Кабину обсерватории заполнило тихое попискивание. Астроном вскочил. Планетоскоп, работающий в автоматическом режиме, "поймал" космическое тело. Линг лихорадочно щелкал клавишами компьютера... Включив канал связи, он заорал:
- Марк! Марк! Есть первая планета!
- (Пауза)... Хорошо, Линг. Координаты. Температура. Масса. Скорость вращения. Атмосфера. У нас очень мало времени. Пусть трудится компьютер. А Грегор пусть идет сюда. Он срочно нужен. Возникли проблемы с кислородом.
Линг посмотрел на меня в замешательстве. Но я все слышал сам. В голосе Марка - смертельная усталость. Он говорит, что Феликс и Роберт на пределе...
Бреду, пошатываясь, по коридору до конца. Меня охватывает спертый воздух, и это единственное, что указывает на наше неблагополучие. Яркие светильники равномерно освещают путь по коридору. Подступает удушье. Кислород! Хотя бы глоточек! Я словно чувствую, как сжимается обожженное, вернее, высушенное живительным газом горло, зато отступает удушье... Я забыл сказать, что мы с Лингом находились в обсерватории "Викинга", и теперь я шел по проходу, соединяющему оба корабля. Внезапно пол вздрогнул, "Викинг" притянул меня к полу, но невесомость тотчас восстановилась.
- Прошу прощения! - Марк извинился во всеуслышание. - Мы случайно включили одну из направляющих ракет. Проводим ориентацию. О последующих маневрах будем предупреждать.
Потом я узнал, что виновником включения ракеты, нежелательного включения, был Феликс. Такие сюрпризы могут иметь тяжелые последствия. Очевидно, аварийная обстановка на корабле начинает вмешиваться в действия членов экипажа. А что будет в более серьезных ситуациях?
По транслятору слышу голос Тилла:
- Внимание! Внимание! Включаются двигатели ориентации! Десять. Девять... Восемь...
Мелкая дрожь побежала по кораблю, захватывая все новые и новые участки. Химические двигатели ориентации включались по программе, заданной компьютером. Я почувствовал, как огромная масса корабля разворачивается в нужное положение. Меня начало швырять то на потолок, то на стенку. Удалось схватиться за поручень. Слегка подташнивало. Мощная сила еще дважды подтолкнула меня, и потом все успокоилось. Воцарилось такое привычное то ли падение, то ли парение.
- Пауза 10 минут! - услышал я голос Тилла, перед тем как войти в навигаторскую. Там я увидел удручающую картину. Некоторые полулежали в креслах, пристегнувшись ремнями. Феликс лежал, бессильно запрокинув голову и закрыв глаза. Дэйв делал ему инъекцию в мышцу руки.
- Это должно немного помочь, - сказал Дэйв, вкладывая шприц в мусоросборник. Тилл с сомнением покачал головой:
- Оставь его в покое, Дэйв. Ему сейчас полезен покой. Можно отнести в гибернатор.
Феликс открыл глаза и протестующе взмахнул рукой. Дэйв посмотрел на Марка, который и сам чувствовал себя не лучше Феликса. Он приложил ко рту кислородную маску и сделал несколько вдохов. После этого сказал:
- Грегор, отнеси баллон с кислородом к Лингу и возвращайся. Я внесу последние коррективы в расчет. Потом будешь мне помогать. Феликса отправим в гибернаторскую попозже, верно, Феликс?
Феликс пытался что-то сказать, но зашелся в таком свистящем кашле, какого я еще не слышал.
- Феликс, извини, - торопливо сказал Марк. - Я виноват, тебе нельзя разговаривать. Дыши спокойнее и экономь силы. В твоей слабости нет ничего зазорного. Чудо в том, что мы еще держимся.
Дэйв тем временем взял небольшой эластичный сосуд и подключил к баллону с кислородом. Сосуд приобрел форму шара. Дэйв отключил его и вышел со мной из навигаторской, прикрыв за собой дверь. В коридоре он выключил сначала мой, а потом и свой аптатор. Теперь нас никто не мог услышать.
- Поторапливайся, Грегор. Предупредишь Линга, что он скоро мне понадобится. Дела складываются не лучшим образом, но я не хочу добавлять Марку лишней тревоги.
Дэйв подтолкнул меня в спину, и я поплыл по коридору...
