Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Кошки, конечно, довольно безобидны сами по себе, и беда приходит тогда, когда по чьей-то недоброй воле они превращаются в орудие зла. Впрочем, это я так, к слову. Стало быть, тринадцать лет мне пришлось провести в скитаниях по Южно-Африканскому Союзу, правда, тогда он назывался по-другому. Я обошел всю страну от Дурбана до Дамараланда, от реки Оранжевой до Матабеле. Чем я только не занимался - выращивал фрукты, работал на шахте и в магазине, водил повозки и служил клерком. Брался за любую работу, которую мне предлагали, но добра не нажил - с таким же успехом мог бы все это время в тюрьме отсидеть.

До сих пор я так для себя и не решил, кто, как хозяин, более суров - набожный голландец с елейным голоском или пропитавшийся запахом виски южноафриканский шотландец.

Наконец я забрался в Свазиленд; это на границе с Португальской Восточной Африкой, неподалеку от ЛоренсуМаркиш и Делагоа-бей. Место прекраснейшее - просто мечта. Сейчас его превратили в резервацию для коренного населения, а тогда там жила горстка белых поселенцев, разбросанных по всей стране.

Как бы то ни было, но именно там - в одном из кабаков Мбабане - и произошло мое знакомство с Бенни Исааксоном, и он предложил мне работу. Не имея ни гроша в кармане, я согласился, хотя он и выглядел крутым парнем - редко встретишь такой подарок: телосложение покрупнее моего, багровая физиономия, сальные черные кудри, здоровенный нос крючком и бегающие злые, бессовестные глаза. Со слов Бенни я понял, что нанятый им кладовщик внезапно скончался, а интонации в его голосе, когда он рассказывал о смерти кладовщика, заставили меня задуматься о том, что же в действительности произошло с тем человеком.

Но выбирать не приходилось: или Бенни, или иди подбирай объедки за туземцами; и поэтому я без колебаний последовал за ним. От отвел меня за много миль на север страны в свою знаменитую лавку - где кроме двух банок сардин да дохлой крысы ничего, пожалуй, и не было. Очень скоро, конечно, до меня дошло, что честной торговлей там и не пахло. Не сомневаюсь, что, приглядевшись ко мне, Бенни решил, что я человек не щепетильный. Мне хватило осторожности не проявлять излишнего любопытства, памятуя 6 том, что, видимо, это послужило причиной смерти моего предшественника.

Прошло немного времени, и Бенни, похоже, утвердился в своем мнении обо мне: он особенно не старался скрывать свои делишки. Он занимался немного контрабандой оружием и широко - контрабандой спиртным, доставляя эти товары из Португальской Восточной Африки. Среди наших покупателей были, конечно, только черные - за исключением Ребекки, жены Бенни, на расстоянии одного дня пути от нас нельзя было встретить ни одного белого.

Я вел его книги - сплошь подложные, конечно. Жженый сахар означал два муляжа пуль из пяти, а обычный сахар - три из пяти. Помнится, муляжи изготавливались из картона и красились под цвет свинца - патроны так обходились дешевле! Как бы то ни было, Бенни отлично разбирался в своем бухгалтерском коде.

В целом, он относился ко мне неплохо. Однажды жарким вечером, вскоре после моего прибытия, мы повздорили, и он уложил меня на пол одним ударом своего огромного, багрового кулачища. Впоследствии, когда меня начинал накрывать псих - а такое случалось, когда я видел, как он обращался с этими черномазыми - я взял за правило уходить куда-нибудь, чтобы немного успокоиться. Я сам далеко не паинька, но меня возмущало то, что он с ними вытворял.

Оказавшись в деле, я выяснил, что Бенни не ограничивался контрабандой оружием и спиртным. Он еще занимался ростовщичеством, и именно тут он зарвался и столкнулся с черной магией. О начале деловых отношений Бенни со знахарем Умтонга мне ничего не известно. Время от времени старый язычник появлялся у нас, весь увешанный ракушками и бусами из зубов леопарда, и Бенни принимал его по всей форме. Потом они часами сидели и пили стаканами чистый спирт, пока, наконец, Умтонга, мертвецки пьяного, не уносили его люди. Старый негодяй продавал лишних девственниц своего племени Бенни, а тот сбывал их в Португальской Восточной Африке вместе с женами тех бедолаг, которые, оказавшись у него в лапах, не могли выплатить процент по своим долгам.

Беда случилась где-то месяцев через девять после того, как я поселился у Бенни. Умтонга, можно сказать, любил сорить деньгами, и, когда в его племени стал ощущаться недостаток девственниц он начал одалживать деньги и, в конце-концов, оказалось, что платить ему нечем. Его встречи с Бенни потеряли обычную веселость - теперь он уходил трезвым, потрясая своей большой черной палкой.

Угрозы на Бенни не действовали. Его и раньше пугали, и поэтому он посоветовал Умтонга продать нескольких своих жен, чтобы рассчитаться с долгами.

Я никогда не присутствовал на их встречах, но кое-что все-таки уловил из того, что Бенни говорил в наиболее острые моменты их споров, и, кроме того, я в достаточной степени знал свази, чтобы понять суть высказываний Умтонга, которые он, уходя, выкрикивал на ступеньках крыльца.

Однажды Умтонга пришел с тремя женщинами - похоже, эквивалентом первоначального долга - но у Бенни существовала своя система получения денег, которые он давал взаймы. Выплатить основную сумму долга было совершенно недостаточно чем дальше отсрочивались платежи, тем больше становился процент. Поэтому в возмещение долга от Умтонга требовались уже тридцать женщин, причем женщин стоящих.

Старый знахарь выглядел спокойным и невозмутимым; он пришел не как обычно, а вечером, и задержался у нас не дольше двадцати минут. Через тонкие стены я услышал большую часть их разговора - старик предложил Бенни на выбор: или трех женщин или смерть до наступления рассвета.

Будь Бенни поумнее, он взял бы женщин, но как раз ума-то ему и не хватило. Он сказал, чтобы Умтонга убирался к дьяволу, и Умтонга пошел.

Люди знахаря, числом около десятка, ожидали его снаружи, и старик начал колдовать. Они дали ему двух петухов - черного и белого, и Умтонга, усевшись у крыльца, умертвил их странным образом.

Он тщательно обследовал их печень, а затем, сидя на корточках, закачался взад-вперед и старческим трескучим голосом загнусавил какую-то жуткую, монотонную песню. Остальные попадали ничком наземь и, по-змеиному извиваясь, поползли один за другим вокруг него. Так они ползали приблизительно полчаса, и затем старый колдун начал танцевать. До сих пор помню, как вокруг него развивался пояс из обезьяньих хвостов, пока он скакал и вертелся волчком. Глядя на этого худого старого дикаря вы бы никогда не поверили, что ему достанет сил так танцевать.

2
{"b":"46352","o":1}