В шикарном новом салоне "Касабланка" на набережной Одессы мы приобрели испанские соломенные шляпки с широкими тульями и кожаной косичкой, перехватывающей тулью.
- Весь теплоход будет в таких, - заметила Ассоль, не отрывая завороженного взгляда от своего отражения в зеркале. - Но мы - вне конкуренции. С нашими данными и нашими кавалерами.
- Твоими. - Категорически отрезала я, ставя точку в сомнениях Аськи относительно моей моральной устойчивости. - У тебя свои стратегические задачи, у меня - свои. Проблема супружеской измены, как ты прекрасно знаешь, на повестке дня у меня не стоит.
Ассоль снисходительно окинула взглядом мой дорожный костюм, отнюдь не соответствующий образу "синего чулка", но спорить не стала. А могла бы!
Для кого, спрашивается, тащу я с собой дорогие и чертовски соблазнительные тряпки, мешок косметики, которой дома в основном пренебрегаю? Ах, для себя! Ну, конечно же - просто для того, чтобы чувствовать себя женщиной, удачно устроившей свою судьбу и оказавшейся за пиршественным столом в нашей новой российской чумной жизни. Можно думать и так. Особенно хорошо это удается у поручней белоснежного четырехпалубного красавца, возвышающегося над одесским причалом.
Сентябрьское солнце золотит стекла освеженных ремонтом особняков на набережной, шустрят в кронах платанов воробьи, гомонит толпа, медленно, но верно разделяющаяся на отбывающих и остающихся. Вежливый голос на трех языках извещает по репродукторам маршрут "Зодиака", словно объявляет программу блистательного концерта. "Барселона, Ла-Валетта, Неаполь..." Суетится команда, отступают от кромки причала вконец измученные завистью провожающие и вот отрывается пуповина, связывающая корабль с землей, поднимаются трапы и весь корпус богатыря начинает нервно дрожать, словно от нетерпения вырваться на морской простор. Вибрируя, мы медленно отдаляемся от бетонного берега. Солоноватый запах моря, смешанный с копченым духом смоляных канатов оттесняет городской воздух с его шумами, запахами большого жилья, и вдруг над палубой блаженно разливается голос Малинина, поющего что-то щемяще-лирическое о синих кораблях и капризном счастье...
- Боже! какими судьбами, Ассоль! Вот так сюрприз! - Протягивая руки и радостно тараторя, к нам рванулся кругленький господин в рыжих кудряшках и замечательно элегантном светлом костюме.
- Юрий Андреевич. - Представила мне толстяка смачно облобызавшаяся с ним Ася. - А это - госпожа Баташова, собственной персоной.
Я скромно протянула руку для поцелуя.
- Очень, очень приятно! И чрезвычайно кстати. А то в нашем "клубе деловых контактов" как в мужском монастыре. Это Аркадий Родионович и Игорь Рустамович, прошу любить и жаловать!
К нам шагнули два чрезвычайно эффектных джентльмена и просиявшая Аська с радостью изобразила неожиданную встречу:
- Какая прелесть, - Игорек, Аркадий! А мы уж собрались скучать... Взгляните-ка сюда! - Заговорщически подмигнув, Аська перегнулась через перила, заглядывая на нижнюю палубу.
- Да... - Юрий сокрушенно покачал головой и тут же весело взъерошил пушистую, морковного окраса шевелюру. - Нам всем повезло, друзья!
Он приблизился к своим спутникам и громким шепотом просвистел:
- На теплоходе одни "лысаки" и сопровождающие их "внучки". "Лысаки" и "пузастики" - это из лексикона моей сестры-студентки. - Пояснил он. - Что означает - достойные господа внушительного телосложения. А мы, вроде как "ботаники", то есть - неразумные, наивные... ну, в общем, дубины, решившие отправиться в круиз с деловой целью и без сопровождения прекрасных дам! Возблагодарим провидение за эту встречу в одном из прохладных баров. - Юра развернул проспект. - Я предлагаю начать сверху - "Bar Coral Seas". Не возражаете?
