Вечерами мы устраивали набеги в корабельные рестораны или посещали экзотические места в портовых городах. Юрочка с удовольствием составлял мне компанию и мы въедливо и со знанием дела обсуждали местные нравы, моду, кухню. Он не хуже Аськи разбирался в шмотках и парфюмерии и просто балдел от всяких красивых хозяйственных штучек, деталей архитектуры, дизайна интерьера. Не без удивления я узнала, что у господина Казанова дома осталась жена-инвалидка, страдающая врожденным пороком сердца, и школьница-дочь, занявшая второе место в конкурсе юных виолончелисток.
Игорек заметно скучал, с вожделением заглядываясь на местных и корабельных красоток, и почему-то очень веселилась, разливаясь соловьем, Ассоль. Все эти дни она была явно в ударе. Учитывая некоторую отстраненность Аркадия, это казалось несколько странным. Наша "Голубая мечта" подходила к финишу.
- Два дня осталось. Как продвигаются дела на интересующем тебя фронте? - Рискнула поинтересоваться я, когда в маршруте нашей поездки остался один Стамбул и в перспективе - две ночи корабельного празднества.
Ассоль мотыльком запорхала по палубе и с разгону повисла на моей шее.
- Замечательно! Сказка! - Жарко шепнула в ухо.
- Не поняла. Речь идет о страстной ночи или обручении?
- Ну, какая ты, честное слово! Аркадий не такой! У него и в Москве хватало поводов для всего этого. Но ему надо вначале воздвигнуть для желанной женщины чертоги, а уж потом завладеть ею.
- Чего, чего воздвигнуть? - Поразилась я наивному лепету Аськи.
Это он ей так мозги запудрил или она сама придуряется? - Задумалась я, но от дальнейших расспросов воздержалась. Не нужны они мне - ответы. И правды знать не хочу. Ни про них, ни про себя... Сегодня на палубе Аркадий впервые вплотную подступился ко мне, осыпал комплиментами, намеками... Не хочу знать, почему и зачем. Ведь прогулка идет к концу и мне так хочется домой, и так надоело киснуть в "сливках общества"...
...Я зажмурилась, погружаясь в ванну по самые уши и кто-то изнутри моего разнеженного бурлящей водой тела хихикнул: Врешь! Ты ещё надеешься на нечто особое.
Выключив форсунки, я села и в тишине, глядя на себя в запотевшую зеркальную стену, с удивлением подумала: неужели это я - жалостливая, сердобольная, топавшая по вызову придурковатого пьянчуги в вонючую коммуналку, наслаждалась пропастью, разделившую нежащихся на палубе увеселительного теплохода людей и тех - убогих, хворых, полуголодных, что остались на берегу, на части суши, называемой родиной? Неужели это меня подругу жизни Сереги Баташова, волнует внимание сомнительного дельца с красивым лицом и повадками аристократа? Волнует настолько, что прикосновение его пальцев к моему плечу я ощущаю как ожог?
Он здорово все углядел - и нежную розовость кожи, словно золотой пыльцой осыпанной веснушками, и даже то, что я вполне могла бы щеголять в мини-бикини, не стесняясь показать телеса.
На улице меня все ещё называли "девушка", а парни-сопляки пытались завязать знакомство. Серж всегда говорил, что у его жены необыкновенно волнующая, зазывная и в то же время гордая, походка. Не знаю. Впервые увидав себя на видеопленке, я ужаснулась - самоуверенная, зрелая дама прогуливалась среди сосен, откидывая назад распущенные волосы небрежным, но глубоко кокетливым движением. Я представляла себя более сдержанной, даже суховатой, и, уж если честно, более юной. Временами я бесилась от недовольства собой, а порой нежно любила свои недостатки - эту незагорающую кожу, каштановые волосы - очень сухие, жесткие, как конский хвост, но послушные и пышные. Эти серые, прозрачные глаза и россыпи деревенских веснушек на тонком, с ахматовской горбинкой носу.
