СОБАЧЬЯ РАДОСТЬ
рассказ из книги Михаила Армалинского "Гонимое чудо"
Мадлен разочаровалась в мужчинах, а мужчины разочаровались в Мадлен. Всех можно было легко понять - Мадлен постарела, а она, если и была когда-то привлекательна, то лишь своей молодостью. Мадлен не отличалась талантами, вела, можно сказать, замкнутую жизнь, ибо любила деревья и животных больше, чем людей. Поэтому жила Мадлен в лесном доме, занимаясь выращиванием цветов на деньги, которые ей оставил муж, умерший достаточно давно. В мужчинах же Мадлен разочаровалась при активном участии её мужа, как впрочем и при участии всех немногочисленных мужчин, которые когда-либо излили в неё своё семя. Все сближавшиеся с ней представители мужского пола любили выпить, неумело делали вид, будто в женщинах их интересует нечто большее, чем тело, а также хвастали своими, как правило, вымышленными достоинствами, в тщетных попытках вызвать у Мадлен уважение и привязанность. Муж Мадлен был ярым любителем порнографических зрительных образов и уделял им значительно больше внимания, чем сексуальному образу жены. Муж предпочитал онанировать наедине с экраном, отгоняя жену, которая бывало пыталась ему помочь: - Не мешай мне мечтать! - кричал он на неё. Мадлен не могла понять, как мужчина может предпочитать мёртвое изображение живому телу, пусть даже не первой свежести и приевшемуся. А муж знал, что она никогда не поймёт, что лучше прекрасная мечта, чем тело, которое перестало нести какой-либо сексуальный смысл. В нём поднималась злоба к жене оттого, что недостижимая женщина на экране вызывает в нём такую похоть, которой жена способна его только лишить. Мадлен часто смотрела видео вместе с мужем, возбуждалась и завидовала женщинам, которые завывали и стонали от наслаждения. С мужчинами Мадлен ничего, кроме умеренной приятности, никогда не испытывала, и ни стонать, ни тем более выть ей с ними не хотелось. Выть хотелось от них.
В молодости, будучи студенткой колледжа, который она так и не закончила из-за вынужденного материнства, Мадлен испробовала радость некоторого разнообразия любовников. Но суть их оставалась одна: совокупления происходили скоропостижно, и удовольствие, которое только начинало было расти и крепнуть, обрывалось и сникало. Мадлен не знала ничего иного и потому воспринимала это как необходимую часть процедуры размножения. От полного разочарования в сексе её спасала мастурбация, которой она занималась только тогда, когда уж становилось невмоготу. Стыд мешал ей заниматься мастурбацией чаще. Стыд не за мастурбацию, а за мужа, который не мог приблизиться к ней на расстояние её наслаждения, а оставался для неё дальним родственником. Муж сделал ей двоих детей, которые быстро выросли и разъехались по своим жизням, плодя собственных детей и редко вспоминая о матери. Когда муж умер, Мадлен стало страшно жить одной. Она встала перед дилеммой: либо продать дом и переехать жить в город, либо обезопасить жизнь в своём лесном доме. И она выбрала последнее - уж слишком ей не хотелось заниматься продажей дома, покупкой жилья в городе, переездом. Но самым отвратительным ей представлялось то, что количество окружающих её теперь деревьев превратится в ещё большее количество людей, которые будут окружать её в городе. Поэтому Мадлен предприняла следующее: она купила пистолет и двух догов, которых решила выдрессировать как своих охранников. Имена им были Рекс и Дик. Ко всему прочему, жизнь среди леса была значительно дешевле, чем жизнь среди людей. Да и опасность всегда исходила от людей, а не от деревьев, и потому, чем меньше людей вокруг неё, тем меньше опасности, а те редкие, что могут прельститься её одиночеством и якобы беззащитностью, быстро разубедятся в этом, когда увидят перед собой дуло пистолета и почувствуют клыки догов на своём горле.
Смерть мужа заставила её ценить даже ту малость, которую он ей давал: близость мужского тела ночью, пусть редкое, но радостное ощущение заполненности. Мадлен становилось невмоготу от скапливающегося желания, пальца оказывалось недостаточно, хотелось, чего-то живого и горячего внутри. К тому же требовалось и поговорить с кем-нибудь, кроме собак, которые её внимательно слушали, повиновались каждому её слову, но умели только лаять или скулить в ответ. Мадлен шла по тропке среди лесной плоти, псы, Рекс и Дик, сновали в погоне за живностью, но не оставляя надолго своей хозяйки без присмотра. Нередко они приносили в зубах то зайца, то бурундука, то ещё какую живность, и Мадлен позволяла им съесть добычу.
