- Наташа, - он смотрел печально и виновато, - вы приняли меня за кого-то другого. Я, действительно, Астахов Сергей Михайлович. Я... не знаю, чем объяснить мое сходство с князем Рубецким. Но, понимаешь, о Рубецких я знаю не по учебникам истории. Сергея Михайловича Рубецкого хорошо знала моя бабушка...

Досказать он не успел. С улицы послышался шум мотора, затем условный сигнал клаксона - длинный, три коротких.

- Это кто-то из наших, - радостно подхватилась Наташа. - Ой, что сейчас будет... - она вихрем вылетела в сени.

Через минуту дверь широко распахнулась и в дом ввалилась толпа народу.

- Где он? Дайте я на него посмотрю!

К кровати стремительно приблизился седой, слегка сгорбленный, но все еще статный, старик. Он сел на стоящую рядом табуретку и, склонив голову набок, молча замер. Сергей увидел в его глазах слезы.

- Вы - Георгий Степанович? - спросил, протягивая руку и пальцами стараясь дотянуться до Артемьева.

Тот в волнении схватил его за руку и, уже не скрывая слез, обернулся к стоящим за спиной людям:

- Вот он, его шанс! И говорит... Вы только подумайте, он - говорит! Георгий Степанович вновь взглянул на Сергея: - Ты не бойся, мы обязательно что-нибудь придумаем. Теперь главное, чтобы ты встал на ноги, поправился. Сережа... Сереженька...

- Георгий Степанович, мне очень жаль, поверьте. Но я - не внук Рубецкого. Мне, действительно, очень жаль, - он смотрел на старика с отчаянием и мольбой.

Артемьев невольно отшатнулся и растерянно оглянулся на приехавших с ним мужчин:

- Но позвольте... Как же это?..

Один из них, значительно старше, невысоко роста, с крепкой, ладной фигурой, тронутыми сединой темно-русыми волосами, приблизился к кровати. И Сергею стало неуютно под взглядом его проницательных, холодно-серых глаз. Он не выдержал и тихо проговорил:

- Я - Астахов. Сергей Астахов.

- Откуда вы знаете столько языков?

- Но я же историк, - проговорил он несколько удивленно.

- А я - начальник уголовного розыска Белоярска, - ответил тот. - И хоть работаю в области права, но латынь не знаю.

- Могли бы и выучить, - неожиданно для себя, дерзко ответил Сергей. Но тут же вскинул удивленный взгляд на мужчину: - Начальник уголовного розыска? А что...О, Господи! - дошло до него. Он вспомнил рассказ Наташи. Я же, по-вашему, кого-то убил...

- Есть такая версия, - кивнул, присаживаясь рядом, мужчина. - Кстати, зовут меня Петр Андреевич Иволгин. А это, - он представил сотрудников: Костиков Александр Николаевич и Приходько Игорь Васильевич. - Вы как себя чувствуете, Сергей?

- Допрашивать будете? - усмехнулся тот. - У меня эти допросы уже в печенках сидят! - яростно вырвалось у Сергея.

- И как прикажете понимать ваше заявление? - спокойно отреагировал майор.

- Я по горло сыт войной, - устало проговорил Сергей. - И не хочу снова возвращаться в этот ад. Не хочу никаких допросов и признаний, версий и предположений. Я и в Белоярск приехал только потому, что ненавижу войну и тех негодяев, которые наживаются на ней. Хотел написать книгу и назвать ее "Джума". По-турецки, это значит "чума". Потому что война и есть чума.

- Чем же вас привлек в этом плане именно Белоярск?

- Прежде, я хотел все выяснить о самой чуме, как заболевании. А в Белоярске в начале века останавливалась экспедиция русских врачей под руководством Даниила Кирилловича Заболотного. Здесь осталось много архивных материалов. В 1910 году русские врачи работали в Харбине во время вспышки там чумы. Многие из них погибли. Среди них была и моя бабушка - Анна Снежкова.

- Вы помните еще какие-нибудь фамилии из той экспедиции? взволнованно прервал его Георгий Степанович.

- Мой отец был врачом, но он рано умер. Как и мама. После них осталось много материалов и семейных альбомов. Долгое время мы жили в Ашхабаде. Потом я попал в детский дом, из которого меня позже забрали родственники отца и я жил в Ленинграде. Но те самые альбомы и семейные архивы мне удалось разыскать. Конечно, помню, Георгий Степанович. В них часто упоминались Володя Михель, Илья Мамонтов, французский врач Жерар Мени и, конечно же, князь Рубецкой со своим лучшим другом - Степой Артемьевым...

В комнате повисла напряженная тишина. Сергей непонимающе переводил взгляд с Георгия Степановича на Иволгина.

- Что... что-то не так?.. - в его голосе послышалась тревога. - Я, правда, Астахов, - попытался он в который раз убедить приезжих.

- Сергей, - переходя на "ты", обратился к нему Иволгин, бережно кладя руку на плечо доктора, - перед тобой сидит сын Степана Артемьева. И ты обязан ему до гробовой доски!

- Георгий Степанович! - воскликнул Сергей. - Степанович... Надо же! Сын Степы Артемьева... - он попытался подняться, но со стоном откинулся на подушку.

- Лежи уже, Аника-воин, - нахмурясь, бросил Иволгин.

Сергей открыл глаза и с усилием проговорил:

- Петр Андреевич, я готов. Спрашивайте...

- Ты ж по горло сыт войной, - усмехнулся тот.

- А, - отмахнулся Сергей, тяжело дыша. - Как говорили старые пираты: "Кому быть повешенным на рее - тот не утонет."

Артемьевы - Георгий Степанович и Наташа, деликатно удалились в другую комнату. Напоследок доктор бросил на Петра Андреевича строгий взгляд. Тот покачал головой и засмеялся:

- Все в порядке будет. Не волнуйтесь. - Затем обратился уже непосредственно к Сергею:

- Меня интересует главное: что произошло в тот вечер?

- Да поскользнулся я на этом чертовом тротуаре! - в сердцах бросил Сергей. - Еще днем, когда шел в библиотеку, подумал: хоть бы песком кто посыпал. И как напророчил! Темно было, понимаете? Чувствую, нога поехала, а в руках у меня пакет с книгами был. Ну, думаю, сейчас изваляю их все неудобно как-то будет, - он смущенно опустил глаза. - Я ж не местный, мне и так навстречу пошли, разрешили на квартиру взять, поработать. Вообщем, ноги едут, руками машу, а зацепиться не за что. Потом - будто кто топором по голове огрел и все... Провал полный. - Петр Андреевич, можно воды попить?

Когда Игорь Приходько напоил его, Иволгин спросил:

- Может, перерыв сделаем?

Сергей отрицательно покачал головой:

- Не надо. Давайте все сразу выясним.

- Сразу не получится, милостивый государь, - Иволгин поперхнулся, так как последние два слова явились неожиданностью даже для него самого. "Вот уж, воистину, с кем поведешься... Да и этот "пациент", твою дивизию, нехай! - на латынь намекает. И с кем я, скажите, пожалуйста, на ней разговаривать буду?" - Может, ты, Сергей, встретил кого по пути? - продолжал он.