А крупные сильные кисти рук и стопы сорокового размера? А рост 175 и королевские плечи и грудь, нуждающаяся в крепеньких бюстгальтерах с металлическими дужками и надежными бретельками? Есть от чего воспламениться самокритике, особенно когда рядом - воздушное создание! Шелковистые льняные кудряшки легки, как паутинка, ручки и ножки эльфа и при этом грудь школьницы, не нуждающаяся в узде. Аська могла щеголять в полупрозрачных блузках, топиках на чисто символических тесемках или вовсе - в одном корсаже, оставляющем открытыми плечи и спину. Да что там, - уже здесь, на теплоходе, она умудрилась загорать "без верха". И я уверена, что скользящий по телу Аськи взгляд А. Р. был далеко не платоническим. Значит, у них, действительно, все идет хорошо.
Оторвавшись от зеркала, я босиком прошлепала по ковру и рухнула в мягкие объятия двуспальной кровати. Мы не стали экономить, закупив один люкс на двоих - в случае с Аськой это вполне понятно. Но вот зачем мне одной широкое ложе и кокетливая нарядность каюты, предназначенной, явно, для счастливой любовной парочки? Все здесь было усыпано розами - они украшали шторы и высокую спинку кровати. Веночки из роз шли по кайме ковра и огромный букет из свежих цветов украшал туалетный столик - привилегия люксов, как и холодильник с напитками. Множество разбегающихся, дрожащих, собирающихся стайками солнечных зайчиков завладело пространством. Я не задернула шторы и заходящее солнце, покачавшись на морских волнах, золотистыми бликами металось в зеркалах, стеклах, превратив небрежно брошенные на тумбочку хрустальные украшения в горсть алмазов.
Приятно было думать о предстоящем ужине в одном из улетных ресторанов, а также о вечернем платье, ещё ни разу не покидавшем мой гардероб. Оно, конечно же, черное, и, словно нехотя, вопреки заданной строгости, демонстрирует соблазны - загорелую спину под перекрестьем широких лямок, кусочек тела над самым пупком, воровски проглядывающий в расходящийся шов. В платье, купленном в парижском салоне, было что-то от садо-мазохистских секс-шопов: поединок грубости и сладострастия, пуританства и мучительной неги...
Расслабившись в мягких перинах своего двухместного ложа, я снова спрашивала себя: "Так плохо это или нет?" Но никак не могла сообразить, к чему относится вопрос затянувшегося самоанализа - к привилегиям толстосумов или излишней заинтересованности однолюбки Баташовой в А. Р.?..
- Ну что, решила уже, чем потрясти общество? - Зазвенел в разбудившем меня телефоне радостно возбужденный голос Аськи. - Поторапливайся, с "эскортом" зайду за тобой через полчаса... Только не падай в обморок: сегодня Ассоль вся в сапфирах! Фу, идиотка, не могу удержаться - это секрет. А. Р. Т. только что подарил мне фантастические "игрушки" - на пальчик и в ушки! Неужели из Москвы привез или втихаря прибарахлился в Италии? Но, главное - он созрел! Кажется, сегодняшний ужин станет решающим!
У меня что-то щелкнуло в груди и все стало неинтересным - вечер, платье, да и весь круиз... Будто на цирковой арене вырубили все прожектора и праздник угас.
- Погоди, не тараторь, я никуда не иду. Меня что-то не тянет вращаться в обществе - перегрелась, голова шумит, домой хочется... Так что можешь солировать без конкуренции. И прими мои поздравления - по крайней мере, на эту поездку время не зря выкинула.
- Ладно, бай-бай, детка! - Неожиданно быстро согласилась с моим отказом Ася. - Утром заскочу и доложу все, как и полагается психотерапевту... Только не жди очень рано.
Смеясь, она повесила трубку и я поняла, что ждала уговоров и, наверное, все же предпочла бы провести вечер в ресторане, чем валяться здесь с неинтересными научными журналами. Убедить себя в преимуществах спартанского образа жизни и диете было непросто. Подвинув поближе вазу с фруктами, я улеглась поперек кровати, стараясь сосредоточиться на статье о динамике сексуальных отклонений в постсоциалистическом обществе.
Плитка черного шоколада и полемические заметки американского психолога были почти добиты, когда в дверь тихо постучали. Рука инстинктивно запахнула белый атласный, роскошный как в телесериале "Династия" пеньюар.
- Простите, я не разбудил? Это Аркадий. Вы не возражаете против мимолетного визита?
- Но я не одета.
- Это не важно. Нам надо поговорить.
