Председатель, пружиня на длинных не по-мужски тесно поставленных ногах, озадаченно сдвигал мохнатые рыжие брови, потом резко поднимал их ровными длинными дугами.

Василий Никанорович еще тверже уселся, еще шире расставил ноги, еще дальше поставил на них локти.

- Оно тебе очень надо? - проскрипел себе под нос, - Я тебя трогаю?

Он абсолютно был уверен, что станичникам дела не было до его Елизаветы, противостояние у него было не со станичниками, а с Управой. Не желал он, не желала Елизавета глупой работой заниматься: колхоз шестой год, как из мора вылез, еле-еле сводил концы с концами, а по его личному наблюдению, станичникам от этого колхозу проку было мало, разве что даровая продукция райцентру. Так-то сами себя кормили, с огорода, да с наделов, у кого они еще остались.

- Весна на носу, нам рабочие руки нужны, - кричал председатель, Товарищи, да что же это за вредительство. Тихон, пиши: я буду ставить вопрос перед нужными органами. Пусть этому дадут значение!

В зале немного расшумелись задние ряды. Василий взмок, растянул ворот. Он давно ждал этого нападения. Давно ходил на собрания, стараясь не попадать на глаза председателю.

- Ну чего ты, Петруша, взъелся-то? - пробурчал он уже громче.

- Я тебе попрошу без того... без этого, не переходить на личности, растерянно проговорил председатель - Петр Савельевич Ярмошко, которого Василий в детстве за чуб таскал и плавать учил, - Ты многое себе позволяешь.

Зал шуршал смешками, но замолчал, когда Ярмошко сосредоточился и выпалил:

- А ты лучше сам скажи, где ты трактора собираешься доставать, которые разобрал по осени?

Василий вскочил, как ужаленный.

- Да ты сказився чи шо? Петро! Уж нашел к чему привязаться! Тем тракторам давно пора было в могилу, хиба ж ты не разумиешь, что запчастей к ним уже не делают?!

- Эвон куда ты забрался, - Ярмошко расходился, - Нет, ты ответ дай, кто тебя уполномачивал? Мне завтра людей в поле выводить! С чем? Пальцем пахать будем, чи шо?

Его продолговатое лицо с рыжими бровями и рыжей щетиной еще больше вытянулось, но он еще продолжал говорить:

- Вот счас к тебе из "Ленинской правды" приидут, из "Октября", ты им что наш трактор предложишь, али как?

Василий полез через ряды, трудно всасывая горячий воздух помещения. Ярмошко заступил за стол, взял зачем-то в руку колоколец.

- Да ты, Савелич, сам же одобрил, - искренне желая разобраться, но в то же время непроизвольно закипая и не желая себя сдерживать, напирал Василий, - Чего же тракторам стоять-простаивать, коли они все не работают. А так хош один пашет. Кто, в конце-то концов, начальник машинно-тракторной станции, ответь мне.

Он все еще лез через народ, подставляющий ему свои спины, а в президиуме образовалась перегруппировка.

Аккурат к подходу Василия на сцене вырос парторг местной партийной ячейки Владимир Кузьмич Жихарев. Василий уперся в его кирзачи, проехал взглядом по гимнастерке, поднял глаза и столкнулся с мягким вкрадчивым взглядом парторга.

- Так-так, Василий Никанорович, - улыбаясь, сказал он, ища поддержки у зала, - А шо ж ты на председателя лезешь, когда тебе ему в ножки надо кланяться...

Василий ожидал дальнейших слов парторга, не понимая, о чем он.

- Я чей-то не уразумею, что у вас тут творится. Ведать не ведаю, какие дела творятся: один с другим гутарят, а все мимо меня.

Он поднимал голубые свои глаза на публику, присмиревшую, любующуюся этим двухметровым жеребцом породистых казачьих кровей. Много девок попортил Жихарев в станице и окрестных хуторах, да прощали ему бабы, потому как расплывались все в его присутствии и немели, словно блаженные.

- Тут ведь саботаж, товарищи! - он повернулся к Ярмошко, - Да кто вам позволил государственным имуществом распоряжаться, как своим собственным!

Василий попытался вставить, что трактора безнадежные были, мол, лучше уж один, да ходовой, но Жихарев не слушал его.

- У тебя начальник МТС - враг, - Жихарев постучал себя по лбу, - Он и в партию оттого не идет, что враг. Он и жену, кулацкую дочь, в общественную жизнь не пускает. Товарищи! - он возвел руку вперед, - Сорин и такие, как он, ваше же светлое коммунистическое завтра поганят, а вы его тут пожурить решили? Да тут, дорогой Петр Савельич, во все колокола бить надобно! И я займусь! Я завтра же этим займусь! Вы за все ответите, Петр Никанорович.

- А ведь, правда, мужики, хиба ж вы не бачите? - вскричала из угла молодая Зозулиха, - его баба свои барские харчи жрала, пока Авдотья Селезнева - царство ей небесное - сваво ребетенка. Помните в тридцать третьем? А мой брательник повесился с жинкой от голодухи, а энти вона как жируют. Им трудодни не надобны. Он же чинить нам механику поставлен, а он палки в колеса...

Жихарев радостно воскликнул:

- Ну вот! Есть ведь здравые умы среди вас, так что ж вы.

Василий закусил ус, поймав его губами, обернулся на Зозулиху. Встретился глазами с Иваном Петровичем, пришедшим на собрание позднее других. Плахов внимательно следил за происходящим. Он долго смотрел на Сорина, желая, чтоб он понял всю его солидарность. Василий натянул картуз и, обматюкав Жихарева, выскочил из избы.

Взъерошенный, душа нараспашку, он ворвался в хату, напугал сына.

- Мать где?

- Да нет тебя и нет, она пошла встречь.

Вика, только что оторвавшаяся от уроков, вышла на громкий разговор, хотела помогать отцу стягивать сапоги, но он, запыхавшись, стал тараторить.

- Доча, собирай свои вещи. Все собирай. И братовы, и бабку собирай. Здеся пол чистый, можно не мыть, а в нашей мамка соберет. Теперча так, - он бросился к сундуку, - матери, коли разминемся, скажете, мол, уезжаем все мы. Насовсем.

- А мамка? - осоловелый Ваня уж было подумал на отца Бог весть что...

- Не дури, едем, говорю, дом запираем. Нагрянуть могут часов ужо через пять.

- Стряслось что? - тихо проговорила Вика, - Батя, куда?

- На поезд до Ростова. Там у брата остановимся. Потом подыщем работу. Я вот деньги возьму, - он достал из сундука ассигнации, завернутые в холстину, - надо кой кого умаслить в управе, открепление-то взять, ага. И Захаровну, Захаровну того ...собирайте.

Он выскочил в темноту, вихрем промчался мимо окон.