Он, намеренно решил ничего не рассказывать своему другу о произошедшем. Хотя вопросы так и пытались сорваться с языка.
Роговцев вышел из кабинета Альфреда и пошел к себе. По дороге он встретил Людасика, которая посмотрев в глаза Роговцеву, странным и каким-то непривычным голосом спросила:
– Ну и как встреча прошла?
Растерявшись, Роговцев ответил:
– Он улетел, но обещал вернуться.
– Кто?! – переспросила Люда.
– Да, этот, профессор с Плимы – выпалил Николай Ильич, и тут же резко замолчал.
– Вот я дурак, – подумал Роговцев. – Вот, что сейчас она обо мне подумает.
– Все нормально, Николай Ильич – ответила Люда, при этом мило и загадочно улыбаясь.
– Ну вот, опять, теперь эта профурсетка еще, мои мысли читает. Что вообще-то происходит? Была больница, а теперь? Наводнение каких-то сверхчеловеков. Пока он размышлял, в коридоре, за углом, раздались женские крики. Как раз там, где находился его кабинет. Он быстро пошел в сторону криков и увидел, как пациентка, машет руками и кричит:
– Посмотрите, он светится!
– Кто светится? – спросил на ходу, Роговцев.
Пациентка, повернув к нему голову, вдруг странно хрюкнула, обмякла и повалилась на пол.
– Скорее каталку – закричал Николай Ильич.
В этот момент, из кабинета выкатилось что-то, что мало напоминало человека, но при этом, было очень похоже на Роговцева, и из него выскакивал салют. Да, именно салют, причем попеременно из разных частей его, так сказать, тела. Существо промчалось мимо Роговцева и валяющейся дамы пенсионного возраста и растворилось в воздухе. Подбежали санитары с каталкой, погрузили даму, и вдруг она открыла глаза. Увидев Роговцева, дама издала странный, даже неприличный звук, который не понятно, откуда выскочил и тут же, соскочив с коляски, перебирая ногами, как сайгак, вылетела из больницы.
– Что произошло? – спросили санитары, наблюдавшие всю эту картину только с середины, поэтому совершенно ничего не понимавшие.
– Да все нормально, видимо, полегчало – ответил Роговцев и пошел к себе в кабинет. Когда он закрыл дверь, то услышал громкий хохот двух огромных детин, коими являлись санитары.
– И чего ржут? – подумал Роговцев, но вспомнив звук, изданный обморочной красавицей и свой ответ санитарам, Роговцев сам не выдержал и, хихикнув, издал такие звуки, что сдерживаться от смеха уже не было сил. Он, с красным от напряжения лицом, с продолжавшимся хохотом, вылетел из кабинета и побежал на улицу.
– А чем, я не сайгак? – пронеслось в голове у Николая Ильича, что еще больше вызвало истерический смех. Выскочив в больничный двор, Роговцев еще некоторое время приходил в себя от смеха, после чего его сознание, снова вернулось к произошедшим событиям.
Не успев в полной мере сосредоточиться на свободно гуляющих мыслях в своей голове, Роговцев ощутил какой-то странный порыв ветра. При такой жаре ветер, конечно, не помешал бы, но это был не тот ветер, к которому мы все привыкли. Это движение воздуха не просто увеличивало скорость, но и сопровождалось каким-то очень противным свистом. Николай Ильич посмотрел по сторонам, и вдруг его что-то подхватило, начало поднимать вверх и он потерял сознание.
– Что-то он долго преобразовывается? – проговорил Лирон. – Посмотри на показатели. Он уже должен был догнать свое тело.
– Не переживай ты так – ответил ему собеседник. – Мы еще не связались с экспедицией. Забрали это земную сущность на свой страх и риск.
– А что будет, когда Тэлман узнает, что мы вмешались в их путешествие? – снова спросил Лирон, своего друга Мафтия.
– Что будет…, что будет…, да ничего хорошего – агрессивно ответил Мафтий.
– Ты успокойся, а то нарушишь главное требование закона – заботливо предупредил Лирон. И в этот момент глаза, их пациента с планеты Земля, открылись.
Николай Ильич понял одно, что он попал в водоворот смерча и его нашли и привезли сюда.
