- Кого тут бояться? Мы в глуши. Мы совсем одни. - Раздевшись, я придвинулась к стенке. - Иди скорей ко мне, мы обнимемся и будем спокойно спать. - Шептала я, лязгая зубами от страха. Тень на балконе стояла перед моими глазами.
"Ну и пусть, - решила я. - Пусть! Если суждено умереть, то лучше это сделать вместе. И постараться победить страх любовью"
...Мы проснулись от солнца: яркие лучи, проникая в приотворенную дверь, полосами лежали на подушке и красно-синем клетчатом пододеяльнике. Я зажмурилась от удовольствия. Вчерашние страхи - лишь гнилые фантомы дождливого вечера. Они сгинули, спрятавшись, как полагается бутафорским призракам, в кладбищенских аллеях. Теплое, живое тело прильнувшего ко мне Юла - это реальность, переполняющая грудь нежностью.
- Ты сегодня совсем другая, девочка... - Он убрал с моего лица волосы. - Тебе так идет солнце... Ведь я никогда не видел тебя летом... Эта кожа словно позолоченная и на волосах - золотая пыль...
- Я солнцепоклонница, Юл. Уж если придумывать какого-то бога, то мой бог - Солнце. Все самое лучшее, все самое прекрасное на земле от солнца. Солнце - это жтзнь. Витамины радости. Я от него пьянею... Наверно, мой организм работает на солнечных батарейках. Зимой я выдыхаюсь, а сейчас... Положи сюда руку! - Я прижала ладонь Юла к своей груди. - Чувствуешь энергия пульсирует...
- У меня, как ни странно, тоже. - Он прижался ко мне, доказывая справедливость своих слов...
- Не понимаю, чем мы здесь занимаемся? Со вчерашнего дня нас ждет обед. Вернее, ужин. - Я едва высвободилась от продолжавшего сжимать меня Юла и рассмотрела тарелки на столике. Все было холодным и выглядело неаппетитно. Особенно, сморщенные сосиски и остывший кофе.
- Детка, нам некогда пировать. Перекусим в самолете. - Юл ринулся в душ. Я задумчиво надкусила сосиску, припоминая вчерашний разговор. - Эй, быстрее одевайся, до аэропорта ехать почти час...
- Но у меня же нет американской визы!
- А это видела?
Я рассмотрела загранпаспорт на имя гражданки РФ Строевой с моей фотографией и соответствующими визами.
- Да... ты многому научился в своем офисе.
- Я научился платить деньги за то, что хочу получить. А прежде всего я научился их зарабатывать. Знаешь, что у меня здесь? - Юл кивнул на свой рюкзачок. - Пара носков, трусы и дискеты с банком данных Агентства, которые стоят сотни тысяч долларов. Когда кто-то стер данные моего архива, я обозлился. И сделал так, чтобы влезть в личный компьютер афанасия. Это было не просто. Но мне удалось извлечь из тайных досье шефа весьма ценные данные. И знаю, где и кому смогу продать их.
- Но ведь это подло! Это шпионаж, перепродажа информации! - Взвилась воспитанная в идеалах патриотизма и личной честности гражданка РФ.
- Это просто бизнес. И "продаю" не цвет нации, а мафию. То, что называется раковой опухолью общества и подлежит уничтожению.
- Кто же сейчас разберет, где честный бизнесмен, а где мафиози... Зачастую они выступают в одном лице...
- Это ты о Сергее? Да, господин Баташов в моем архиве... Но запомни, Слава, есть много способов отличить честного человека от подлеца. Прежде всего, по количеству крови. Даже в борьбе за правое дело один подставит свою грудь, а другой не пожалеет сотню чужих.
- Причем здесь Сергей? Он-то как раз не принадлежит ко второй категории.
- Собирайся. Эти беседы могут стоить нам жизни. - Юл нетерпеливо следил, как я, не глядя, натянула брюки и свитер. Накинув мне на плечи пальто, он шепнул: - И Соню заберем, когда все утрясется.
Я попятилась от него, будто уже здесь, на полу, между окном и дверью пролегала американская граница, граница в неведомую жизнь, которую я не могла пересечь.
- Нет! Нет! Ты все рассчитал неправильно. Это не так!
- Что?
- Все, все! Я не могу стать предательницей, поверив в подлость Сергея. - Прислонившись спиной к балконной двери, я опустила глаза и отшатнулась на цементном полу отчетливо темнели следы крупных мужских ботинок. Легкие, крадущиеся по направлению к комнате, и тяжелые, размашистые - назад, к барьеру.
