– Шон у вас? Я видела здесь его грузовик.

– Да, он доделывает игровую комнату, но…

– Я не хочу показываться ему в таком виде, но мне нужно поговорить с тобой.

– Заходи, – быстро сказала Пэм. Закрыв дверь за Блэр, она провела ее узким коридором в спальню, расположенную в задней части дома.

– Малыш спит в своей кроватке. Остальные играют. Эндрю помогает Шону. Можно надеяться, что нам никто не помешает. – Пэм закрыла дверь и села на кровать рядом с Блэр. Блэр опустила голову и зарыдала.

Некоторое время Пэм молчала, даже не пытаясь успокоить подругу – пусть выплачется и расскажет, как прошла проба. Когда Шон приехал к ним, лицо его было мрачнее тучи, а глаза метали молнии. Пэм отважилась спросить его, отыскал ли Барни Блэр. Он буркнул «Да», а затем в самых грубых выражениях, каких Пэм никогда прежде не слышала от него, высказал все, что он думает о Барни, об этой пробе и о женщине, одержимой идеей и неспособной понять своего блага.

– Похоже, ты не одобряешь ее поездку в Нью-Йорк?

– Так и есть, черт возьми, – рявкнул он. – Дело кончится тем, что она станет калекой.

Поскольку Блэр явилась сюда без посторонней помощи, логично было предположить, что сейчас она страдает не от физической боли, но Пэм поняла, что она крайне чем-то удручена. Пэм погладила Блэр по спине: так она обычно утешала своих детей. После сказанных ею сочувственных слов горькие рыдания стали стихать.

– Расскажи обо всем, Блэр. – Голос Пэм был теплым и ласковым.

Блэр подняла на нее глаза, полные слез. Чтобы губы не дрожали, Блэр сжала их. Постепенно овладев собой, Блэр пожала плечами и еле слышно произнесла охрипшим голосом:

– Я не прошла пробу.

Пэм с трудом подавила вздох облегчения. Она, как и Шон, понимала, что Блэр не стоит возвращаться к танцам, не вылечив колени. Кто-кто, а Пэм хорошо знала этот каторжный труд – танцевать ежедневно по нескольку часов. Чтобы снова работать профессионально, Блэр должна полностью восстановить свои силы.

– Подвели колени?

Блэр мотнула головой.

– Нет, Пэм, дело не в этом – я хорошо их разогрела. И я танцевала лучше, чем когда-либо. Полностью выложилась на этой пробе, и… – Блэр судорожно вздохнула, удерживая слезы. – Мои ограниченные возможности по части пения тоже ничего не решали. Никто там не пел лучше меня. Хореограф и продюсер примерно из пятидесяти кандидаток отобрали восемь, в том числе и меня. Мне казалось, что я выдержала испытание. Я не могла проиграть. У меня больше опыта, чем у других, я более популярна. Я танцевала безупречно, даже вдохновенно. Но я на пять лет старше других конкуренток. Когда хореограф назвал пятерых отобранных счастливиц, меня не было в их числе.

– О, Блэр, дорогая, ты же понимаешь, что это еще не конец. Это просто не твое шоу. Ты ведь десятки раз терпела неудачи на пробах. Появятся и другие возможности.

Блэр горько усмехнулась.

– Я уже в это не верю. Чтобы поверить в себя, мне нужно было пройти именно эту пробу. Не спрашивай, откуда я знаю это, но это так. – Она крепко сжала руку Пэм. – Пэм! Я танцевала так хорошо, так хорошо!

– Дорогая, я очень тебе сочувствую. Но ты не повредила себе? – озабоченно спросила Пэм. – Как твои ноги? Не болят?

Блэр пожала плечами.

– Болят немного. Не больше, чем обычно.

Пэм попыталась перевести разговор.

– Шон совершенно обезумел, переживая за тебя. Но он, дурачок, больше всего боится, чтобы ты не упала, не покалечилась, не угодила в больницу.

Блэр вновь горько усмехнулась.

– Его бесит лишь то, что я не вняла его совету. – Губы Блэр снова задрожали. – Когда мне больше всего нужно было поощрение, он просто наорал на меня. Не очень-то это способствует развитию наших отношений. Да, видимо, все на этом и кончится. Шон сделает еще одну зарубку на своем ремне. На большее мне не стоит и рассчитывать.

