Рэна улыбнулась, представив Барри с неизменной тонкой сигаретой в зубах. Барри был человеком вспыльчивым, чересчур прямолинейным и нередко грубым. Однако его манеры напрямую зависели от того, насколько тепло он относился к собеседнику. К тому же почему-то чем возмутительнее он себя вел, тем больше нравился клиентам.

Рэна смогла под маской грубияна и задиры увидеть истинного Барри, чуткого и доброго, для которого вызывающее поведение было лишь способом защитить себя от окружающего мира. Она его понимала – ведь полгода назад ей тоже приходилось скрывать свое подлинное лицо под маской, которая устраивала окружающих.

– Довольна ли миссис Таплуайт своим халатом?

– Не то слово, дорогая! Увидев его, она чуть не выпрыгнула из своего жуткого, замусоленного платья.

– Так она его купила?

– Конечно. У некоторых моих покупателей напрочь отсутствует вкус, и я не пытаюсь их перевоспитывать.

– Именно по этой причине ты согласился продавать мои работы?

– Ты – исключение из всех правил, дорогая. Я знал немало моделей, но ты – первая и единственная среди них, кто не одержим своим отражением в зеркале. Когда я организовывал показы мод, работать с тобой было настоящим удовольствием. Ты никогда не капризничала.

– За меня это делала мать.

– Даже не напоминай мне о ней, а то я заведусь на весь день. Главное, что я обожаю тебя и то, что ты делаешь. Меня даже порой мучают угрызения совести, поскольку я извлекаю из твоих произведений прибыль.

– Так я и поверила, – поддела его Рэна.

– Ах, дорогая, ты видишь меня насквозь, – наигранно вздохнул Барри. – Ну, хватит об этом. Когда ты появишься в Хьюстоне? Готова ли юбка для миссис Резерфорд? Она меня достала – звонит по три раза в день.

– К концу недели я ее закончу.

– Отлично. У меня для тебя еще четыре заказа.

– Четыре?!

– Да, четыре. Кроме того, я поднял цены на твои работы.

– Барри! Опять? Ты же знаешь, я занимаюсь этим не ради денег. Мне есть на что жить.

– Не смеши меня. В наше время ничто не делается бесплатно. А этих богатых курочек цена волнует меньше всего. Чем дороже их покупки обходятся мужьям, тем больше они эти вещи ценят. Будь хорошей девочкой и не ругай меня. Кстати, ты все еще придерживаешься своего дурацкого правила не встречаться с клиентами лично?

– Да.

– И все по той же причине?

– Да. Не хочу рисковать. Ведь не исключено, что кто-нибудь меня узнает.

– Ну и что? Лично мне было бы только приятно. Ты знаешь, как я отношусь к этому идиотскому маскараду.

– Тем не менее сейчас я счастлива как никогда, – осторожно напомнила Рэна.

– Ладно, не буду больше приставать. Слушай, у меня появилась потрясающая идея, которую я хотел бы обсудить с тобой при встрече.

– Что ты задумал?

– Скажу, когда приедешь. А сейчас иди и заканчивай юбку для миссис Резерфорд.

– Хорошо. Подожди секунд очку, ко мне стучат. Наверное, это Руби.

Рэна положила трубку рядом с телефоном и поспешила к двери. Она ошиблась – на пороге стоял Трент.

– У вас есть пластырь?

– Простите, я разговариваю по телефону, – резко ответила Рэна, но при этом в очередной раз отметила, что Трент безумно хорош собой. Это открытие ее очень раздражало.

– Ничего, я подожду. – С этими словами Трент шагнул через порог.

Рэне ничего не оставалось, как покориться, – не выдворять же его силой. Яростно сверкнув глазами, она взяла трубку:

– Извини, Барри. Пора за работу.

– Мне тоже. До скорой встречи, дорогая.

– Увидимся в пятницу. Пока.

– А кто такой Барри? – как ни в чем не бывало поинтересовался. Трент, когда Рэна положила трубку.

– Это вас не касается. Так что вы хотели?

– Вы с ним встречаетесь?

Прежде чем ответить, Рэна окинула Трента испепеляющим взглядом и про себя посчитала до десяти – так сильно он ее взбесил.

– Да, Барри – мужчина. Да, он – мой друг. Но не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Помнится, вам был нужен пластырь?

