- Почему это тебя беспокоит? - Улыбка его стала чуть-чуть сочувственной. - Тебе не удалось ее избежать?

- Удалось, отчего же. Но предусмотрительность никогда не мешает, верно? Мой долг велит мне позаботиться, чтобы ты... чтобы у тебя...

В салоне было прохладно, но Гилл почувствовал, как у него выступает пот по всему телу.

- Оставим это, Мат. Во всяком случае, прошу тебя, если почувствуешь себя плохо, сразу скажи... Итак, на чем я остановился? - Он продолжал, продолжал, как человек, несущий на плечах тяжелый камень по дороге, которой не видно конца, а камень все тяжелее. Гилл рассказал о всех своих сомнениях и неудачах, о Сиде, о двух Максимах, об Эдди, о геликоптере и гибели Эора и Рэ; наконец, о том, как они обнаружили деревушку рыбаков на берегу океана, как доставили их сюда на ракетоплане "Восп".

Последняя фраза Мата все еще звучала у него в ушах: "Теперь мне будет лучше. Я здесь с вами". Правда ли это? Во всяком случае, в нее надо верить, иначе все теряет смысл. Гилл злился на себя. Ведь его постоянные сомнения и напряженность ненамного лучше, чем безотчетный страх Сида. Гм... Однако его уважаемый двойник довольно-таки бестактный тип. Теперь, пожалуй, его очередь излить душу. "Должен же он понимать, что, несмотря на неказистость Юму, я тут старший. Нет, так совсем уж глупо. Старший по рангу, я хотел сказать. А он только слушает и таращит глаза. Хорошо еще, что перестал улыбаться этой идиотской улыбкой. Уж не наступила ли регрессия? Так ему и надо, пусть я окажусь мерзавцем, пусть! Ведь когда он сидит вот так и, наморщив лоб, смотрит на меня, как на пустое место, это уже не я, не моя копия, а кто-то другой, совсем другой. Я знаю даже, кто именно! Страшно сказать, но эти глаза, губы, выражение лица, самоуверенность, надменное, уничтожающее молчание... Это же Норман, вылитый Норман!"

Гилл вскочил и, прихрамывая, заходил из угла в угол. Идиот! Просто у тебя сдали нервы. Полет на ракетоплане, штучки Сида, акробатический этюд на канате, опущенном в лодку, этюд, который пришлось повторить семь раз... Пожалуй, это слишком много даже для такого невозмутимого атлета, который сидит сейчас напротив тебя.

Мат с любопытством следил за ним взглядом.

- Почему ты хромаешь? Вывихнул ногу, пока вез нашу компанию?

- Пустяки, это у меня с детства. Когда-то был перелом, но сейчас не мешает. Более того, хромоте я обязан своим присутствием здесь, на "Галатее".

- Об этом ты не рассказывал!

- Зачем? А ты хочешь послушать историю моей жизни с момента рождения? Дата его, кстати, не установлена. Мы... - Гилл на мгновение замялся. - Я имею в виду мое бывшее племя... Мы умели считать только до двадцати, не больше. Разумеется, лишь те, кто пожелал тратить время на это утомительное занятие. Годы жизни мы не учитывали.

- Странно, - в вежливой улыбке Мата проглянул искренний интерес. Наши старики твердили нам, будто когда-то давно в лесах жили вот такие волосатые, гм... существа, подобные твоим сородичам. А мы не верили.

- Напрасно. Племя, к которому я принадлежал, на том материке было самым цивилизованным.

- Конечно, конечно. - Мат сделал паузу. - Иначе выбор места для посадки "Галатеи" был бы иным. Ну а язык? Насколько он оказался развитым? Ты не мог бы произнести для примера пару слов?

Это было уж слишком. Гилл почувствовал, как редкая растительность вдоль хребта у него становится дыбом.

- Послушай, ты, гладкокожий гений! - со злостью зашипел он. - Ты, двуногое совершенство. Аполлон Бельведерский местного значения! К сожалению, ты и это понимаешь. Никакого цирка зверей тут не будет! Я тебе не говорящее шимпанзе, понимаешь?

- Прости, Юму, но ты неправильно меня понял. Меня интересует этот вопрос с научной точки зрения.

- Плевать я хотел на твою точку зрения! В том числе и на научную. И не называй меня Юму, слышишь? Я Гилл, и только Гилл.

- Но ведь я тоже Гилл! В дальнейшем могут возникнуть недоразумения...

- Пока нас двое, не могут.

