Единственное, что меня занимает на самом деле, что является мотором всех моих начинаний, что толкает меня бежать вокруг света - это поиски все более и более интересных идей. Пережив великолепное приключение, хочется чего-нибудь еще более великолепного. А вот это уже не всегда легко устроить.

В этом чрезмерно отрегулированном мире тяжело жить исключительно приключениями и вести себя только лишь по собственным законам. Для меня нет запретных вещей: я хочу что-то сделать, а значит, могу. Только вот, что поделать, нынешний мир сделался очень маленьким. Уже невозможно выкроить для себя королевства, пережить приключение, выходящее за границы закона, потому что борьба неравная. Все подстроено под слабаков, объединенных под знаменем закона, который следует выполнять. Таким вот образом им легко сражаться с теми, которые хотели бы идти своим путем. Это уже не борьба мужчины с мужчиной. Все мои приключения восстанавливали против меня различные правительства: в Африке, в Азии, на Карибах, а это сразу же означает проигрыш. Я в сотню раз честнее всех этих предводителей Третьего Мира, с которыми вечно сталкиваюсь, зато их слушаются, и им доверяет международное общество. Даст ли мне Коста Рика то приключение, которое я так давно ищу? Я уже облазил всю Центральную Америку, бывал в Сальвадоре с его левым партизанским движением и в Никарагуа, где партизанское движение правое. Только я слишком независим и сделался совершенно бесчувственным, чтобы найти в себе священное пламя революционера. Утопия - это поиски лучшего мира, потому что всегда будут угнетатели и угнетенные. И, хотя угнетателем быть нехорошо, еще хуже, когда угнетают тебя. Поэтому, так или иначе, я сражаюсь исключительно за самого себя.

* * *

С первого взгляда Коста Рика совершенно не похожа на страну, где можно пережить приключение. Эта малюсенькая страна, втиснутая между Панамой на юге и Никарагуа на севере, это как бы Швейцария, в которой за пару месяцев девальвация достигла семьсот процентов... Здесь уже начинает проявляться бедность, пока что не слишком заметно, потому что, хоть у среднего Тико денег нет, ему все еще хватает на основные продукты питания, такие как рис, фасоль, бананы и кофе. В Коста Рике пока что нет голода, но шика тоже уже нет. Первый контакт со страной я установил, раскапывая доколумбово кладбище в самом ее центре. Подобной деятельностью я занимался лет пятнадцать назад в Перу, но условия там были совершенно другие. Здешние джунгли, хоть растут и буйно, но не такие приятные, и хотя нам не хватало еды, прежде всего доставали нас коллорадильяс, микроскопические насекомые, десятками заползающие под кожу, они собираются в нижней части живота и вызывают такой зуд, что выдержать невозможно. А труднее всего оказалось все эти предметы доколумбовой эпохи сплавить: в Коста Рике искусство не представляет ни малейшей ценности, антиквары же интересуются исключительно золотом и нефритом. Случалось, что за великолепные штучки, которым исполнилось более тысячи лет, мне предлагали три-четыре доллара. В связи с этим, чудесная глиняная ваза, которая храбро пережила столько времени, кончила свою жизнь на морде одного из этих кретинов, хозяина галереи доколумбового искусства.

К счастью эстафетную палочку перехватила Диана. Ей удалось продать много предметов сотрудникам французского посольства. А при этом она познакомилась с Шлемо.

Главное, чтобы этот симпатичный жидок из полусвета меня не надул. Он рассказал, что я только время теряю, и что в этой стране имеются занятия повыгодней. При этом он утверждал, будто на юге имеется место, где полно золота - полуостров Оса. Если верить ему, достаточно нагнуться, чтобы набрать сколько влезет. Еще он же дал мне понять, что это местечко опасное, где живет кодло авантюристов и преступников, скрывающихся там перед законом.

Этот его рассказ меня заинтересовал. И главное здесь было не золото я знаю прекрасно, что в таких делах люди обычно перебарщивают - но описанная им житуха. Из всего его базара я понял, что полуостров Оса - это совершенно забытая дыра, практически не имеющая связи с остальной частью страны, место опасное и до какой-то степени беззаконное: как раз такие места я люблю больше всего.

Посему через пару дней я дал пинка всем оставшимся у меня горшкам полторы тысячи лет разлетелись при ударе о стенку - и мы уселись в автобус, направляющийся в Гольфито, откуда на корабле нужно было переправиться на полуостров Оса.

Несколько приличных ресторанов, закупка у того же Шлёмо револьвера "Смит энд Вессон" 38 калибра с длинным стволом, а также двести грамм манго-роса и сушеных онгос - все это серьезно подрезало имеющуюся наличность, полученную после продаж. Завтра утром мы садимся на судно до Пуэрто Хименес, единственной деревушки на полуострове. Я пересчитываю деньги. У меня осталось восемнадцать баксов.

* * *

Судно стоит на якоре метрах в десяти от берега, и пассажиры спокойненько сидят на пристани, под начинающим здорово припекать солнцем. Кто-то говорит мне, что сейчас отплываем, но местные обычаи я знаю весьма хорошо, поэтому идем в холодок, в ту же самую забегаловку, что и вчера. Из транзистора раздается "Capri, c'est fini", довольно-таки неожиданная мелодия в этом захолустье. Через час ситуация никак не меняется, разве что солнце припекает толпу на пристани еще сильнее. Проходит еще час, и матросы начинают перевозить пассажиров на лодках. Сначала они забирают людей, потом багаж. Мы ждем, пока не затащат последний ящик, после чего и сами перебираемся на судно - небольшой баркас метров двадцати в длину, до половины закрытый навесом и загруженный до последнего.

Устроившись поудобнее на носу, в то время как все остальные толпятся на баковых лавках, мы курим самокрутку, приглядываясь к дельфинам, пляшущим в носовой волне. Чуть позднее я перехожу на корму, что бы немного потолкаться среди народа. Здесь много женщин - коренастых, похожих на коров, и парочка мужчин, высушенных, с инструментом в руках, которые, скорее всего, едут на полуостров попытать счастья.

Совсем сзади какой-то маленький типчик с лицом хорька что-то брешет; его обступила толпа слушателей. Он показывает им золотой самородок, первый, который я вижу в этих местах. Подхожу к нему, и мы какое-то время беседуем. Его зовут Джереми. Раньше он был пилотом в банановой компании, потом открыл бар в Пуэрто Хименес и приторговывает, как и все жители, золотишком. Он приглашает в свой бар, если понадобится какая-нибудь информация. А через пару часов мы уже добираемся на место.