Злоумышления Нельсона сильно сказались на их жиз­ни. Им никогда полностью не избавиться от тревожащих воспоминаний. Джек все еще тщился преодолеть разоча­рование в отце. Он даже предпочел остаться в Сан-Антонио и заниматься делами юридической фирмы, а не присоединяться к штату сотрудников Тейта в Вашингто­не. Но несмотря на разделявшее их расстояние, сводные братья никогда раньше не были друг другу ближе, чем сейчас. Оба надеялись, что время постепенно залечит на­несенную им рану.

Тейт тоже ежечасно силился осознать содеянное Нель­соном, но в душе поневоле скорбел о человеке, которого звал отцом. Для Тейта он как бы существовал в двух со­вершенно разных лицах.

По отношению к Брайану Тейту он испытывал проти­воречивые чувства. Он симпатизировал ему, уважал его и ценил за счастье, которое обрела с ним Зи, когда они поженились. Но к тому, чтобы называть его отцом, он готов не был, не мог в открытую признать их родство, пусть даже и признавая его внутренне.

В минуты борьбы с противоречивыми чувствами он обретал неоценимую поддержку в любви своей жены.

Размышляя об этом, Тейт привлек ее к себе, находя желанное успокоение. Он долго сидел так, обнимая ее и ут­кнувшись лицом ей в шею.

– Я тебе когда-нибудь говорил, какая ты изумитель­ная, мужественная женщина, если смогла все это совер­шить, не боясь поставить под угрозу собственную жизнь? Боже мой, я все вспоминаю тот вечер, когда почувствовал, как у меня по рукам течет твоя кровь. – Он крепко поце­ловал ее в щеку. – Я снова влюбился в свою жену и не мог взять в толк, с чего бы это. И, не успев по-настоящему тебя оценить, едва тебя не потерял.

– Я думала, тебе будет все равно, – призналась она. Он поднял голову и вопросительно взглянул на нее. – Я опа­салась, что когда ты узнаешь, кто я такая, я тебе больше не буду нужна.

Он снова сжал ее в объятиях.

– Ты была мне нужна, и нужна сейчас. – То, как он это произнес, рассеяло ее последние сомнения. А то, как он ее поцеловал, скрепило его слова клятвой не менее священной, чем та, которую они дали несколько месяцев назад.

– Я ведь до сих пор постигаю тебя, хотя уже так близ­ко тебя знаю, – прошептал он, почти не отрывая губ от ее рта. – Ближе, чем любую другую женщину. Видит Бог, это правда. Я знаю, что ты чувствуешь и какова на вкус каждая клеточка твоего тела.

Он снова поцеловал ее с любовью и неутолимым вож­делением.

– Тейт, – она вздохнула, когда они чуть отстрани­лись друг от друга, – кого ты видишь, когда на меня смотришь?

– Женщину, которой обязан жизнью. Женщину, ко­торая подарила Мэнди отнятую у нее материнскую лю­бовь. Женщину, которая носит моего ребенка. – Он лас­ково погладил ее высокий живот. – Женщину, которая мне дороже жизни.

– Нет, я не о том.

– Я понимаю, о чем ты.

Он подложил ей под спину диванные подушки, взял ее лицо в ладони и легко коснулся губами ее губ:

– Я вижу Эйвери.