В один из дождливых дней на потолке в гостиной появилось мокрое пятно пришлось вызывать мастера из соседнего городка. Им оказался её ровесник, мужчина лет пятидесяти по имени Ли. Сначала он приехал на своём грузовичке выяснить причину протечки. Требовался небольшой ремонт крыши, и он обещал приехать на следующий день и починить. Мадлен предложила Ли выпить с ней чашку кофе перед отъездом. Ли согласился, после чего выяснилось, что он уже год, как вдовец. Мадлен радостно приняла это к сведению. - Что ж Вас совсем в городе не видать? Неужели Вам в лесу не одиноко? спросил Ли. - В город я приезжаю, когда мне надо закупить продукты, а одиноко бывает только среди людей, а не среди деревьев. - Но неужели Вам не хочется с кем-нибудь поговорить? - Я разговариваю с моими собаками. - Страшные псы - сказал Ли, - я боялся выйти из грузовика, пока Вы их не отозвали. - Они не страшные, а преданные мне, они меня охраняют. - Ну, от меня, положим, охранять не нужно. - Поэтому собаки и не тронут Вас, пусть их боятся злоумышленники. Затем Ли стал рассказывать о качестве материала, которым он хочет воспользоваться для починки крыши и этим быстро надоел Мадлен. Она извинилась, что ей нужно покормить собак, и Ли уехал. Мадлен решила, что завтра уложит его с собой в постель. "Пора", - решила она. Ночью кобели лаяли, но это был не тревожный и предупреждающий о незнакомце лай, а охотничий. Мадлен не держала их на привязи, и они никогда не оставляли Мадлен одну. Если убегал Рекс, то Дик оставался с хозяйкой. Если Дик устремлялся за кем-то, Рекс нёс охрану Мадлен. Ранним утром, перед приездом Ли, она надела платье понаряднее и подкрасила губы. Приехал Ли и провозился с крышей до вечера. Ленч он взял с собой, а обед Мадлен приготовила и пригласила Ли. Она расплатилась с ним за работу, и обед начался. Ли не отказался от виски перед обедом, в течение обеда пили вино, а затем - ликёр с десертом. В невзрачных глазках Ли появилась похоть. Алкоголь, год вдовства, наличие одинокой женщины, пусть некрасивой. Он неуклюже поцеловал её в край рта и соскользнул на шею. Мадлен это было приятно хотя бы потому, что она несколько лет не знала прикосновений мужчины. Вместе с тем она прекрасно чувствовала, что ему далеко до умельцев из коллекции порновидео мужа, которые она время от времени просматривала. Предчувствие не обмануло Мадлен: когда они оказались в постели, Ли немедля забрался на неё и несмотря на недостаточную влажность, проявил мужскую силу и прорвался внутрь, отчего у Мадлен желание пропало, а когда Ли секунд через десять кончил, то Мадлен ожесточилась. Ли свалился набок и с чувством исполненного долга решил вздремнуть, но Мадлен решительно встала с кровати и сказала, что ему пора уходить. Ли решил было препираться, тогда Мадлен крикнула собак, и они через секунду стояли ощерясь на пороге спальни. Они были выдрессированы пересекать порог спальни только с разрешения Мадлен. Ли быстро натянул на себя одежду, среди которой оказались грязные трусы, и выскочил из спальни, после того, как Мадлен приказала собакам выйти из дома. - Большинство мужчин нельзя подпускать к женщинам, - в ненависти говорила собакам Мадлен, слыша удаляющийся звук грузовика Ли. Последнее время она привыкла говорить вслух, и псы всегда замирали и внимательно слушали её речь, будто понимая её, но из почтения не смея произнести ни слова. Однако глаза их были настолько выразительными и реакция на суть слов такой верной, что у Мадлен создавалось ощущение, что они - люди, но немые, которые всё понимают, но не в силах ответить. Так и теперь, реагируя на произнесённые слова, кобели повернули головы в сторону дороги, по которой уехал Ли, и злобно залаяли. Мадлен пошла в гостиную, налила себе виски, включила видео и уселась на диване, разведя ноги. Когда она вывела себя на уровень, значительно более высокий, чем её когда-либо выводили мужчины, вбежали псы. В гостиную им разрешалось входить без специального разрешения. Не обращая внимания