- Так ты на Толковище-то собрался уже? - услышал он голос Елки. Давай поспешай, понимаешь. Не то опоздаем.

Колобок взглянул на часы.

- Хорошо, иду, - устало ответил он в трубку. - Сейчас иду...

* * *

Толковище Центральной провинции - первое после победы над заговорщиками - встретило Елку и Колобка шумом. При их появлении шум, правда, малость стих, но потом возобновился с новой силой. Большая Елка сел на свое место в президиуме. По правую руку от него расположился Булатик, по левую - Усач. Колобку, который выполнял обязанности Главного Министра, место в президиуме не полагалось. Он сидел в первом ряду - там же, где и остальные члены правительства.

Елка смотрел в зал и пытался воскресить в памяти свое первое выступление, сразу после провала путча. С тех пор прошел уже почти год. Тогда члены Верхнего Совета, отсидевшие вместе с ним во дворце Центральной провинции три долгих дня, встречали его овацией. Здесь, на Толковище, рассчитывать на овации не приходилось.

Толковище досталось Елке со старых времен, когда ещё не разбежались провинции, когда ещё существовала партия. Потому большинство сидящих сейчас в зале были прежними местными, то есть партийными, начальниками. Конечно, он мог бы тогда, сразу после победы, назначить новые выборы, чтобы скинуть их с насиженных мест. Он мог бы распустить Съезд-Толковище и оставить один Верхний Совет. Так было бы и проще, и правильнее. Но он этого не сделал. Как не сделал и многого другого, о чем сейчас сожалел.

Елка вообще имел привычку сразу после драки впадать в какую-то спячку. Это за ним водилось всегда. В детстве, поколотив дворовую шпану, он запирался дома и по два-три дня валялся на диване, не зная, чем себя занять. Его стихией была борьба, и в отсутствие её он скучал.

Победив прошлой осенью, он повел себя точно так же. Между тем перепуганные партийные начальники за год потихоньку пришли в себя. И вот теперь, глядя в зал, он видел, как они шушукаются на своих местах, обмениваются многозначительными взглядами и смотрят в его сторону без малейшего страха.

"Ничего, - подумал Елка. - Рано радуетесь. Руки, понимаешь, коротки".

За свою судьбу он не волновался. Снять его с должности Толковище не могло, ибо избирали Елку президентом (в отличие от Микки) все жители, а стало быть, только они могли сместить его с этого поста. Но вот заставить его убрать Колобка было членам Толковища под силу.

"Фиг вам, - сказал про себя Большая Елка. - Не отдам!" Разумеется, он и сам порой задумывался, почему либерзация, которую Колобок проводит с такими мучениями, все никак не дает результатов. Не то чтоб его волновали мучения Колобка. В конце концов, тот сам напросился. Но вот то, что мучаются жители, Елку сильно расстраивало. В глубине души он понимал, что другого пути нет, однако уж больно долгим и тяжким оказывался этот путь. Все обещанные им сроки прошли, а жизнь не становилась лучше. Правда, Колобок предупреждал, что быстро не получится. Но ведь мог бы и поднапрячься.

Впрочем, отступать теперь было поздно. Разве что затеять новое поделение. А значит - и истребление. Ибо поделения без истребления не бывает. Это Елка уже усвоил.

Он встал и позвонил в председательский колокольчик...

Работа Толковища продолжалась два дня. В первый день Местные Начальники, ещё не раскочегарившись, прощупывали Елку на прочность. То один из них, то другой пытался куснуть его с трибуны. Впрочем, без особого успеха. Некоторым - тем, кто ещё не до конца пришел в себя, - не хватало смелости. Другие были похрабрей, но их осаждали Елкины сторонники. Да и сам он время от времени рыкал со своего места, а пару раз даже занес над столом кулак. Это вызывало у Начальников мгновенную реакцию.

Однако на второй день они осмелели. Упреки и угрозы посыпались на бедного Елку сплошным потоком. Он не успевал огрызаться.

На помощь ему пришел верный Усач. Громыхая кулаком по трибуне, он крыл Начальников и защищал либерзацию. Хотя сам генерал Колобка не очень любил. Ему не нравилось, что тот стал при Елке вроде как главным помощником, а ему - вице-президенту - никто толком никакого дела не поручал.