– Так вы с ним встречаетесь? Например, в ближайшую пятницу? По-моему, у вас с ним свидание.

– Вам все еще нужен пластырь? Рэна яростно тряхнула головой, откидывая назад копну волос. Она уперлась руками в бока и приняла воинственную позу. Трент пришел в восторг – наконец-то бесформенная рубашка позволила увидеть округлый контур ее груди. И надо сказать, груди очень красивой.

– Да, если можно, – сказал он, улыбаясь.

Рэна отправилась в ванную и, порывшись в аптечке, нашла коробку с пластырем. Она не сразу смогла открыть крышку, что ее еще больше разозлило. Наконец ей это удалось. Достав пластырь, она резко повернулась и… столкнулась с Трентом, стоящим прямо за ее спиной, потеряла равновесие и оказалась в его объятиях.

Это длилось какие-то доли секунды, но Рэне показалось, что прошла вечность. Бессознательно она уперлась ладонями в его мощную грудь. Пытаясь удержать, Трент обхватил Рэну руками. На мгновение они прижались друг к другу. Эффект от этого был поразительный: казалось, произошло что-то наподобие короткого замыкания – обоим стало жарко, словно посыпались невидимые глазу искры.

В конце концов Рэне удалось высвободиться. Ошеломленный Трент сделал шаг назад. В этот момент он испытывал такие же чувства, как от столкновения со свирепым Джо Грином: во время последней игры, пытаясь завладеть мячом, тот со всего маху налетел на Трента. В комнате воцарилась тишина, которую нарушало лишь частое дыхание двоих.

– Вот… возьмите.

Трент вынул из дрожащей руки Рэны пластырь.

– Спасибо.

Да, с грудью у нее определенно все в порядке. Как, впрочем, и с бедрами.

Он повернулся к дверям, и Рэна вздохнула с облегчением. Однако Трент, похоже, не собирался уходить. Вместо этого он уселся на диван, положил ногу на ногу и попытался вскрыть целлофановую оболочку пластыря. После нескольких бесплодных попыток он сдался.

– Вы не могли бы помочь?

– Конечно.

Готовая на все, лишь бы поскорее выпроводить этого наглеца, Рэна взяла пластырь. Трент вторгся в жилище, заменившее Рэне хижину отшельника, в убежище, ставшее единственным местом на свете, где она чувствовала себя в безопасности. И чем скорее незваный гость покинет его, тем лучше.

– Думаю, у Руби нашелся бы для вас пластырь, – сказала она в надежде, что Трент не настолько глуп, чтобы не понять намека.

– Скорее всего. Но тетушки все еще нет дома. Простите, если побеспокоил вас.

Уж в этом-то Трент был прав – Рэну он действительно побеспокоил. С тех пор как распался ее брак – а это произошло семь лет назад, – ни одного мужчину Рэна не подпускала к себе так близко. Она поставила крест на личной жизни и не решалась рисковать, вступая в какие бы то ни было отношения с представителями противоположного пола. Это правило не распространялось на друзей – Барри и Мори, а также на деловых партнеров, пока те вели себя пристойно.

Рэна поклялась себе больше никогда не влюбляться. Это теперь было ее кредо. Рэна пообещала себе забыть о страсти. Однако сегодня это обещание она нарушила: только что пережитое возбуждение было настолько сильным, что Рэна еще долго не могла унять дрожи в руках. Случившееся казалось ей катастрофой.

– Мне нужно работать. Прошло полдня, а я практически ничего не сделала.

«И вы тому причиной», – добавила она про себя.

Нахмурившись, Трент взял пластырь и осторожно заклеил мозоль на мизинце.

– Надеюсь, теперь заживет. – Он поднялся, чтобы уйти, и вдруг добавил:

– Желаю плодотворно поработать… Эна.

Что?! Как он ее назвал? Он почти угадал ее настоящее имя.

– Я обратил на это внимание, как только вошел. Позвольте выразить вам свое восхищение. – Трент кивнул, указывая на ее рабочее место, где лежали изделия, находящиеся на разной стадии завершения. Он подошел и принялся разглядывать последний заказ – юбку для миссис Резерфорд. На ткани красовались тигровые лилии. Рэна расположила их по всей длине юбки – от подола до пояса. На одном из пятнистых лепестков четким курсивом было выведено имя художника – Эна Р. Барри уговорил ее расписываться хотя бы так.