на экран телевизора, они уселись у раздвинутых ног Мадлен. Мадлен заметила, что псы вдыхают её запах и члены у них стоят. Они и раньше проявляли интерес к её запахам, особенно во время менструаций, и Мадлен решительно отгоняла их. Но тут она вдруг взглянула на ситуацию под другим углом. "А почему бы и нет", - так можно было бы вкратце обозначить клубок мыслей, который образовался у неё в голове. Она поманила Рекса и ткнула его мордой в пасть пизды. Рекс сразу принялся лизать всё подряд. Язык был слишком шершавый, а член его вытянулся в полную длину. Дик стоял рядом и выжидательно поглядывал на Мадлен. Она поманила его и поласкала ему член. Дик радостно заскулил, увлекаясь небывалым наслаждением, исходившим от его хозяйки. Мадлен встала на колени, и Дик сразу пристроился сзади, тычась членом ей в промежность, обняв её лапами за талию и тяжело дыша. Мадлен направила член в нужное место, и он заполнил её своей костяной твёрдостью. Дик двигался, блаженно поскуливая. Рекс стоял рядом и дрожал от возбужденья. У Мадлен закрылись глаза. Акт длился уже так долго, как никогда с человеком. Когда она счастливо почувствовала приближение к оргазму, которое ей было знакомо только по мастурбации, она ощутила, как Дик излился в неё. Он слез с неё и стал облизывать себе член. Мадлен не рассердилась за то, что он чуть-чуть поторопился, ибо на его месте уже оказался Рекс, и Мадлен помогла ему попасть в цель. Теперь Мадлен была уже совсем рядом с оргазмом, и он свершился с ней, ошеломляюще сильный. Из её нутра впервые выплеснулся сучий вой. Впервые Мадлен кончила, а самец ещё нет, и она наслаждалась ощущениями нарастания второй волны, которая пришла значительно легче первой и, почувствовав извержение Рекса, Мадлен кончила во второй раз. Она была настолько потрясена случившимся и полученным наслаждением, что теперь ей хотелось побыть одной. Она приказала псам отправиться к себе в сад, и впервые они её не послушались сразу: кобели явно хотели ещё. Мадлен прикрикнула на них, и псы повиновались. А по телевизору продолжало изливаться семя мужчин, обязательно вне женщин, что всегда казалось таким мудрым по своей противозачаточности, а теперь впервые стало раздражать Мадлен: какое счастье она сейчас испытала при последнем излиянии Рекса. Мадлен выключила телевизор и пошла в спальню. По внутренней стороне ляжки потекло собачье семя, которое она, не спеша, вытерла полотенцем. "Вот, настоящие мужчины" - подумала Мадлен, засыпая. Она проснулась рано утром. У кровати стояли псы с вытянутыми членами и жадно смотрели на Мадлен. Она рассмеялась, а потом строго выгнала их из спальни. Нельзя было допускать нарушение дисциплины. Животные должны подчинятся человеку, даже, если им позволяют исполнять человеческие функции или, правильнее сказать, если их приближают к человеку, к его дому, ко внутренностям дома, делая тем самым животных домашними. Домашние животные, домашний врач, домашняя хозяйка. И сразу выстроилось в логическую связь: домашние животные стали домашним врачом для домашней хозяйки. Мадлен поднялась с кровати, накормила собак, позавтракала и отправилась на свою обычную утреннюю лесную прогулку. Собаки бежали за ней и пытались пристроиться, поднимаясь на задние лапы и кладя передние ей на спину. Мадлен пришлось сломать ветку и огреть псов пару раз, и они прекратили свои посягательства. Мадлен шла и ликовала, что, приобретя собак, она не поддалась уговорам и не кастрировала их. Её всегда возмущало, что кастрация домашних животных проводится под флагом заботы о них, что якобы не будет ненужного потомства, за которым некому будет ухаживать. Истязание животных кастрацией и лишение их половой жизни - ярчайшей части жизни любого живого существа - воспринимается вполне допустимым для ярых борцов за человеческие права животных. Но в действительности это делается лишь из людских эгоистических соображений, чтобы для человека было поменьше возни, чтобы не тратить лишних денег на не поддающееся