Когда Ассоль училась вместе с Юркой Казановым в театральной студии при Центральном детском театре, она была ещё Лелей. Педагоги сразу разглядели в бойком "паже", которого в ту пору изображала Леля, задатки травести. Но ученица надежд не оправдала и отнюдь не по причине профессиональной непригодности. На втором году обучения она вышла замуж за иностранца. А Юрка тоже не стал "дублером Хазанова", как шутили студенты. Он вовремя переметнулся на более перспективную ниву предпринимательства. А жаль, в 35 лет он все ещё выглядел мальчишкой-переростком, почти таким же, как снимался в "Ералаше": круглое лицо под шапкой ярких кудряшек, нежная розовая кожа в бисеринках пота на курносом носу. Интересно, приходится ли Юрию Андреевичу бриться и как у него вообще обстоят дела с "гормональным фоном"? Даже на первый взгляд я причислила бы его к пациентам психоаналитика по проблемам сексуальных отклонений. Симпатяга - чай, из породы "закадычных подружек", всегда крутящихся в женском обществе, преуспевающих в швейном деле и кулинарии... Да, забавную троицу откопала Ассоль - Юрка, Игорь, Аркадий...
Конечно же, мы встретились на теплоходе не случайно. Притащив мне рекламный проспект турагентства "Fantasy cruises", Аська тут же выложила главный козырь:
- Все это время мы будем под опекой моих друзей. Думаю, скучать не придется. Эти мальчики знают толк в "красивой жизни". И она принялась взахлеб живописать свои похождения с "группой А. Р. Т.", как называла неразлучную троицу. Собственно, никаких "египетских ночей" не было - пару выходов в самые что ни на есть престижные рестораны, налеты в ночные казино, банкет на фазенде Рустамова. Никто не тянул её в постель, хотя, по словам Аськи - притязали на близость все. Иначе и быть не могло. И глазом не моргнув, Ассоль присягнула бы, что возбуждает даже неудержимую страсть женоподобного Юрочки. Такова уж судьба секс-символа. А моя подружка, похоже, оставит за собой этот титул, полученный ещё в училище, до гроба. Когда мы были школьницами, это называлось "клевая чувиха" или "отличная мочалка". "Эпоха застоя" - никакой изысканности в сфере эротики! "Кама-сутру" перепечатывали втихаря и прятали под подушками, зачитывались разделом "Советы молодым супругам" в журнале "Здоровье". И даже пособия по сексопатологии выдавались в институтской библиотеке строго по предъявлении зачетки со специальной отметкой ведущего эту специальность педагога, что не мешало процветанию в общаге всех видов плотского греха.
После школы я сразу же оказалась в Мединституте - пошла по стопам неведомой мне бабули, спасавшей грузинские деревни от желудочно-кишечных инфекций. А Лелька стала ученицей актерской студии и одновременно секс-символом этого детско-юношеского театрального заведения, сыграв в учебном спектакле роль Джульетты.
Весьма романтическая и любвеобильная мама - преподаватель музыки и пения в младших классах, назвала дочку Ассоль, надеясь, что та, в отличие от неё - невезучей, все же дождется своих алых парусов. В школе все звали девочку Лелей и лишь в училище она стала претендовать на взрослое Ольга. Моя маман почему-то называла мою миниатюрную подружку Асей. Ей - словачке по происхождению, это имя казалось особенно русским, тургеневским, соответствующим белокурому очарованию звонкоголосой отличницы. Аськой она стала и для меня. Но на Ольге метаморфозы с именем не кончились, как и преображения самой, весьма энергичной и не такой уж "тургеневской", героини.
От цитадели детскогг театрального искусства до кафе "Космос" совсем близко. Там Аська и встретила свою судьбу в облике очкастого новозеландца, прибывшего в столицу СССР для изучения русского языка. Он был тощ, сильно близорук, до крайности закомплексован, и жутко импозантен. Чего стоила насквозь иностранная русская речь Джона! А джинсы, а курточка, купленные по ту сторону рассвета...
Краснея "удушливой волной", Джон едва скользнул близоруким взглядом п аськиному бюсту, обтянутому черной водолазкой, и круглым коленкам, выглядывающим из-под бахромы замшевой "мини". Они ели фирменное мороженое с шоколадом и вафлей, а Челентано пел "Сола ми, сола ю".
- Сола, - представилась голубоглазая крошка иностранцу.
- Ты не должна быть одна, женщина, то есть - беби... - Смутился Джон и вскоре сделал девушке серьезное предложение.
