- Бросьте, Серж, - нетерпеливо прервал его Стоун и чтобы отвлечь собеседника, проговорил: - Серж, я должен сообщить тебе одну приятную новость, но даже не представляю, как ты ее воспримишь...

Они уселись на стоящую поблизости скамью.

- Чарльз, - невольно засмеялся Рубецкой, - ты говоришь это таким торжественным тоном, будто меня выбрали генерал-губернатором Канады.

- Тебя ждет гораздо большая радость, поверь, - продолжал загадочно улыбаться Стоун. - В последние дни ты часто повторял, какое это счастье осознавать разумом, что находишься среди близких, родных и дорогих тебе людей. Что есть возможность узнавать заново дом, где ты родился и вырос...

- Это действительно счастье, Чарльз: вернуться домой и узнать, что все это время тебя здесь ждали, за тебя волновались и переживали. Никакие деньги или иное другое богатство, никакая власть не могут сравниться с человеком, обладающим сокровищем по имени - родной дом.

- А дом немыслим без семьи, - заметил Чарльз.

- Если ты сейчас скажешь, что решил меня усыновить, я этого не выдержу, - продолжал иронично забавляться Рубецкой.

- Серж, но тебе действительно пора подумать о семье, - осторожно заметил Стоун, следя за реакцией собеседника.

Но тот в ответ лишь весело и от души расхохотался:

- Чарльз, ты зря после отставки занялся научной деятельностью. Тебе надо было организовать брачное агентство. Из тебя бы получилась изумительная - очень деликатная , но и убедительная сваха. Так уж и быть, говори, кого ты присмотрел мне в жены, - и он, лукаво прищурившись, взглянул на Стоуна.

Тот невольно смутился и, в свою очередь, посмотрел на часы.

- Уж полдень близится, а все невесты нету, - префразировав русскую классику, продекламировал Серж, явно забавляясь реакцией Стоуна.

- Есть! - вскричал Чарльз взволнованно, поднимаясь и указывая рукой в направлении подъездной, широкой аллеи у парадного входа в имение Рубецких. Серж, побледнев, вопросительно посмотрел на Стоуна:

- Чарльз, ты, что, в самом деле, решил меня представить сегодня даме?! В компании с этим чертовым костылем?! Ну, спасибо...

- Погоди, - усадил его Стоун. - Я сейчас... - И он быстрым шагом направился к дому. Серж, не желая оставаться, слегка прихрамывая, поплелся следом, по дороге беззлобно кляня Стоуна сквозь зубы.

К счастью для Сержа и к досаде Стоуна, предполагаемая "невеста" задерживалась и обещала быть не раньше четырех часов пополудни.

- Ну, слава Богу, - свободно вздохнул Серж, узнав эту новость. - Да, кстати, Чарльз, а почему ты спросил у водителя, "когда она прилетает"? Она, что, на метле? Было бы очень мило и забавно.

- Серж... - вдруг став серьезным, повернулся к нему Стоун.

- Ой, Чарльз, не надо делать такое страшное лицо, - не унимался Рубецкой, перебив его. - Иначе я решу, что она уже трижды молодая вдова, которая очень любит собирать и готовить грибы, но есть их заставляет исключительно своих мужей.

- Она не вдова, Серж.

- О! Значит, у нее пять детей, огромная бородавка на носу и муж-алкоголик, но она до сих пор ждет принца на белом коне. Увы, Чарльз, в моем положении, я не только на коня, на кровать с трудом взбираюсь.

- Ты дашь мне хоть слово вставить! - не выдержал Стоун. - Серж, ты помнишь... Ларису? Медсестру из России, которая ухаживала за тобой?

Рубецкой мгновенно стал серьезным и подозрительно уставился на Чарльза:

- Если ты мне сейчас скажешь, что сегодня прилетает Лариса, я... я... - Он побледнел: - Это, действительно, она? Ну, что ты молчишь, Чарльз?!!

- Да, - кивнул тот, расплываясь в довольной и счастливой улыбке. - Но она, Серж, прилетает не одна...

- С мужем? - со страхом спросил Рубецкой.

- Нет. Однако, Лариса очень просила, чтобы мы не говорили тебе. Она сама хотела бы представить этого человека.

- Извини, Чарльз, но я должен это переварить. Один.

- Я понимаю тебя, - согласился тот.

- Пойду схожу к деду, - отчего-то грустно произнес Серж и, кликнув крутившегося неподалеку кота, зашагал по аллее в глубину парка, где огороженные литой, ажурной оградкой, находились могилы деда, Маруси и Рогдая.

Он открыл калитку, вошел и с волнением осмотрелся. С благодарностью в душе отметил, что за время его отсутствия за могилами ухаживали. Серж сделал несколько шагов и, прислонив трость к столику, оперся двумя руками о крепкие стволы березы и клена. Постояв несколько мгновений, Рубецкой опустился на траву и, запрокинув голову в яркое, голубое, в крапинку мелких облаков, небо, закрыл глаза и... беззвучно заплакал.

"Здравствуй, дед... Маруся и Рогдай...Я вернулся.

И пришел, как обещал, чтобы рассказать о России. Мы думали, нас будет только трое: ты, Маруся и я. А, видишь, дед, сколько народу... Вот уже и Рогдай. А со мною, знаешь, кто? Его зовут Василий. Врачи говорят, что если бы не он, мои дела были бы совсем плохи. Вот и выходит, что тебя Маруся спасла, а меня Василий...

Что же рассказать тебе, дед, о России?.. Я почти ее не помню, извини... Мне кажется, она ничуть не изменилась с тех самых пор, как ты уехал оттуда. Россия, как всегда, воюет. И, как всегда, ее главный враг она сама...

Вот русские повсюду кричат, что они любят Россиию, что они патриоты. Но почему тогда она такая нищая и убогая. Родина-мать, как они говорят... Но разве возможно у собственной матери воровать? А гадить? А убить собственную мать можно?

Прости, дед, я так и не понял, за что ты ее любил... Это странная страна... Она питается трагедиями своего народа. Как вампир. Она лишила тебя всего. Ты понимаешь, что я имею в виду не поместья, богатство и все остальное. Она отняла, но ведь ничего и не обрела. Странная страна... Она все время теряет и отрекается, теряет и отрекается, теряет и отрекается... Ответь мне, дед, за что ты ее так любил?!!

Я смотрел новости из России. Там хотели сделать переворот. Хотели и не смогли. Там не осталось решительных и мужественных людей. Это был закат, как у Римской империи. А потом пришли "победители". Ты бы видел их лица... Самых главных победителей. Запад, конечно, ликовал! Он пока не понял, что ничего не изменилось: просто усовершенствовались методы подавления и убийства. Был броневик - стал танк, но психология того, кто на них взбирается, не меняется. Психология "помрачителей". Есть покорители. Они взбираются на горные вершины и уходят в одиночку в океан. А есть помрачители. Эти изо всех сил карабкаются на танки и трибуны, чтобы до умопомрачения вдалбливать в головы людей свои бредовые идеи. Зовут на баррикады, в окопы, на поля сражений, сами при этом комфортно и вольготно чувствуя себя во дворцах, где еще совсем недавно они пребывали в качестве холопов и слуг.