Но родители убитого мальчика обратились к адвокату, тот в свою очередь - в прокуратуру России.

В июне 1993 года из Генеральной прокуратуры России пришел ответ, подписанный заместителем начальника Управления по надзору за следствием и дознанием П. Вилковым. В нем, в частности, говорится: "Оснований для отмены постановления о приостановлении дела не имеется, поскольку в настоящее время не получено сведений, которые необходимо проверить следственным путем.

По делу в соответствии с планом проводятся оперативно-розыскные мероприятия, которые контролируются прокуратурой г. Москвы и Генеральной прокуратурой Российской Федерации".

Что касается оперативно-розыскных мероприятий, которые "проводятся в соответствии с планом", и мне, и, что самое главное, товарищу П. Вилкову доподлинно известно, что ничего подобного не проводится и не может проводиться, поскольку об убийстве Димы Силаева во всей Москве помнят только члены его семьи, а им проводить розыскные мероприятия закон право не предоставил.

Что же касается оснований для отмены постановления о приостановлении дела, которых, как считают в прокуратуре Москвы и России, не имеется давайте наконец называть вещи своими именами.

* * *

Дима Силаев ушел из дома в 13 часов 16 октября 1989 года. Он страдал носовыми кровотечениями, занимался по индивидуальной программе и в тот день пошел на дополнительные занятия по географии.

Часам к шести он должен был вернуться: всей семьей собирались поехать в гости. Но ни в шесть, ни в восемь, ни в десять Дима не появился. Сначала обзвонили всех его знакомых и одноклассников, потом пошли по дворам, чердакам и подвалам. Поднимались, конечно, и на чердак в своем подъезде он был заперт на большой висячий замок...

Вечером Димин отчим пошел в милицию. Его оттуда выставили. Наутро он снова пошел в милицию, три часа просидел в очереди и только к вечеру 17 октября от него приняли заявление и спросили: где искать?

Ну прошел вялый милиционер по Мурановской улице, прошел и по соседним - он уж и сам понимал, что там до него все обошли и облазили Димины родные и знакомые.

Восемнадцатого октября А. Гуськов, тот самый, к кому Димина семья собиралась ехать в гости, решил все же попытаться проникнуть на чердак, с которого начали Димины поиски. Но он, мы помним, был закрыт, и А. Гуськов пошел в соседний подъезд. Там дверь не чердак оказалась открытой. Пройдя несколько шагов, он увидел силуэт человека.

Выстукивая эти страшные слова на машинке, я невольно замедляю темп работы. Печатаю по одной букве. Я не хочу, не могу я больше повторять это кровь стынет в жилах. Про Лиду думаю. Знаю её уже 4 года, и говорим мы с ней только об одном, но я никогда не видела её слез. Все выгорело дотла. Время от времени она говорит - не мне, не себе, а так, кому-то: "Как будто его и на свете не было..."

Был.

Вы понимаете, я сижу у неё на кухне, её руки перебирают три макаронины, и в тишине эти несчастные макаронины громыхают по столу, как пудовые. А потом она говорит: "Леша (Гуськов. - О.Б.) вошел в квартиру весь белый и ужасный. Он увидел, что человек висит. Посветил фонариком - Дима... Он только потрогал руки, думал, может, ещё жив..."

Веревка, на которой висел труп, была прикреплена к вентиляционным трубам на крыше. Следователь прокуратуры Кировского района Москвы С.Р. Небритов позабыл изъять эту веревку - около пяти метров - фрагмент же этой веревки с петлей на экспертизу направлен не был, так как Небритов с порога заявил в присутствии понятых, что произошло самоубийство. Когда на другой день за веревкой пришли, её на чердаке уже не было. И кто-то вымыл пол. Чистюли.

Потом-то петля удостоилась экспертизы, но в одном случае её называют левосторонней, в другом - правосторонней. Вопрос, конечно, высокого класса сложности, может, выписать какого-нибудь знатока из Скотланд-Ярда - пусть поможет?..

Но я не об этом, и даже не о том, почему забыли исследовать подногтевое содержимое, не делали смывы, не провели химическое исследование содержимого желудка на наличие наркотических веществ. Следствие долго трудилось над реконструкцией Диминого образа: устанавливались его связи, но не связи вообще, а те, что могли вывести на его наркоманию. Если б вышло, все остальное было бы уже просто. Изучали карманы, опросили множество подростков, и один даже прямо сказал, что видел у Димы травку... Осталось только доказать - но я все-таки не об этом.

Классическая криминалистика знает сотни примеров, согласно которым то или иное преступление было совершено в условиях полной неочевидности. Ни одного свидетеля, ни одной улики - ничего, кроме самого факта. Однако та же классическая криминалистика украшена преданиями, как добросовестные сыщики ухитрялись добывать доказательства и на том свете, и на этом. Потому что они искали.

Очевидно, убийство Димы Силаева тоже войдет в историю криминалистики как пример беспрецедентного надругательства следователя над материалами дела. Генеральный прокурор России, согласившись с доводами автора этих строк о вопиющей некомпетентности следователя городской прокуратуры Романова, поручил новое расследование следователю той же прокуратуры В. Тимохину. И вот В. Тимохин-то и войдет в историю как человек, фотографию которого преступный мир Москвы должен иметь вместе с удостоверением бандита в нагрудном кармане. Потому что следователь Тимохин - удивительный человек.

Несколько свидетелей показали, что около 18 часов возле дома № 8 на Мурановской улице появились трое парней, которые несли Диму Силаева на руках и подошли к подъезду рядом с тем, в котором он жил. Один из свидетелей подивился: голова Димы качалась из стороны в сторону, как это бывает, когда друзья несут бездыханное тело мертвецки пьяного собутыльника. Подивился потому, что знал: Дима из семьи глубоко верующих людей. Неужели напился?

Четвертый участник этого зловещего шествия подошел к двери подъезда и открыл её, поджидая, пока Диму внесут в подъезд. И внесли Диму, никем не остановленные.

Так вот: имя четвертого участника известно. И не приблизительно, а точно. Как вы думаете, этот четвертый, услужливо открывавший дверь, может сообщить что-нибудь существенное?