– Что это за больница? – начал было задавать вопрос Роговцев, но тут же, осекся. Врачи, которые склонились над ним, явно не походили на традиционных. Они были выше самого высокого человека, которого видел Роговцев и их глаза, не выделяли разумности.
– Неужели я в психиатрической клинике? – подумал Николай Ильич.
– Коллеги, что со мной и почему, вы так на меня пристально смотрите? – задал вопрос Николай.
– Видимо вы не поняли, что это не земная больница – ответил один в маске, который пониже ростом.
– Ну, почему же, не понял – начал говорить Роговцев, и какой-то нехороший холодок, прошел по всему телу. Такое состояние, Николай Ильич испытывал дважды. Первый раз, когда его хотели отчислить из института. Тогда, еще молодой Коля, соорудил самодельную дымовую шашку и подложил под кафедру профессора Глотова. Правда, что-то там он не рассчитал во взаимодействии химических составляющих и шашка, вместо дыма, издала, сначала свист, потом звук сирены и неожиданно отлепившись от нижней части столешницы, взмыла в воздух, напомнив броуновское движение. Мало того, что его шашка металась по аудитории, как после клизмы со слабительным, так она выдавала в воздух черный едкий дым. Когда это безумие прекратилось, то все увидели на месте Глотова, человека, похожего на него негра, с вздыбленными волосами. Его очки, как-то странно свисали на носу, а глаза излучали полное отсутствие мыслей и понимания происходящего. Выйдя, через неделю, после больничного, Глотов еще полгода посещал своих коллег психиатров. Именно тогда, Роговцев решил, что его другом должен обязательно быть Альфред, а Глотов решил, что студента Колю Роговцева надо гнать из института, пока не все преподаватели еще пострадали. Кстати сказать, после этой, невинной, по мнению Роговцева шутки, Глотов стал очень странно заикаться и при этом припадать на левую ногу. Вообщем история имела последствия, как для Глотова, так и для института, вместе с Роговцевым. Так как Николай, был очень талантливым студентом, то за него вступился декан факультета общей хирургии, что и спасло его от отчисления. Но, каждый раз, когда преподаватели заходили в аудиторию и видели Роговцева, то старались незаметно и осторожно заглянуть под кафедру. В связи с этими особенностями преподавания в группе Николая, с одной преподавательницей случился конфуз. Когда она попыталась незаметно и осторожно заглянуть под кафедру, одногрупник Кашин, сам того неожидая, чихнул. Да так чихнул, во весь голос, что даже звон раздался в ушах у тех, кто сидел рядом. А преподаватель, профессор Ольга Ивановна Кривошеева, пыталась изобразить, в этот момент, эксклюзивную йоговскую фигуру. Что уж случилось и как, толком никто сказать не смог, но профессора замкнуло в поклоне. И мало того, что Ольга Ивановна не смогла разогнуться, в этом положении, как назло, у нее лопнула резинка на ее шикарной юбке. На улице было начало лета. Стояли очень теплые июньские дни. Юбка была из легкого шелка. Сами можете догадаться, какая картина сложилась в аудитории. Но мало того, в группу с объявлением зашел ректор института, что бывало очень и очень редко. И надо же, было ему зайти не раньше и не позже. То, что он увидел, изумило его до беспамятства. За кафедрой в состоянии поклона стоит уважаемая профессор фармакологии, и показывает, в неприличной позе всей аудитории свое нижнее белье. Что подумал ректор, для всех осталось загадкой, но хрюканье и закатывающийся смех был слышен еще долго. Ольга Ивановна пытаясь спасти положение, с криком – «не такое показывали», резко разогнулась. Дальше, подбежали девчонки студентки, натянули на профессора юбку, связали разорванные концы резинки и на этом лекция закончилась. Но, тем не менее, Коля Роговцев окончил институт, и даже защитил диплом. Но, его шалости не прошли ему даром. Талантливого студента, и впоследствии молодого врача, с удовольствием приняли бы на работу, лучшие клиники Москвы, но его распределили в этот город, в котором он, до случившихся с ним событий, и работал.
Второй случай произошел с Роговцевым, когда он разводился с женой. Вернее, за несколько минут до того, как она объявила ему, что уходит к какому—то писателю и вместе с ним уезжает в Москву. И вот опять это чувство, которое не предвещало ничего хорошего.
