— А ты так никогда и не понимала, что им двигало? — печально спросил Джош. — Он ведь мастерски играл на человеческих слабостях. Так он осуществлял свою власть над чужими умами и душами. Он постоянно твердил, что моя мать глупа, так что она сама начала в это верить. И в последние несколько лет своей жизни она даже не смела высказывать свое мнение, опасаясь быть осмеянной.

Ты знаешь предысторию и наших с ним стычек. Он при каждом удобном случае напоминал мне, что я начисто лишен таланта и единственное, где я могу сгодиться, — это на сеансах его проповедей. В тебе он нашел слабое место — твой вес. Зная, что ты очень щепетильна в отношении внешности, он ловко использовал это, чтобы иметь возможность лишний раз унизить тебя. Он был хитер, словно сатана, Ариэль. И действовал так тонко, что тебе даже в голову не могло прийти, будто над тобой смеются. Так что все твои притязания на собственное достоинство не более чем химера. Тебе нужно было попросту игнорировать его насмешки насчет твоей «детской пухлости». Ты ведь всегда была довольно изящна. Сейчас же ты на грани истощения. Да и, как ты сама только что заметила, он мертв. Он уже больше не сможет изводить тебя.

— Нет, похоже, вместо себя в этой роли он оставил тебя. Джош печально покачал головой:

— Ты не поняла меня, Ариэль. Я не критикую тебя. Я лишь беспокоюсь о твоем здоровье. Я…

— Постой, Джош, у меня есть идея. — Она рывком опустила свои руки на его, вдавив их в клавиши так, что комната наполнилась режущим слух диссонансом.

Джош высвободился.

— Ну и сука же ты! Если ты когда-нибудь…

— О, хватит. Я не причинила вреда твоим драгоценным ручкам. Послушай, что ты там говорил насчет того, что мы уже не в центре внимания прессы? Что ж, ты прав. Мы должны что-нибудь предпринять, чтобы исправить положение.

Джош нарочито разминал пальцы.

— Что еще у тебя на уме? — пробурчал он.

— С тех пор как мы вернулись из Цинциннати, мы торчим в этом Нэшвилле, забытые всеми и заброшенные. Пора встряхнуть их всех, дать пишу для новых заголовков. А этим ищейкам в Нью-Орлеане стоит дать понять, что безутешная вдова и сын все еще помнят о хладнокровном убийстве Джексона Уайлда.

— Ты так уверена, что идея твоя хороша? Она метнула на него ледяной взгляд.

— У Джексона были легионы врагов. — И, приложив к губам палец, добавила:

— И один из них — как раз в Нью-Орлеане.

— Скажи, что все это значит? — Кассиди был в плохом настроении. А разговор с Говардом Гленном вовсе не улучшал его. Через день после поездки с Клэр в «Поншартрэн» за Мэри Кэтрин Кассиди рассказал Гленну обо всем, что произошло в тот вечер. Обо всем, кроме поцелуя.

— Итак, она не отрицала, что на пленке был ее голос? — спросил Гленн.

— Нет, поскольку у нее была вполне уважительная причина находиться в ту ночь в «Фэрмоне».

— Ну да, всадить пулю в священника.

— Или забрать свою мать, как она утверждает. Гленн скептически посмотрел на него.

— Послушай, Гленн, вчерашнюю сцену разыграть было бы довольно трудно. Душевная болезнь Мэри Кэтрин Лоран очевидна, и Кл… мисс Лоран защищает ее, как медведица.

Кассили посвятил Гленна в подробности взаимоотношений Клэр с Андре Филиппи.

— Это тянется еще с детства. Так что вполне объяснимо, что он солгал нам, желая оградить ее личную жизнь от посторонних глаз.

Гленн искал взглядом, куда бы пристроить окурок сигареты.

Кассиди предложил ему пустую чашку.

— Господи Иисусе, — сказал Гленн, — чем глубже мы копаем, тем интереснее все оборачивается.

— Но копать нужно очень осторожно.

— Что ты хочешь сказать?

— Я тоже хочу докопаться до сути. Может быть, нам и откроется что-то, а может, и нет. Но нельзя подходить к такой женщине, как Клэр Лоран, дымя «Кэмелом» и извергая непристойности. Так что, я думаю, будет лучше, если ты предоставишь ее мне.

— Ах, вот оно что!

— Не, обижайся, но ты вызываешь у нее отвращение. Глен поглубже устроился в кресле, положив ногу на ногу.