Линг, когда я вошел в обсерваторию, орудовал с телескопом. Не отрываясь от окуляра, информировал: нашел вторую и третью планеты. Потом с недовольством добавил:
- Не понимаю, почему Дэйва не обрадовал такой результат! Мы же делаем огромное открытие!.. Ты не был там, когда я сообщил это? Что-нибудь случилось?
Меня всю дорогу подмывало искушение надышаться вдоволь кислородом, хотелось ощутить горлом прохладу, а этот астрономишка жалуется на невнимание Дэйва. Вместо ответа я направил кислородную струйку из сосуда Лингу в нос, потом повернул ее себе в рот, дышал ею, пока не исчезло чувство сдавленности в груди. После этого, предварительно выключив наши аптаторы, передал распоряжение Дэйва. Но мысли Линга, очевидно, были слишком прикованы к планетам, чтобы нормально отреагировать на мое сообщение.
- Скажите, пожалуйста... У меня порядок.
- Ты ничего не понял? Речь идет о нашей жизни. Ты можешь хоть это понять? Феликс еле дышит. Марк еле передвигается. А мы все еще не закончили ориентацию корабля. Это, по-твоему, порядок?
Линг вытаращил на меня глаза. Дошло! Но он не сдавался:
- Мне очень жаль! Но не будет пользы науке, если мы доставим на Землю, пусть даже в памяти "мозга", сообщение о том, как мы агонизировали, - для этого не обязательно было лететь на Тау Кита. Науке нужны не вопли, науке нужны открытия! - Линг ткнул пальцем в телескоп, который в это время опять огласил кабину радостными сигналами - открыл четвертую планету. - Вот что нужно науке, а не истерика. Истерика не поможет!
От того, что Линг в общем-то прав, я рассвирепел еще больше. Я не противопоставлял то, что с нами происходит. Наука - это наука, а судьба товарищей - это судьба товарищей, как и наша собственная. Я в сердцах швырнул сосуд с шипящим кислородом астроному в лицо. Он резко отстранился и подчеркнуто спокойно - вот оно, китайское воспитание! сказал:
- Успокойся, Грегор. Хорошо умереть - это тоже сложное дело, если нет другого выхода. Что же тут такого - умереть? Возвращайся в навигаторскую. Как только понадоблюсь, позовете. А пока...
Обсерватория снова наполнилась писком, и Линг бросился к телескопу. Я вышел в коридор, чувствуя, как грудная клетка с новой силой сжимается в густом воздухе. Благотворное воздействие кислорода чувствуется, пока дышишь кислородом. Надышаться впрок невозможно. И я несу свою грудную клетку с хрипами и болями по длинному-длинному переходу.
В навигаторской меня встретили без слов. Дэйв пристегивал Феликса ремнями к креслу. Марк и Тилл колдовали у "мозга". Им было тяжелее, чем нам, всем остальным. Они мобилизовали остатки сил, весь свой опыт, все свои знания, чтобы выполнить самую ответственную задачу: с максимально возможной точностью сориентировать "Титан" и с точностью до сотых долей секунды обеспечить его старт. "Мозг" молниеносно перерабатывал данные, вводимые в него Тиллом. Этот компьютер работал на грани, точнее на уровне самого совершенного интеллекта с умопомрачительной скоростью. Казалось, он одержим человеческими чувствами и всю работу делает с опасениями за конечный результат. Он, казалось, тоже понимал, что у него существует неумолимый враг - время. И потому сигнальные огоньки на пультах управления мелькали лихорадочно быстро. Вот когда мы почувствовали, что значит бег времени! Если раньше секунды тянулись, ползли как улитки, то теперь они проносились стремительно, будто хотели как можно больше навредить, напакостить нам; будто понимали, что с ними уходит наша жизнь.
- Внимание! Внимание! - голос Тилла звучал в тишине корабля с каким-то безнадежным спокойствием. - ...восемь... девять...
Я смотрю на Дэйва. Он замер, придерживая Феликса и не успев пристегнуть его в кресле. В ответ на мой удивленный взгляд, он сдвинул плечи, словно хотел сказать, что не понимает, почему я не понимаю. Сейчас самое ответственное дело в руках Тилла - провести предстартовую коррекцию ориентации корабля. Все остальные члены экипажа обязаны буквально замереть в креслах. Вот почему Дэйв одной рукой придерживал Феликса, а другой схватил меня за рукав, прижимая к креслу. Пристегиваться - на это уже не оставалось времени.
