— Говорю же тебе, у меня и в мыслях не было выходить за него замуж. Мне вообще никто не нужен!

— Почему? Из-за Чарльза?

— Отчасти.

— Отчасти? А институт брака ты отрицаешь целиком?

Его неожиданно высокопарный вопрос прозвучал едкой насмешкой.

— Нет. А ты? — парировала Джордан. — Ведь ты, кажется, тоже не женат! — И тут ее словно молнией пронзило. Она подняла на него извиняющийся взгляд. — Ведь правда, не женат? — спросила Джордан робко.

— Нет. Был когда-то. Очень давно.

— И что же случилось?

— А я не получу от тебя затрещину, если отвечу: «Не твое дело?»

— Все может быть, — засмеялась она.

Он тоже хмыкнул, но затем заговорил вполне серьезно:

— Она никак не могла понять, зачем мне потребовалось ехать во Вьетнам «делать фотографии», пользуясь ее же выражением. Вот и подала на развод вскоре после моего отъезда. Наш брак длился меньше года.

— Ах, вот оно что, — задумчиво протянула Джордан. Отвернувшись от него, она подошла к перилам моста и застыла, прислушиваясь к шуму воды.

— Джордан… — Он стоял у нее за спиной. Стоял вплотную, едва не касаясь ее. — Джордан, — прозвучал его голос снова.

— Что?

— Посмотри на меня.

Нет! Она знала, что если посмотрит на него, то сразу же окажется прижатой к его груди. Точно так же в первую ночь она боялась прикасаться к его ладони, которую он протянул ей всего лишь для дружеского рукопожатия. Их встреча была ошибкой тогда, оставалась ошибкой и сейчас. У него была своя жизнь, своя работа, глобальные амбиции в буквальном смысле. У нее же было свое крохотное уютное местечко на этой планете, и она выражала решимость ревниво охранять его от любого, кто вздумает посягнуть на ее безмятежный мирок, построить который ей стоило огромных усилий.

Однако его руки уже поворачивали Джордан, заставляя посмотреть ему в лицо. Согнутым пальцем он приподнял ее подбородок — этот жест стал уже узнаваем для нее.

— Мне нравится, как ты сегодня одета.

Это она ожидала услышать от него в последнюю очередь.

— Спасибо, — был единственный ответ, пришедший ей в голову.

— Ты в самом деле выглядишь просто великолепно, — продолжил Ривз. — Разве что твое пальто… Тебе не кажется, что оно сидит на тебе мешковато? Я не могу различить под ним твою фигуру. — Его пальцы быстро расстегнули пуговицы верхней одежды и проскользнули внутрь. — Позавчера, в брюках и кофточке, ты понравилась мне гораздо больше. Потому что все твои достоинства были на виду.

Склонив голову, он внезапно уткнулся лбом в ложбинку между ее плечом и шеей. Джордан подалась ему навстречу, совершенно того не желая.

— Не надо, Ривз, — слабо выдохнула она.

Возражение было настолько слабым, что он сделал вид, будто не расслышал ее слов.

— Да-да, я хорошо помню, как ты выглядела в этой бледно-розовой кофточке. И без нее… — Голос Ривза задрожал, потому что его губы на мгновение соприкоснулись с губами Джордан. Его руки беспокойно шарили под клетчатой шалью, и когда отыскали наконец упругую плоть груди, томный вздох вырвался одновременно у мужчины и женщины, которые со стороны выглядели обычной влюбленной парой, как тысячи других.

Прижавшись ртом к ее волосам, он невнятно прошептал:

— Мне нравится, как ты одеваешься, как ходишь, двигаешься… Я люблю смотреть, как ты ешь и пьешь. Особенно горячий шоколад. Я обожаю, когда ты прикасаешься ко мне. Обожаю твой запах, вкус твоей кожи…

— Ривз, нам нельзя, мы не должны, так нехорошо… — в смятении бормотала Джордан, противясь напору его жадного рта.

— Позволь мне обнять, поцеловать тебя. Тогда и поймешь, что хорошо, а что нет, — отрывисто проговорил он, не отстраняя ладоней от ее груди. — Могу поспорить на что угодно, ты не скажешь «так нехорошо»!

И когда их губы слились в долгом поцелуе, Джордан действительно оказалась не в состоянии придумать даже самой незамысловатой причины для возражений, не говоря уже о том, чтобы протестовать вслух. Его губы жгли как огонь, в котором ей, видимо, судьбой было уготовано сгореть дотла. Ни сопротивления, ни нерешительности — ничего этого с ее стороны не было и в помине. Ривз держал ее губы в огненном плену до тех пор, пока они не стали мягкими и послушными его воле, и тогда осторожным движением языка он раздвинул их.