– Не говори глупостей, Блэр, не то я рассержусь. Раскрой глаза! – вскричала Пэм. Блэр изумленно посмотрела на нее. За все годы их дружбы Пэм никогда не говорила с ней так резко. – Этот человек любит тебя. С ума по тебе сходит. И если бы в тебе была хоть капля разума, в чем я сильно сомневаюсь, ты придавала бы больше значения его словам. Он обезумел от тревоги за тебя, и его мало волнует, прошла ли ты этот проклятый отбор. Его беспокоит твое здоровье. Ты, конечно, можешь думать иначе, но мы с Шоном считаем, что это сейчас важнее всего остального. Шон был так расстроен, что позвонил Джорджу Силвертону просто для того, чтобы…

– Джорджу Силвертону? – перебила Блэр. – Продюсеру этого шоу? – Она вскочила с кровати.

Пэм с интересом наблюдала за внезапным оживлением Блэр. Чуть отодвинувшись от подруги, она ответила:

– Да.

– Откуда же Шон Гаррет знает Джорджа Силвертона?

Пэм нервно облизнула губы. Открывать ящик Пандоры или нет? Ей не нравился ни холодный блеск в зеленых глазах Блэр, ни то, как она внезапно вскинула подбородок.

– Он… он, хм-м, ремонтировал ему дом в прошлом году. С тех пор они на дружеской ноге, и я думаю…

– Извини, – перебила ее Блэр. Она кинулась к двери и, настежь распахнув ее, выбежала в холл. Пэм побежала за ней.

– Блэр, подожди. Тебе лучше не показываться ему, пока ты на взводе. Он…

– Я знаю, что он сделал, – крикнула та. Пытаясь справиться с задвижкой на двери, ведущей во внутренний дворик, Блэр осыпала ее проклятиями. Наконец открыв ее, она решительно прошла к месту строительных работ.

Шон стоял, широко расставив ноги, и большими гвоздями прибивал доски к каркасу из бруса. Услышав, что кто-то пролезает через недостроенную стену, он оглянулся. Изо рта у него нелепо торчали гвозди. Эндрю, не упускающий случая помочь своему кумиру, увидел Блэр и широко улыбнулся, но, заметив свирепое выражение ее лица, нахмурился.

– Мне нужно поговорить с тобой, – едва сдерживая гнев, сказала Блэр.

Шон не спеша вынул изо рта гвозди.

– Сейчас не могу. Я занят.

– Немедленно! – потребовала Блэр, топнув ногой.

Брови Шона угрожающе сошлись к переносице.

– Я занят, – твердо повторил он, – а кроме того, считаю, что сейчас не время и не место вьшснять отношения.

– Мне наплевать на то, что ты считаешь, и безразлично, слышит нас кто-то или нет.

– А мне – нет!

Прежде чем Блэр успела что-либо сообразить, Шон бросил гвозди, выпустил из рук молоток и, подойдя к Блэр, поднял ее и взвалил на плечо. От изумления у нее перехватило дыхание, но, придя в себя, она пронзительно завизжала:

– Кретин! Немедленно отпусти меня!

Блэр извивалась, пинала его ногами, царапалась, колотила по спине, но он словно не замечал этого. Шон крепко держал ее на плече, и Блэр это так обидело, что по лицу ее вновь потекли слезы. Едва она успела смахнуть их, как Шон бросил ее на кровать Пэм и закрыл дверь. Теперь они были вдвоем. Блэр вскочила, как разъяренная тигрица.

– Мне следовало давно догадаться, что у тебя инстинкты пещерного человека, варвара. Конечно, рано или поздно, они все равно проявились бы.

– Это не я устроил скандал, а ты, – заметил Шон. – И не собираюсь извиняться за то, что взвалил тебя себе на плечо, как мешок муки, который, кстати, разумнее, чем ты. Даже если ты готова ругаться со мной при Пэм, ты могла бы понять, что Эндрю совсем незачем слышать это. Он обожает тебя, но боюсь, как бы после этой сцены его отношение к тебе не изменилось.

– Не учи меня, как мне себя вести, – прошипела она. – Мне нужно узнать только одно. – От возбуждения ее грудь вздымалась. Она чувствовала, как кровь закипает в ее жилах, как темнеет в глазах и шумит в ушах. – Ты звонил сегодня утром Джорджу Силвертону, не так ли?

– Да, звонил, – спокойно ответил Шон, не моргнув глазом.

– Он что – твой приятель?

– Да. Когда он приезжает сюда на уик-энд, мы играем с ним в теннис. – Прямые и честные ответы Шона еще больше разозлили ее.

– Так, значит, это из-за тебя я потеряла все шансы танцевать в этом шоу?

– Нет.

– Не лги! – крикнула Блэр.