Трент наигранно вздохнул и лениво вытянул руку, лежащую на спинке дивана.

– Надеюсь, теперь ты веришь, что она меня просто обожает? – спросил он с притворным безразличием.

За это Рэна шутя ткнула его в живот, и началась легкая потасовка, завершившаяся, как обычно, нежными объятиями.

– Трент говорил, что вы рисуете или что-то в этом роде, – подал голос Том, когда парочка наконец утихомирилась.

– Скорее, что-то в этом роде. Сейчас я расписываю ткани, но намерена пойти дальше – заняться эскизами обивки для мебели и прочими деталями интерьера.

Том слушал ее с вежливой улыбкой, но Рэне казалось, что он не вполне понимает, о чем идет речь.

Во время последней встречи Барри предположил, что состоятельные хьюстонские дамы, без особых раздумий выкладывающие сотни долларов за одежду из расписанной вручную ткани, с легкостью отдадут пару тысяч за разрисованный Рэной диванчик. Девушка решила посоветоваться с Трентом, который от души поддержал эту великолепную идею.

– Сделай несколько пробных работ, – предложил он. – Я могу разместить их на ведущих предприятиях, принадлежащих моей компании. И посмотрим на результат.

– На одном из них я как раз была сегодня. Заехала на текстильный склад, чтобы запастись тканями. – Рэна указала на оставленную у дверей громоздкую коробку. – Кстати, мне пора, – сказала она, вставая. – Много работы.

– Может, посидишь еще чуть-чуть с нами? – жалобно попросил Трент, удерживая ее за руку.

– Уверена, что вам с Томом есть о чем поговорить и без меня. Было приятно познакомиться, Том.

Молодой человек с трудом поднялся с маленького диванчика и безжизненным голосом произнес:

– Взаимно.

– Увидимся позже, дорогая. – Трент взял ее за локоть, притянул к себе и поцеловал на прощание.

Наконец Рэна высвободилась из его объятий, кивнула Тому, забрала коробку с тканями и направилась к лестнице.

Трент, улыбаясь, проводил ее взглядом. Воспоминания о прошлой ночи обдавали его тело горячими волнами. Как только девушка исчезла из виду, Трент повернулся к другу, сидевшему теперь в кресле и упорно глядевшему в пол.

– Ну, как она тебе? – спросил он, лениво потягивая пиво из банки.

Том ответил не сразу. Он помолчал, откашлялся, подняв наконец голову, посмотрел на приятеля и сказал:

– По-моему, ты самый жестокий, хладнокровный, эгоистичный сукин сын из всех, кого я знаю.

Трент медленно опустил пивную банку на журнальный столик. Несколько минут они молча смотрели друг на друга, затем Трент рассмеялся и спросил:

– Позволь узнать, почему?

Том встал и зашагал по комнате. Его движения едва ли можно было назвать грациозными. Конечно, на футбольном поле ему не было равных: там он был ловок, хватал мяч из самого неудобного положения, легко пробивался через стенку соперников. Теперь же, блуждая по гостиной, он напоминал слона в посудной лавке – врезался в столик, уронил фигурку из слоновой кости, споткнулся о край ковра. Преодолев полосу препятствий, Том наконец добрался до окна.

– Что ты вытворяешь с этой несчастной женщиной? – тихо спросил Том.

– То, что я, как ты выразился, вытворяю с этой женщиной, приносит нам обоим массу удовольствия. И в любом случае это не твое дело.

Том, к тому моменту с трудом державший себя в руках, передернул плечами.

– Ты же сам захотел услышать мое мнение. Так что теперь слушай, что я тебе скажу. Так безжалостно использовать эту женщину – непорядочно даже для такого человека, как ты.

– Такого человека, как я?

– Да, даже для тебя. Я наблюдал, как ты разбиваешь десятки женских сердец. Большинство тех, кого ты бросил, смогли это пережить. У них было все: куча денег, красивая внешность, толпа мужиков, желающих занять твое место. Уверен, что у Эны ничего этого нет, и она вряд ли переживет ваш разрыв.

– Прости, что как идиот все время повторяю за тобой, но о каком разрыве ты говоришь?

– Что с ней будет, когда ты уедешь на сборы?

– Она пока поживет здесь. Сам понимаешь, я же не могу взять ее с собой. А что такого особенного происходит с женами футболистов, когда их мужья разъезжают во время сезона или отправляются на сборы в спортивный лагерь?