- Но я не протестовал, когда ты назвал меня Матом. Признаюсь, для меня это абсолютно безразлично.

- Повторяю, меня зовут Гилл! Будет лучше, если мы выясним это с самого начала.

- Пусть будет по-твоему, согласен. С определенной точки зрения можно понять, почему ты на этом настаиваешь, Гилл.

Мат плюхнулся в свое кресло. Наступило молчание.

- Итак, если подвести общий итог, - заговорил он после долгой паузы, - на сегодняшний день достижения таковы: ты обеспечил и организовал питание, а Сид с грехом пополам осваивает правила навигации.

- С грехом пополам? Что ты хочешь этим сказать?

- То, что сказал. Ты мог бы доверить ему вести "Галатею"?

Гилл не ответил. Наглый вопрос, удар ниже пояса. И совершенно излишний, ответ очевиден. Лучше ответить вопросом на вопрос.

- Что ты скажешь о своих коллегах? Полагаю, ты знаешь их хорошо?

- Да, мы вместе рыбачим уже четыре года. Должен тебя поздравить, Гилл, твой выбор удачен. Избрав в качестве критерия удаление лодки от берега, ты поступил правильно. Благодарю. И за то, что ты забрал всех семерых, тоже. Нас многое связывает.

- Ты не мог бы говорить конкретно, без общих фраз? Кто они такие, что за люди? Кому принадлежат эти две дамы?

- Рассказывать долго, да и не нужно. Что касается женщин, то Нуа жена Арро.

- Эта хрупкая малютка?

- Нет, другая. Малютку зовут Дие, она принадлежит Трону. Двое юношей, Эви и Опэ, - младшие братья Арро. Кстати, что с ними?

- Они приняли снотворное. За ними присматривает Сид.

- Что приняли?

- Снотворное. Дозу аментипана. Они должны спать, пока до них дойдет очередь.

- А я? Мне тоже вкатили снотворное?

- Тебе нет. В этом случае я применил для выключения сознания тот же аппарат, что и дома, в институте Бенса, для... - Гилл запнулся и опять начал потеть. - Для человекообразных обезьян. Другого испытанного средства у меня не было. Но вы, дети моря, оказались более чувствительными. За все время полета ни один не очнулся, а тебя я доставил прямо в это кресло.

Мат с минуту молчал.

- Кажется, ты кое-что запамятовал, Гилл. - Говорил он тихим голосом, но взгляд словно окаменел. - В институте в течение двух последних лет вообще отказались от аментипана. Усыпление производилось гальваническим методом, если позволишь тебе напомнить. Аментипан давал негативные побочные явления, и именно я, точнее сказать, мы это установили. Разве ты не помнишь?

Гиллу показалось, что над ним раскололся потолок и сквозь разверзшеюся дыру на голову ему падает обломок скалы. От удара искры посыпались из глаз, а затем все погрузилось в темноту. "Забыл, забыл, совсем забыл, - камнем ворочалось в мозгу. - Нет, я не мог забыть. Значит, амнезия, значит, этот факт не попал в репрограмму для Юму. Сколько еще будет таких провалов?" - Ноги у него тряслись, он опустился в кресло.

- Не расстраивайся, Гилл, беде еще можно помочь. - Голос Мата звучал мягко и ободряюще. - Сколько ты ввел им аментипана и когда?

- Одну десятую грамма, половину обычной дозы. Боялся, что организм, не привыкший к химическим препаратам...

- Когда? - Вопрос хлестнул, как бич. Именно так и он, Гилл, допрашивал нерадивых сотрудников.

- Приблизительно... Около пяти часов назад. Как только мы вернулись в "Галатею".

Мат вскочил на ноги, пошатнулся. "Ага, все-таки регрессия", мелькнула надежда, но Мат справился с собой. Он сделал быстрый наклон вперед, выпрямился, затем бросил вниз руки, расслабив мышцы. "Как заправский гимнаст, у меня выучился", - с горечью отметил Гилл.

- Где они сейчас?

- Я провожу тебя.

- Не утруждай себя, старина! - Улыбка на этот раз была дружеской, искренней. - Ты выдохся больше, чем я, отдохни. Я отлично ориентируюсь в "Галатее", скажи только, куда ты их поместил. И не принимай все так близко к сердцу. Я подключу их к гальванической сети, и через сорок восемь часов от аментипана не останется и следа. Для большей гарантии мы возьмем у них анализ крови, он в два счета даст полную ясность. Впрочем, зачем я все это тебе объясняю? Ты сам все знаешь, как и я. Уже догадался, верно?