контролю размножение животных. А самое главное, чтобы животные не занимались половой жизнью на глазах у "целомудренного" людского сброда. Любое общество защиты животных по сути дела есть общество защиты человека от влияния на него животных, а точнее, животворных инстинктов. Ударить собаку нельзя, будут судить за истязание животных, а кастрировать - пожалуйста. Отношение людей к домашним животным сводится к тому, чтобы сделать из них максимальное подобие людей: укрыть одеждой их половые органы, не позволять им совокупляться, перестать кормить их сырым мясом, запретить охотиться. Когда европейцы узнают, что на востоке едят собак, они начинает возмущаться жестокостью по отношению к бедным собачкам, причём возмущаются они этим в процессе торжествующего кастрирования собак. Вот он, гуманизм людей, которых почему-то нельзя кастрировать, а сколько бы проблем разрешилось, если их лишать способности воспроизводиться хотя бы до 20 лет. И вообще, если кастрировать, то не собак, а мужчин, которые, как теперь поняла Мадлен, лишь издевались над её чувствами. Это собаки дали ей почувствовать себя женщиной. Мадлен ловила себя на новых ощущениях, которые она испытывала по отношению к Рексу и Дику. Не только они стали воспринимать Мадлен как суку, но и Мадлен стала воспринимать их как мужчин. Сколько в них было силы, преданности, мужественности. Как они её хотят! Как живо они реагируют на каждое её движение, слово. Как они повинуются ей и зависимы от неё. И в то же время они не обременяют её собою, они не ведут бессмысленных разговоров, не требуют внимания к своим самовлюблённым потугам. "Это - идеальные любовники", - счастливо размышляла Мадлен. - "Но нельзя им давать отбиваться от рук. Нужно их приучить, что собачья свадьба устраивается только в определённое время. Скажем, после обеда, в восемь вечера. Но один раз в день мало, - жадно планировала Мадлен - пусть будет после ленча и после обеда. С часу до двух и с восьми до девяти. А в остальное время жёстко пресекать. Иначе придётся уступать, когда они хотят, а не когда хочу я. А если я захочу чаще? Кстати, я уже хочу. Нет, надо не ограничивать количество раз, а заставлять их повиноваться каждому моему запрету". Мадлен повернула обратно к дому. Она снова расположилась в гостиной на ковре, и псы по очереди облюбили свою хозяйку. На этот раз Мадлен испытала оргазм и с Рексом, который был первый, и с Диком. Она хотела позволить Рексу войти в неё ещё раз, как он порывался, но вдруг Дик, а за ним Рекс стали лаять, кого-то почуяв, и тут Мадлен услышала звук подъезжающей машины. Мадлен быстро оправилась и вышла на крыльцо, приказав собакам быть при ней. Это был знакомый грузовичок. Из него вышел Ли, держа в руке букет цветов. Мадлен не сделала шага навстречу - неожиданный приезд Ли разозлил её, а цветы - ещё больше: решил меня задобрить, чтобы я ещё раз позволила ему обесчестить мои желания. Поздно, дорогой, у меня уже есть прекрасные любовники, а вслух она сказала Ли, не здороваясь: - Почему ты приехал без приглашения, даже не позвонив? - Я хотел сделать тебе сюрприз. - Тебе не под силу сделать мне сюрприз. Можешь ехать обратно, и, пожалуйста, больше не являйся ко мне в дом. Собаки, почувствовав недовольство хозяйки, зарычали. Мадлен заметила, что взгляд Ли обращён на собак и полон насмешливого удивления. Мадлен посмотрела на Дика, а потом на Рекса и увидела, что собачьи члены выставлены наружу на полную длину. - Ну и ебись со своими кобелями! - бросил Ли, желая оскорбить Мадлен, но не подозревая, что напутствует Мадлен в её желаниях. А Мадлен, как и все, у кого рыльце в пушку, испугалась, что Ли догадался, что она совокупляется с собаками, и крикнула ему, садящемуся в грузовик, первое оправдание, пришедшее ей в голову: - Дурак же ты! Здесь бегает по лесу сука в течке, вот они и на взводе. И тут же Мадлен поняла, что не надо было оправдываться, что этим она только ещё больше выдаёт себя. Но ничего не поделать, Ли уже отъезжал от дома.