– Хорошо, тогда ответь мне на другой вопрос – что будет с ней, когда ты вернешься со сборов, поселишься в Хьюстоне и возобновишь свой прежний образ жизни?

– Как только начнется сезон, я перестану себе принадлежать. И мы, конечно, не сможем видеться так часто, как этого хотелось бы. Неужели ты думаешь, что я этого не понимаю?

– Ты хочешь сказать, что будешь продолжать с ней встречаться?

– Да, черт возьми! А ты что подумал?

– И хочешь, чтобы она стала частью твоей жизни в Хьюстоне?

– Конечно, хочу.

Сбитый с толку. Том покачал головой.

– Ты действительно считаешь, что она впишется в твой круг общения и будет уютно себя чувствовать в компании твоих друзей?

– У тебя на этот счет какие-то сомнения?

– Не дури, Гемблин. Я – твой лучший друг, и меня ты не проведешь. Ты только взгляни на нее! – воскликнул он, указывая в сторону лестницы. – Разве она похожа на тех женщин, с которыми ты обычно появляешься в свете?

Закипая, Трент сжал руки в кулаки.

– Кажется, тебе пора уходить.

– Не волнуйся, уйду, но ты пойми: я говорю тебе все это не для того, чтобы досадить, а чтобы заставить тебя опомниться, взглянуть правде в глаза. Мне будет жаль, если ты разобьешь ее сердце, и, поверь, я буду всецело на ее стороне.

– Огромное тебе спасибо, но Эна не нуждается в твоем покровительстве. Кстати, о какой правде ты говоришь?

– Ты используешь Эну, чтобы ублажать свое это так же, как использовал отпуск, чтобы вылечить плечо. Как ты сам отметил, Эна тебя обожает. Это действительно так – ты бы видел, как она на тебя смотрит! Ты способен соблазнить любую женщину. Черт побери, я – мужчина, у меня нет гомосексуальных наклонностей, но я знаю, что ты неотразим! Ты красивый мужик, суперзвезда в мире футбола и, судя по тому, что я слышал от твоих брошенных подружек, хорош в постели. Какая женщина сможет против такого устоять? Любой мужик позавидовал бы твоему успеху у представительниц противоположного пола, но ты поступаешь как последний подлец, теша свое самолюбие и испытывая свои чары на этой женщине.

Трент вскинул голову и встал в стойку.

– И зачем же я это делаю, мистер Неудавшийся Психолог?

Трент знал, куда бить, чтобы сделать больно. Том Тенди окончил психологический факультет, даже получил степень, однако был вынужден отказаться от врачебной практики, поскольку совмещать ее со спортивной карьерой было невозможно, – кто доверит свои переживания «тупоголовому футболисту»?

Том попытался утихомирить бурлящий в нем гнев. Он поднял руку и начал, загибая пальцы, считать:

– В прошлом году ты окрутил самую красивую девушку в Техасском университете, чей папочка заправляет чуть ли не всеми делами ее родного города. Далее – молодая вдова, во власти которой не только животноводческая империя ее последнего мужа, но и лучшие умы всего западного Техаса. Далее – белокурая президентша банка; принцесса, коротающая вместе с королем-отцом свои дни в американской ссылке. Мне продолжить?

Трент скрестил руки на груди.

– Продолжай, если хочешь. К чему ты ведешь?

– К тому, что с каждой из этих дам все у тебя было нормально, пока ты выигрывал. Один неудачный матч, и все – конец, финиш, разрыв.

– Да, после неудачной игры я бываю не в духе. Ну и что с того?

– Дело не только в твоем плохом настроении. Во взаимоотношениях с женщиной ты должен быть лидером, звездой. Разве ты позволишь ей хоть в чем-то превзойти тебя? На поле и в делах ты любишь жесткую игру, с радостью принимаешь брошенный тебе вызов и всегда сражаешься по правилам. Однако в личной жизни ты не потерпишь никакой конкуренции. Красивая, знаменитая, талантливая или просто чертовски удачливая женщина представляет колоссальную угрозу твоему эго, особенно когда ты проигрываешь на поле или… или, как теперь – повредил плечо и рискуешь выбыть из большого спорта. – Том подошел поближе и сказал тихо, будто пытаясь утешить: