Выводы комиссии ошеломительны. Смерть Оксаны "наступила от острой сердечно-сосудистой и дыхательной недостаточности... Отмеченная недостаточность явилась следствием следующих заболеваний и состояний: двусторонняя абсцедирующая бронхопневмония, вялотекущий миокардит. Состояние угнетения дыхания обусловлено введением героина".

Резюме: "При отсутствии у девушки установленных заболеваний введение героина, вероятней всего, не привело бы к развитию необратимой сердечно-сосудистой и дыхательной недостаточности. Изложенное не дает оснований для установления прямой причинно-следственной связи между введением Бутыриной героина и наступлением её смерти".

Иначе говоря, четыре инъекции героина не закончились бы смертью, не будь Оксана такой тяжелобольной девушкой. Заключение комиссии снимает, таким образом, с Андрея Бонч-Бруевича подозрения в совершении убийства.

Шестнадцатого сентября старший следователь Басманной межрайонной прокуратуры Москвы Дмитрий Волк прекращает в отношении Бонч-Бруевича дело по статье 106 (неосторожное убийство). Остаются только наркотики. Но, оказывается, жителей Москвы за ношение и хранение наркотиков до суда под стражу брать не принято, такова судебная практика. И в конце сентября Бонч-Бруевичу изменили меру пресечения: освободили из-под стражи под подписку о невыезде. Деяние вполне богоугодное. Девушку все равно уж не вернуть, а без вины виноватых в тюрьме держать незачем. Остается один вполне пустяковый вопрос: сколько времени потратил Дмитрий Волк на чтение акта судебно-медицинской экспертизы?

Классическое досудебное следствие, разумеется, предусматривает скрупулезное изучение всех обстоятельств дела, в том числе, естественно, и экспертных заключений. Но в ПТУ Пушкиным не зачитываются, и о классике не будем. Однако, если господин Волк прочел впопыхах только результативную часть заключения медиков, отчего он не задался вопросом: как такая тяжелобольная девушка вообще могла передвигаться?

В акте СМЭ упоминаются гнойная пневмония, персистирующий гепатит и миокардит. И следователь искренне полагает, что такой букет заболеваний особенно "гнойная пневмония" или абсцедирующий процесс - мог не сопровождаться, допустим, повышением температуры и ярко выраженным недомоганием?

Между тем Оксанины родители, её сестра и многочисленные знакомые говорят, что накануне 1 апреля да и в этот день она чувствовала себя хорошо. А так быть не может. Кто-то говорит неправду. Кто же?

Начнем с заинтересованных лиц, с родителей и сестры. Допустим, они лгут и Оксана, понуждаемая папой-профессором, ездила на занятия чуть дыша. Тогда обратимся к медикам. И обнаружим, что в заключении судмедэкспертизы отсутствует описание гистологического препарата. Есть только заключение. Но его выводы вступают в противоречие с описанными в заключении же макроскопическими изменениями в легких. Нет там признаков абсцедирующей пневмонии. И гепатита нет. Описан отек легких, только назван он по-другому. Коротко говоря, в заключении СМЭ отек легких "преобразован" в абсцедирующий процесс. И получается, что заключение не заслуживает доверия, хотя и подписано людьми чрезвычайно авторитетными.

Как мы помним, следствие интересует ответ на вопрос: могли ли четыре инъекции героина привести к гибели девушки? Каждая инъекция героина сопровождается отеком легких. Вначале небольшим. Каждая последующая этот отек усугубляет. Поэтому отек легких, искусно замаскированный в заключении СМЭ, говорит как раз именно о том, что наступление смерти Оксаны Бутыриной с большой степенью вероятности связано именно с введением героина.

Кстати, о героине.

Ознакомившись с показаниями двух приятелей, о которых говорилось выше, Андрей Бонч-Бруевич выдвинул следующую версию случившегося. Милиция ни с того ни с сего заподозрила его в употреблении наркотиков (как мы уже знаем, совершенно беспочвенно!) и подстроила появление двух ему прежде незнакомых наркоманов с девушкой, которую он тоже прежде не знал. Наркоманы обкололи девушку и в полубесчувственном состоянии оставили под дверью квартиры Бонч-Бруевича. Она ли позвонила в дверь, или негодяи, которыми воспользовалась милиция, - неважно. Мать Андрея открыла дверь... Ну, дальше вы помните.

Эта версия имеет, конечно, некоторые небольшие недостатки. Во-первых, как быть с более ранними показаниями Андрея, из которых следует, что с Оксаной он познакомился в прошлом году и она бывала у него дома. Если это неправда, для чего Бонч-Бруевич возвел на себя напраслину в начале следствия, хотя это ему вредило, а не помогало?

Во-вторых, двух молодых людей, которые якобы бросили Оксану возле дверей квартиры Бонч-Бруевичей, после того как Андрей дал последние показания, допросили конкретно на предмет знакомства с обстановкой квартиры. Квартира описана каждым из них с той степенью точности, какая говорит о том, что люди там были - не жили там, не заучивали наизусть приметы, подброшенные милицией, а именно были в гостях.

О простодушных волках...

Но все это сейчас, очевидно, уже не имеет значения. Как только Бонч-Бруевич был освобожден из-под стражи, его мать заявила следователю, что он находится на лечении в одной из психиатрических клиник Москвы, поскольку пребывание в тюрьме вконец расшатало его здоровье. Номер клиники Наталья Андреевна назвать отказалась. Можно предположить, что здоровье Андрея Бонч-Бруевича подорвано так основательно, что он выйдет из клиники с документом, освобождающим его от какой бы то ни было уголовной ответственности как лицо недееспособное...

Прокуратура объявила розыск Бонч-Бруевича. Какая дешевая комедия!

На самом же деле трагедия. И в этой трагедии у каждого своя роль. Правда, не так-то просто усвоить, кому какая досталась.

Оксана Бутырина умерла.

Почему? Ответ на этот вопрос интересует только её родителей.

Мать Бонч-Бруевича в прошлом - судья арбитражного суда. Она свою роль сыграла безукоризненно. Ее сын в настоящий момент вне пределов досягаемости правоохранительных органов.

Милиция и прокуратура?

Оперуполномоченный уголовного розыска Силаков пробует себя в амплуа ясновидящего. Умеет осматривать трупы в одежде.