Она и впрямь могла бы стать актрисой (впрочем, однажды была: в "Грузовике" она сыграла в паре с Жераром Депардье роль пассажирки, которая сперва предназначалась Симоне Синьоре или Сюзанне Флон). В своих литературных произведениях она всегда играла главную роль и очень скоро стала известной -- но отнюдь не популярной -- писательницей (успех у широкой публики принес ей лишь "Любовник"). Она много пишет. Обычно это небольшие книжечки, которые вызывают бурные споры в литературной среде: одних пленяет, других раздражает ее стиль, сочетающий слащавый мелодраматизм со строгой сдержанностью новой американской литературы, экзотичность a la Декобра -- с элитарностью структуралистского толка. При этом она отказывается признать какие--либо литературные влияния. В особенности же не желает иметь ничего общего с Сартром и Симоной де Бовуар (которую ненавидит и у которой к тому же отбила любовника -- очаровательного Жак--Лорана Боста).
Очень скоро она поймет, что ее слова и фразы воспринимаются на слух не хуже, чем при чтении. От романа она свободно переходит к театру и кино. Ее поддержат актрисы; сперва Татьяна Мукин и Лоле Беллон (Лоле, первым мужем которой был Хорхе Семпрун, вечный враг Маргерит, а вторым -- Клод Руа, ее друг навеки), затем Дельфина Сериг, Бюлль и Паскаль Ожье, Жанна Моро и в особенности Мадлен Рено, которая так ярко сыграет мать Маргерит, что затмит ее реальный образ. Тексты Дюрас выигрывают на сцене. В кино дело идет не так гладко. Она отрекается от своих первых фильмов, сделанных совместно с выдающимися режиссерами: Аленом Рене ("Хиросима, любовь моя"), Питером Бруком ("Модерато кантабиле") и Тони Ричардсоном ("Моряк из Гибралтара"). Она так и не простит Жан--Жака Анно, экранизировавшего "Любовника". Она хотела, чтобы в кино над всем господствовал голос, звук слова. Она превзойдет себя, сняв римейк "India Song", своей единственной картины, имевшей некоторый успех. Но кто же в состоянии следовать за ней по этому бесплодному пути? Новая версия, названная "Ее венецианское имя в безлюдной Калькутте", снималась без актеров, камера запечатлела лишь место действия, вернее, места, демонстрация которых шла под фонограмму, взятую из первого варианта.
О ее фильмах много говорят, но их не смотрят. Она привлекает к себе общее внимание. Над ней насмехаются. Ей наплевать. В любом случае она слишком уверена в своей гениальности, чтобы взглянуть на себя со стороны, поставить под сомнение то, что делает. В сущности, она существует вне реального мира. Она сама для себя -- весь мир. Действительность должна подчиниться ее измышлениям, более правдивым, чем сама правда. Безрассудная и рискованная позиция, которая может иметь самые пагубные последствия, -- как в деле об убийстве Грегори, когда она, доверившись своей интуиции, объявила его мать Кристину Вильмен "виновной, безусловно виновной".
Ее статья шокирует, вызывает возмущение. Однако никто не замечает невероятную, чудовищную извращенность ее подхода: объявив Кристину Вильмен убийцей сына, она не обвиняет и не осуждает ее, а, напротив, видит в этом поступке реванш за унижения, которым подвергаются женщины. Словом, Кристина Вильмен, совершившая немыслимое преступление, становится Медеей феминизма. Идеи которого Маргерит скорее использует, чем применяет на практике.
А потом наступают годы без любви. И без секса. Постаревшая Маргерит остается одна со своим виски и останется одинокой, пока в ее жизни не появится Янн Андреа. Но Янн любит мальчиков и не скрывает этого; Маргерит страдает и в то же время испытывает неодолимый болезненный интерес к гомосексуализму, который ей, как истинной почитательнице Пруста, мерещится повсюду. Измученная душой и телом, она несчастна. Между тем после "Любовника" она становится знаменитой не только во Франции, но во всем мире, и к тому же очень богатой. А деньги, видит Бог, Маргерит любит.
Но она утратила вкус к жизни. От алкоголя ей тоже приходится отказаться. В довершение всего она на несколько месяцев погружается в кому. Все кончено. Ее судьба завершена. Так нет же. В один прекрасный день она просыпается и начинает править свою рукопись с той самой строки, на которой остановилась до комы. Она снова живет -- маленькая и сморщенная, как усохшее яблочко, но полная невероятной жизненной силы. Я и сейчас вижу, какой она была на съемочной площадке "Летнего дождя" в Бресте за год с небольшим до смерти, как сидела в кресле, руководя съемками и аплодируя самой себе. Она пила шампанское. А потом, когда благоразумные люди решили пойти спать, она предпочла спуститься на улицу Сиам и отправилась вместе со своими комедиантами и какими--то темными личностями на поиски матросского кабачка. Потому что Маргерит осталась молодой. Именно в этом была ее тайна. Маленькая девочка из Сайгона так и не умерла в ней.
Была ли она большим писателем? Лучше сказать -- абсолютным писателем. Ибо Дюрас жадно поглощала и претворяла все, себя и других, в материал для своих произведений, снова и снова повторяя несколько преследующих ее мотивов. Она не искажала действительность, а сочиняла ее. Скорее фантазерка, чем обманщица. Неловкая и искусная, жестокая и нежная. Парадоксальная -чересчур. Впрочем, она ни в чем не знала меры.
Можно было лишь любить -- или ненавидеть -- эту вызывающе дерзкую маленькую женщину, кружившуюся вокруг самой себя в одиноком вальсе. Была ли она литературной гранд--дамой ? Скажем лучше так: она была Пиаф нашей литературы и, подобно ей, неустанно кричала о любви.