Булатик тоже не давал Елку в обиду. Он обращался с Начальниками, как со своими студентами, читал им мораль, морочил головы какими-то байками, отчего те, правда, ещё больше зверели.

Колобок, которого Местные Начальники постоянно требовали к ответу, вышел и начал объяснять суть затеянных им реформ. Но как только он произносил слово "отнюдь" или ещё что-нибудь в этом роде, в зале начиналась истерика.

В конце концов все окончательно переругались и у трибуны образовалась свалка. Большая Елка встал, грохнул по столу и прорычал: "Пр-р-рошу слова!"

Галдеж прекратился. Елка, не торопясь, протопал на трибуну и начал речь.

Говорил он отрывисто и недолго. Объяснил, что от своего не отступит, что "народ его не для того выбирал, понимаешь", что Начальники ни хрена не смыслят в либерзации (и во всем остальном тоже), что Колобка он им не отдаст (правда, и Колобку на всякий случай пару раз врезал), а под конец сделал длинную паузу и произнес:

- Требую полномочий!

- Каких ещё полномочий? - взвизгнули из первого ряда.

- Во-о таких! - пробасил Елка и развел ручищами.

Поднялся адский шум. Большая Елка, не обращая внимания на прыгающих по залу Начальников, вернулся на свое место и стал ждать, пока они перебесятся.

Проходила минута, другая, но гвалт продолжался. Елка собрался было снова поработать кулаком, но в этот момент у микрофона, как черт из табакерки, вынырнул Булатик. Перекрывая шум, крикнул:

- Го-ло-со-ва-ние!

Начальники у трибуны задергались. Кто-то попытался вы-браться из общей кучи, кто-то начал размахивать руками и тоже рваться к микрофону. Однако Булатик стоял как скала.

- Голосование! - повторил он. - Кто "за", прошу поднять руки.

Елкины сторонники дружно взметнули ладони.

- А кто "против"? - мягко спросил Булатик.

Галдевшие Начальники снова стали что-то орать, сначала на него, потом друг на друга и в результате перегрызлись уже между собой.

Булатик, как ни в чем не бывало, оглядел зал, улыбнулся и произнес волшебное слово:

- Кон-сен-сус!

Потом пару секунд помолчал и закончил:

- Толковище закрывается... Всем - спасибо!..

У выхода из зала Большая Елка подошел к Начальнику Верхнего Совета и крепко пожал ему руку.

- Ну, выручил! - сказал он.

- Ерунда, - скромно ответил Булатик. - Слабаки они против нас. Мы ж с тобой тут - два главных.

- Ну, я-то, понимаешь, все ж поглавнее буду, - поправил его Елка. Али как?

- Конечно, конечно, - быстро согласился Начальник Совета.

- То-то же.

Елка ещё раз стиснул его руку своей ладонищей и вразвалку пошел по коридору. Толпа расступилась перед ним с глухим ропотом.

Булатик, оставшись у дверей, посмотрел вслед президенту, опустил глаза и негромко произнес:

- Главный... Конечно, главный... Хотя...

* * *

- Хотя один хрен, - сказал Надькин отец. - Что те, старые, что эти новые. Жратвы все одно не видать. А цены вон, вишь, куда лезут. Это ж уму непостижимо!.. Нет, при старом режиме лучше было. Точно!.. Это Мишка, гад, все устроил. Трезвость объявил. Теперяча, конечно, выпивка вроде есть, да на какие шиши купить-то? Бардак!.. Вот при Вожде был порядок. Может, кого и сажали, а цены-то в аккурат кажный год снижались. Колбаса, помню, по рупь двадцать!.. Сказать кому - не поверят... Не, точно говорю - лучше было. Он мечтательно закрыл глаза.

Колька, сидевший рядом с ним, повернулся к Кухтику.

- Все масоны, суки, устроили. Все они.

- Кто? - переспросил Кухтик.

- Масоны... - Колька придвинулся к нему. - Они, падлы. Они нам всю жизнь гадят.

Кухтик недоверчиво посмотрел на друга.

- Чо, не знал? - спросил Колька. - А ты вон у меня газетку возьми, почитай. Мне мужик с кастрюльного дал. Там все про них написано. Страшное дело!..