Значит, мне не померещилось. Значит, они стерегли нас, и видимо уже знали о планах Юла все. Ринувшись ко мне, Юл увидел следы и замер. Наши глаза встретились. Я приложила палец к губам. Потом, вырвав листок из гостиничной книжки, написала: "Нас слышали, лететь нельзя".
Застонав, Юл саданул кулаком об стол и бессильно опустился на стул.
- Ну, ладно. - Сказала я громко и беспечно. - Прогулка кончилась. Мне надо быть в Москве. Да и твой поступок, боюсь, в офисе сочтут слишком романтичным. Рейс, кажется, в 17.30?
Он посмотрел так, будто я подписала ему смертный приговор, и взял мои вещи.
- Номер оплачен за двое суток. Мы могли бы ещё побыть здесь. Прекрасный воздух. И, видимо, последняя возможность подышать.
- И чудесная слышимость... Узнаешь? Неужели это уже соловьи? - Я прильнула к Юлу и мы крепко обнялись, как в последний раз, будто за дверью уже ждал нас некто, готовящий разлуку и гибель.
Где-то в кленовой рощице, окружавшей отель "Корал", робко и нежно посвистывала маленькая птичка.
Глава 31
Думаю, что среди пассажиров рейса Эдинбург-Москва редко попадаются люди, находящиеся в столь паническом состоянии. Спутников, близких по духу, нам было бы легче найти в "черном вороне", транспортирующем к зданию суда членов преступной группировки.
В общем-то, мы все наспех обговорили, подготовив "отступление" на родину, и были, кажется, отчасти разочарованы, что никто не помешал нам вернуться. В аэропорту Чатвик слонялся один подозрительный малый, неуклюже изображавший дикого шотландца - клетчатый килт сидел на нем так, будто под юбкой прятался автомат. Он преспокойно остался пить кофе, когда объявили московский рейс. Мы понуро побрели на посадку в свой отсек.
Бесшумной пули, отравленной иглы я ждала даже на трапе самолета и с удивлением убедилась, что в моей сумочке не оказалось подброшенного убийцами часового механизма. Некто, знавший про нас все, некто, бесшумно ускользнувший с балкона отеля, милостиво отпустил беглецов, зная, что летят они не в рай, а как раз в самое пекло..
Я упрямо спорила с Юлом, настаивая на том, что тут же по приезде в Москву, расскажу Сергею все. Он умолял подождать.
- Слишком все запутано, Слава. Дело не только в банальной измене. Ты собираешься предъявлять серьезные обвинения, которые все-таки надо ещё проверить... Кроме того, теперь мне бы не хотелось, чтобы моя любимая женщина связала жизнь с ходячей мишенью. Знаю, ты по натуре "декабристка", только я пока не герой, ради которого можно загубить жизнь... - Юл поморщился, как от удара, и отвернулся. - Я, вообще, подвешен сейчас на очень тоненькой ниточке. - Сказал он, глядя в окно самолета, набиравшего высоту над Северным морем.
Мы сочинили хлипкую версию встречи в Интсоуне и совместного возвращения. В Понедельник, отправившись вместо аэропорта на свидание с Юлом, я успела позвонить домой и сообщить автоответчику, что задерживаюсь на несколько дней. Причин я, разумеется не называла. Теперь же. после напряженного, но малоуспешного обдумывания, дело выглядело так: заметив во время путешествия нечто подозрительное, я попросила помощи у афанасия. Он прислал ко мне своего сотрудника, Юлия Вартанова, с которым я под предлогом дружеского путешествия вернулась в Москву. Эта легенда сочинялась для Сергея. Нам же следовало немедля начать с того, чтобы заручиться поддержкой Афанасия, который, естественно, был осведомлен о внезапном путешествии, или, точнее, бегстве Юла.
- Здесь возможны два варианта. - Рассуждал Юлий. - Оба - на грани фола. Первое - Афанасий догадался о моих истинных намерениях улизнуть с банком данных. Я, конечно, постарался замести следы, и чтобы разобраться в моих уловках с компьютером, понадобился бы сильный специалист. Но что касается моего шефа - он опрой видит не только аппаратуру, но и человека насквозь и просчитывает ситуацию на три хода вперед. Боюсь, что заморочить ему голову вряд ли удасться. Но я попытаюсь. Сообщу, что моя сильно перепуганная знакомая попросила о конфиденциальной помощи. Я рискнул взять это дело на себя, рассчитывая вернуться к понедельнику. Учитывая нашу с тобой "дружбу" и связи Афанасия с Баташовым, мне пришлось действовать тайно, скрыв свою поездку от шефа... Да, несерьезно, конечно, выходит. Вроде - полный дебил...