Он упивался вкусом ее рта: язык и губы Ривза то беспощадно терзали Джордан, то ласкали и успокаивали. Одной рукой он крепко прижимал ее к себе, другой — ласкал ее грудь под толстым свитером.

— Какого дьявола ты надела сегодня бюстгальтер? — досадливо прорычал Ривз, слегка покусывая зубами мочку ее уха.

— Я…

— Ничего, — успокаивающе прошептал он в следующую секунду, — я и так чувствую тебя. — И его ловкие пальцы тут же доказали это.

— Ривз… — Джордан еле шевелила губами — настолько всепоглощающей была страсть, которую он снова сумел в ней разжечь.

— Что?

— Ривз, — повторила она чуть тверже!

Гулкое эхо чьих-то шагов донеслось до них из темноты. В следующее мгновение прозвучал голос Гельмута:

— Джордан? Ривз?

Поглядев друг на друга, оба неподвижно застыли. Ривз был спокоен как скала, словно происходящее не касалось его ни в малейшей степени. На самом деле он ждал ее реакции. Джордан была по-настоящему встревожена. Она в то же время не хотела причинять этому человеку боль, ставя его в унизительное положение. Его самолюбие наверняка не вынесло бы подобного удара. Отпрянув от Ривза, женщина быстро оправила на себе одежду и сделала несколько шагов в темноту, откуда доносился голос.

— Мы здесь, Гельмут.

— Вас не было так долго, что я забеспокоился, уж не заблудились ли вы, — произнес беззаботнейшим тоном статный блондин, выйдя из ночной тени.

— Нет, мы… Просто я рассказывала Ривзу легенду о Вильгельме Телле, одну из тех, которые слышала от тебя, — неумело солгала Джордан.

Однако самоуверенный Гельмут не заметил в ее словах ни нотки фальши.

— Боже, милая, да ты вся продрогла. А ну-ка, застегни пальто. Наверное, пора нам доставить тебя домой. Ну Ривз, как экскурсия?

Ривз ответил не сразу, и на долю секунды Джордан показалось, что у нее остановилось сердце. Умоляюще она вгляделась в его глаза и тут же потупилась; пораженная тем, насколько ярко горел в них зловещий зеленый огонь.

— Да, — последовал наконец ответ. — Экскурсия получилась на редкость познавательная. Трудно, конечно, поверить, что все это происходило на самом деле. Во всяком случае некоторые истории, которые рассказывала тут Джордан, показались мне чистым вымыслом.

Ее сердце забилось ровнее, однако в горле запершило от обиды. Он не верил ей! Но почему?!

Гельмут хмыкнул:

— Должен признаться, легенды о наших местных героях зачастую страдают преувеличениями.

— Действительно, кое-что явно преувеличено, — вежливо поддакнул Ривз.

Дойдя до конца моста, он распрощался с Джордан и Гельмутом, сказав, что хочет прогуляться к своей гостинице в одиночестве.

— Ты в самом деле справишься? — беспокойно допытывалась Джордан у стоявшего перед ней молодого человека.

Тот улыбнулся, излучая хладнокровие и самоуверенность:

— Не извольте беспокоиться, миссис Хэдлок. Ничего с вашим магазином не случится — отдыхайте на здоровье.

Молодой человек работал бухгалтером в одном из филиалов фирмы Гельмута. Провожая прошлым вечером невесту домой, Гельмут в своей излюбленной манере преподнес ей очередной сюрприз: на следующий день им, включая Ривза, надлежало встретиться за завтраком.

— Нас ждет увлекательная экспедиция. Нам предстоит подняться на Пилатус…

— Но Гельмут! — заволновалась Джордан. — У меня полно дел, я не могу бросить магазин без присмотра. Вы с Ривзом прекрасно обойдетесь и без меня!

Не успела она как следует остыть от пережитого на мосту, как на нее обрушивают «радостную весть» о том, что ей предстоит провести еще один день с человеком, который только и делает, что высмеивает и унижает ее. Подумать страшно, что ей пришлось с ним пережить! Сначала она изливает ему душу, делясь самым сокровенным. Он выслушивает ее внимательно и, кажется, даже сочувственно. Потом принимается целовать ее так, будто жить без нее не-может. И когда она сама уже дрожит от пробудившейся страсти, окатывает ее ледяным презрением, едва не называя лгуньей — или хуже того.