- Ну, на нефти далеко не уедешь, - сказал Старый Друг. - Я об этом ещё Первому писал. Так меня и слушать не стали. Выперли послом к белым медведям - с глаз долой.

- Слушай! - Первый Демократ подвинулся поближе к Старому Другу. - Ты ж там долго был. Может, ты чего понял в ихней демократии?

Старый Друг отставил чашечку, уселся поудобнее на диване и задумался.

- Тут дело сложное, - начал он. - Все, понимаешь, не так просто. У них там каждый живет вроде как сам по себе. Пашут они, сеют, вещи разные делают. А потом друг дружке все это продают. Кто, значит, хлеб вырастил или какой-нибудь там овощ, он все это толкает другому - тому, кто, скажем, штаны шьет. И получает за это бабки. Ну, а тот ему эти самые штаны продает. И уже от него бабки получает... Так вот и живут.

- А кто ж всем командует? Кто ж говорит, чего сколько растить? Или, к примеру, сколько штанов требуется?.. И как ихняя партия за всем следить успевает? Чтоб всем поровну, - спросил Микки.

- Да у них, понимаешь, там не одна партия. То есть у них сегодня одна, а завтра, ежели им не понравится, они другую назначают.

- Как это - не одна? - Микки с недоверием покосился на друга. - Ты чего-то путаешь... Как может быть не одна партия? И кто ж её назначить может, ежели она сама всех назначает?.. Нет, это ты чего-то не понял.

- Погоди, - сказал Старый Друг. - Я тебе объяснить попробую... Только ты меня внимательно выслушай.

- Слушаю, слушаю, - сказал Микки. - Только и ты меня секунду послушай. Я ж тоже тут зря не сидел. Я в книжке вычитал, что "демократия" - это, стало быть, "власть народа". И Автор Идеи о том же, кстати, говорил. Надо только, чтоб такая партия организовалась, которая за народ будет и все для всех честно поделит. Ежели туда, конечно, честных жителей побольше набрать да руководителей поумнее. Из народа опять же... И получится тогда, что вроде как народ через эту партию сам собой, значит, руководит.

- Да, - сказал Старый Друг. - Не зря ты, вижу, в институте учился. Только дело, понимаешь, не совсем так обстоит... Ни у нас, ни у них, ни при какой демократии нигде никто сам собой руководить не может. Все одно кто-то будет командовать. И какую партию ни возьми, сколько в неё людей ни набери, рано или поздно кто-то воровать начнет. Люди-то разные. Ежели человека у кормушки поставить, не каждый удержится. Тут - общий закон. Что у нас, что у них. Это уж точно.

- Точно, - подтвердил Микки. - Но ведь нечестных-то отстрелять можно.

- Стреляли уже, - сказал Старый Друг. - Разных стреляли. И тех, кто много имеет, и тех, кто плохо работает... Это только начать. Потом всех без разбора стрелять начнешь. Было уже такое. Истребляли уже, делили уже поровну... А кроме того, кто тебе сказал, что всем всего поровну надо? Одному - две пары штанов нужно. Зато овощей он не жрет. Другому - одной пары хватит. А вот овощей ему больше требуется... На хрена ж ими командовать. Пускай все сами производят и продают друг дружке - кому чего надо. Лишнего-то все равно никто делать не станет - себе в убыток.

- Бардак начнется, - вздохнул Микки. - Порядку не будет... Вдруг кто вообще работать не захочет, а других грабить удумает?

- А вот за этим они партию и выбирают. Чтоб следила за порядком. От грабителей чтоб охраняла.

- Ну, дак она ж сама потихоньку грабить начнет. Раз она - главная. Ты вон верно сказал - одних честных не бывает.

- Начнет, - сказал Старый Друг. - Непременно начнет. Не сразу, конечно. Но со временем - точно начнет... Однако вот тут-то они другую и выберут... Та поначалу, ясное дело, на них работать станет, чтоб понравиться и подольше чтоб продержаться. Ну, потом, конечно, и в ней ворье развернется. Тогда опять другую выберут. Может, и прежнюю. Если та исправится. На время, конечно. Чтоб её, значит, опять избрали... Так вот и меняют... И оттого не страшно им, если кто-то не тот к власти придет или чего-то там не то надумает. Потому как все равно долго не усидит - заменят на нового. Это у них демократией и зовется... По-ихнему выходит, что демократия - это не тогда, когда хороший правит, а когда плохого снять можно... Вот какая штука.

