Под деревом тюльпанным погребла".
Услышав это, золотых дел мастер
В окошко выглянул; он так пленился
Прекрасною птичкою, что закричал:
"Пропой еще раз, милая пичужка!"
"Я даром дважды петь не стану, - птичка
Сказала, - подари цепочку мне,
И запою". Услышав это, мастер
Богатую ей бросил из окна
Цепочку. Правой лапкою схвативши
Цепочку ту, свою запела песню
Звучней, чем прежде, птичка и, допевши,
Спорхнула с кустика с своей добычей,
И полетела далее, и скоро
На кровле домика, где жил башмачник,
Спустилася и там опять запела:
"Зла мачеха зарезала меня;
Отец родной не ведает о том;
Сестрица же Марлиночка меня
Близ матушки родной моей в саду
Под деревом тюльпанным погребла".
Башмачник в это время у окна
Шил башмаки; услышав песню, он
Работу бросил, выбежал во двор
И видит, что сидит на кровле птичка
Чудесной красоты. "Ах! птичка, птичка,
Сказал башмачник, - как же ты прекрасно
Поешь. Нельзя ль еще раз ту же песню
Пропеть?" - "Я даром дважды не пою,
Сказала птичка, - дай мне пару детских
Сафьянных башмаков". Башмачник тотчас
Ей вынес башмаки. И, левой лапкой
Их взяв, свою опять запела песню
Звучней, чем прежде, птичка и, допевши,
Спорхнула с кровли с новою добычей,
И полетела далее, и скоро
На мельницу, которая стояла
Над быстрой речкою во глубине
Прохладныя долины, прилетела.
Был стук и шум от мельничных колес,
И с громом в ней молол огромный жернов;
И в воротах ее рубили двадцать
Работников дрова. На ветку липы,
Которая у мельничных ворот
Росла, спустилась птичка и запела:
"Зла мачеха зарезала меня";
Один работник, то услышав, поднял
Глаза и перестал рубить дрова.
"Отец родной не ведает о том";
Оставили еще работу двое.
"Сестрица же Марлиночка меня";
Тут пятеро еще, глаза на липу
Оборотив, работать перестали.
"Близ матушки родной моей в саду";
Еще тут восемь вслушалися в песню;
Остолбеневши, топоры они
На землю бросили и на певицу
Уставили глаза; когда ж она
Умолкнула, последнее пропев:
"Под деревом тюльпанным погребла";
Все двадцать разом кинулися к липе
И закричали: "Птичка, птичка, спой нам
Еще раз песенку твою". На это
Сказала птичка: "Дважды петь не стану
Я даром; если же вы этот жернов
Дадите мне, я запою". - "Дадим,
Дадим!" - в один все голос закричали.
С трудом великим общей силой жернов
Подняв с земли, они его надели
На шею птичке; и она, как будто
В жемчужном ожерелье, отряхнувшись
И крылышки расправивши, запела
Звучней, чем прежде, и, допев, спорхнула
С зеленой ветви и умчалась быстро,
На шее жернов, в правой лапке цепь
И в левой башмаки. И так она
На дерево тюльпанное в саду
Спустилась. Той порой отец сидел
Перед окном; по-прежнему в углу
Марлиночка; а мать на стол сбирала
"Как мне легко! - сказал отец. - Как светел
И тепел майский день!" - "А мне, - сказала
Жена, - так тяжело, так душно!
Как будто бы сбирается гроза".
Марлиночка ж, прижавшись в уголок,
Не шевелилася, сидела молча
И плакала. А птичка той порой,
На дереве тюльпанном отдохнувши,
Полетом тихим к дому полетела.
"Как на душе моей легко! - опять
Сказал отец. - Как будто бы кого
Родного мне увидеть". - "Мне ж, - сказала
Жена, - так страшно! Все во мне дрожит;
И кровь по жилам льется как огонь".
Марлиночка ж ни слова; в уголку
Сидит, не шевелясь, и тихо плачет.
Вдруг птичка, к дому подлетев, запела:
"Зла мачеха зарезала меня";
Услышав это, мать в оцепененье
Зажмурила глаза, заткнула уши,
Чтоб не видать и не слыхать; но в уши
Гудело ей, как будто шум грозы,
В зажмуренных глазах ее сверкало,
Как молния, и пот смертельный тело
Ее, как змей холодный, обвивал.
"Отец родной не ведает о том".
"Жена, - сказал отец, - смотри, какая
Там птичка! Как поет! А день так тих,
Так ясен и такой повсюду запах,
Что скажешь: вся земля в цветы оделась.
Пойду и посмотрю на эту птичку".
"Останься, не ходи, - сказала в страхе
Жена. - Мне чудится, что весь наш дом
В огне". Но он пошел. А птичка пела:
"Близ матушки родной моей в саду
Под деревом тюльпанным погребла".
И в этот миг цепочка золотая
Упала перед ним. "Смотрите, - он
Сказал, - какой подарок дорогой
Мне птичка бросила". Тут не могла
Жена от страха устоять на месте
И начала как в исступленье бегать
По горнице. Опять запела птичка:
"Зла мачеха зарезала меня".
А мачеха бледнела и шептала:
"О! если б на меня упали горы,
Лишь только б этой песни не слыхать!"
"Отец родной не ведает о том";
Тут повалилася она на землю,
Как мертвая, как труп окостенелый.
"Сестрица же Марлиночка меня..."
Марлиночка, вскочив при этом с места,
Сказала: "Побегу, не даст ли птичка
Чего и мне". И, выбежав, глазами
Она искала птички. Вдруг упали
Ей в руки башмаки; она в ладоши
От радости захлопала. "Мне было
До этих пор так грустно, а теперь
Так стало весело, так живо!"
"Нет, - простонала мать, - я не могу
Здесь оставаться; я задохнусь; сердце
Готово лопнуть". И она вскочила;
На голове ее стояли дыбом,
Как пламень, волосы, и ей казалось,
Что все кругом ее валилось. В двери
Она в безумье кинулась... Но только
Ступила за порог, тяжелый жернов
Бух!.. и ее как будто не бывало;
На месте же, где казнь над ней свершилась,
Столбом огонь поднялся из земли.
Когда ж исчез огонь, живой явился
Там братец; и Марлиночка к нему
На шею кинулась. Отец же долго
Искал жены глазами; но ее
Он не нашел. Потом все трое сели;
Усердно богу помолясь, за стол;
Но за столом никто не ел, и все
Молчали; и у всех на сердце было
Спокойно, как бывает всякий раз,
Когда оно почувствует живей
Присутствие невидимого бога.