— А какие эмоции вызываешь у нее ты, Кассиди?

— Что ты имеешь в виду? — огрызнулся тот, отбрасывая шариковую ручку.

Гленн поднял руки в знак капитуляции, — Ничего, ничего. Я просто не мог удержаться, чтобы не заметить, что она вполне привлекательная бабенка. Да и ты не чурбан. Так что, учитывая все эти факты…

— Учитывая все эти факты, — резко оборвал его Кассиди, — я собираюсь преследовать по закону убийцу Джексона Уайлда независимо от того, кто им окажется.

— Ну тогда не стоит так горячиться, верно?

С этого момента разговоры их перешла в сугубо деловую плоскость. Кассиди было досадно, что он делался на удочку Гленна. Он бы так не переживал, если бы Гленн не попал в самую точку. Кассиди не допускал возможности столкновения их профессиональных интересов, но был уверен, что Гленн не забудет обиды.

В это утро Гленн явился с очередной серией ребусов. Ворвавшись в кабинет Кассиди, он разложил на его столе компьютерные выкладки. Листы пестрели тысячами имен, некоторые были обведены красным карандашом. Кассиди наугад выбрал одно из них.

— Кто такой этот Дарби Мосс?

— Незабываемое имечко, не так ли? — вопросом на вопрос ответил Гленн. — Несколько лет назад, во время дежурства, я задержал его за изнасилование. Мосс срочно вызвал своего адвоката из Далласа — сам он родом оттуда. Тот добился освобождения Мосса из-под стражи. Ох и разозлили они меня тогда! И вот сейчас, когда его имя всплыло в списке вкладчиков в министерство Уайлда, меня словно током шарахнуло. В выходные я слетал в Даллас и разыскал старину Дарби — жив курилка! Преуспевает, владелец трех книжных магазинов для взрослых.

Кассиди нахмурился:

— Скажи на милость!

— Да. Обыкновенные притоны для извращенцев. Приходишь, делаешь заявку по своему вкусу, а уж он подбирает тебе соответствующий журнальчик, ну и заодно все приспособления для удовлетворения твоей похоти. Забавно, да? Вернувшись, я сразу влез в компьютер и начал поиски в этом направлении, тогда и высветились остальные имена, которые я здесь обвел красным. Так или иначе, они оказались причастными к тому бизнесу, против которого так рьяно выступал Уайлд в своих проповедях.

— И о чем это нам говорит? Что стоило им вмешаться и священнику пришлось умерить свой пыл?

— Похоже. Но это еще не все. — Гленн углубился в список, и палец его остановился на другом имени, обведенном красным:

— Вот здесь.

— Глория Джин Рейнольдс?

С самодовольным видом Гленн извлек из нагрудного кармана рубашки листок бумаги и протянул его Кассиди. Тот прочитал имя, затем вопросительно посмотрел на Гленна, который лишь красноречиво пожал плечами.

Зазвонил телефон. Кассиди ответил после второго звонка.

— Кассиди слушает.

— Мистер Кассиди, это Клэр Лоран.

Сердце екнуло. Чего Кассиди никак не ожидал услышать, так это ее мягкого, хрипловатого голоса. Она ни на минуту не выходила у него из головы, и в своих фантазиях он рисовал ее не только в роли убийцы.

— Привет, — сказал он Клэр с нарочитой небрежностью.

— Как скоро вы могли бы приехать ко мне? Вопрос ошарашил его. Она что, готова признаться?

— Во «Французский шелк»? Что случилось?

— Поймете, когда приедете. Пожалуйста, поторопитесь. Не дожидаясь ответа, она повесила трубку. Кассиди оторвал телефонную трубку от уха и с любопытством разглядывал ее какое-то мгновение.

— Кто это? — спросил Гленн, прикуривая сигарету.

— Клэр Лоран.

Гленн, сощурившись, посмотрел на Кассиди сквозь облако дыма.

— Не шутишь?

— Нет. Свяжусь с тобой позже.

Оставив детектива в кабинете, Кассиди поспешил к лифту, на ходу натягивая пиджак. Он досадовал на себя за эту спешку, но оправдывался тем, что голос Клэр внушал беспокойство. Хотя он и был все таким же низким и хрипловатым, Кассиди уловил в нем нечто новое. Раздражение? Страх? Настойчивость?

Минуты спустя он уже был на пути во Французский квартал, искусно лавируя в потоке машин и всю дорогу браня бесконечные пробки и заторы.