- Складно как у тебя все получается, - сказал Микки. - Но где ж я вторую-то партию возьму? Мне и с одной не справиться... Ладно уж, соратнички мои - старые пни. Но я и Местным Начальникам сколько телеграмм послал. Ускоряйтесь, мол, черти. Демократизируйтесь. Так нет. Никто - ни фига... Может, я не так складно объяснил, как ты. Хотя, думаю, если б им все это рассказать, то они б меня первого и сожрали... Получается ведь, что при демократии этой их запросто могут от кормушки турнуть. Других могут выбрать... Не, это дело опасное. Я себе не враг.

- Да, положение у тебя хреновое, - вздохнул Старый Друг.

- Слушай, - сказал Микки. - А может, с одной попробовать? Ну, ежели её как-нибудь переделать? Партию-то? Перековать, понимаешь, по-новому. А?.. Давай я им объявлю, что, мол, перековка начинается. Хорошее слово "перековка"... Перекую их на этот, на демократический лад... А ты мне поможешь. Я тебя за мыслями следить поставлю. Ты им новые мысли в башку вставишь. Глядишь, одной партией и обойдемся... Ты сам-то подумай... Ежели все и впрямь по этой, по демократии устроить, то в случае чего и мне боком выйдет. Ведь их турнут - и меня турнут.

- М-да... "Перековка" - это ты хорошо придумал, - сказал Старый Друг. - Вот только поймут ли тебя? Взять хотя бы этих твоих хмырей в колясках. Их-то не перекуешь.

- Ты погоди, погоди. - Первый Демократ встал с дивана и, потирая руки, заходил по комнате. - С хмырями я разберусь. Мне б этих - местных перековать... Их-то чем взять? С ними-то что делать? Они ж наших газет начитались. Ничего ж другого в мозгах нет. Ежели у кого, конечно, мозги имеются...

- А ты вели всем газетам писать, чего захотят... Пускай про демократию ту же пишут. Пускай местным этим клизмы вставляют, если кто плохо перековывается... У них там, кстати, у демократов, за всем ворьем, что в выбранной партии сидит, газетчики в основном и следят. Ихних газетчиков хлебом не корми, дай только кому в задницу вцепиться. Вот пускай твои газетчики тоже местных покусают малость. Кстати, и тебе легче. Получится, сам ты вроде как - в стороне.

- А меня не куснут? - спросил Микки.

- Ну, так уж совсем распускать нельзя. Это понятно. Но тебе ж и не обязательно все точно, как там, за границей, устраивать. Сам же сказал - не получится. Там у них, к примеру, эта кусанка за задницы свободой слова зовется. А ты как-нибудь по-иному придумай. Чтобы не всех подряд кусать дозволялось.

- Чего ж придумать? - Микки остановился, потом снова зашагал по комнате, потом снова остановился. - Во! Давай обзовем "словоблудием". Где-то я это слышал.

- Нет, словоблудием нельзя. Это - не то, - сказал Старый Друг. Как-то иначе надо.

Первый Демократ опять заходил из угла в угол.

- Во! Придумал, - наконец сказал он. - Назовем "голосиловка". Пускай себе голосят.

- "Голосиловка" - это лучше. Это, пожалуй, подойдет. - Старый Друг тоже поднялся с дивана. - А с хмырями что надумал?

- За хмырей не беспокойся. У меня для них есть кой-чего... Устрою я им гонки в колясках...

Микки подошел к старому другу, обнял его и пригласил в соседнюю комнату отобедать. Там Рикки уже накрывала на стол.

* * *

- Ставь сюды, на стол бутылек! - скомандовал Надькин отец и указал Кухтику место, куда поставить бутылку.

В бывшей комнате Кухтикова отца они готовились встречать Кольку с женой, которые сегодня должны были вернуться из теплых краев.

В отцовской комнате стояли большая, застеленная ветхим покрывалом тахта, старый шкаф с помутневшим зеркалом, этажерка, стол и несколько стульев. На этажерке выстроились в ряд пять белых фарфоровых слоников. Выше на стене висела фотография матери. Кухтик старался туда не смотреть.

- Чтой-то задерживается дружок твой, - сказал Надькин отец, и сразу после его слов в прихожей раздался звонок. - Во! Легок на помине! - Надькин отец взял со стола бутылку и указал ею в сторону двери. - Беги, встречай. А я покамест приму... Для разгону. - Он быстро налил в рюмку жидкость, сгубившую купца Лукича, и ловким движением плеснул её себе в рот. Кухтик пошел открывать дверь.