- Ранение тяжелое, товарищ больной. Предлагаю со ступней расстаться. Как вы, согласны?..

Не осознав еще как следует значения слова расстаться, я отрицательно качаю головой.

Минуты обдумывания...

- Тогда будем чистить рану. Операция нелегкая, постараемся сохранить вашу ногу. Операция прошла успешно. Ногу мне спасли.

* * *

День клонился к вечеру. В палате тихо. Сестра принесла запоздалый обед.

- Кушайте, чтобы поскорее поправиться! А на десерт получайте... - и она протянула письмо.

Гляжу на затертые печати на конверте. От жены.

Здравствуй, дорогой! Поздравляем тебя с наступающим праздником Первого мая, шлем сердечный привет с самыми лучшими пожеланиями. Меня интересуют твои дела в Москве. Ты пишешь, что пробудешь еще несколько месяцев. Почему же велишь писать на квартиру, когда там не бываешь? Живешь где-то в другом месте, а где, об этом не говоришь. Прошу тебя объяснить и не наводить тень на ясный день. Да, - думаю про себя. - Бьет по цели. Читаю дальше: Мы живем сносно. Твой костюм продала, как ты велел мне в письме с фронта. На вырученные деньги купила на рынке муки, пшена, масла, сахару. Теперь могу детей хоть иногда кормить блинчиками и молочной кашей. Когда они сыты, мне легче. Иначе я терзаюсь. Никак не дождемся дня нашего возвращения в Москву, на свою квартиру. Пиши и разъясни все! Не обижайся, если неправильно растолковала твое письмо. Беспокойство за тебя вызывает разные мысли. Быстрее отвечай! Целуем тебя все крепко!

Прочитав письмо, держу его на груди одной рукой, другая с папиросой свесилась с постели. Пробую затянуться. Потухла. Кто-то скучает, - такая уж была примета на фронте...

Кладу письмо в блокнот на столике и засыпаю. На другой день, преодолевая недомогание, решаю написать ответ.

Дорогие мои! От души поздравляю вас также с наступающим первомайским праздником. Желаю бодрости, радости, здоровья. За письмо и поздравление сердечное спасибо. Спешу ответить и рассеять ваши сомнения.

Действительно, я скрывал от вас причину, по которой не живу на нашей квартире. Не хотел тревожить. Просил и твою мать, чтобы она обо мне вам не сообщала. Как только получала она письма от вас, то сразу приносила их мне, в госпиталь.

Не волнуйся, не тревожь детишек. Чувствую себя лучше, опасность миновала. Вчера была операция. Прошла хорошо, сегодня, как видите, в состоянии писать вам письмо.

Теперь начну поправляться и ждать вашего возвращения.

Целую - ваш папа.

Вот и открыл секрет. Остается ждать встречи. Буду рад их приезду, буду долго, долго целовать милых малышек, радоваться свиданию с женой...

На следующий день, запечатав конверт, передал письмо пожилой женщине, библиотекарю, разносившей по палатам газеты. Просматриваю свежий номер Правды. В верхнем правом ее углу читаю лозунг первомайских призывов:

Воины Красной Армии! Вас ждут как освободителей миллионы советских людей, изнывающих под. немецко-фашистским игом!

Вперед на запад, за освобождение советской земли!

Сводка Совинформбюро:

В течение 25 апреля на фронтах существенных изменений не произошло. Нашими кораблями в Черном море потоплена подводная лодка противника. За истекшую неделю с 18 по 24 апреля включительно в воздушных боях и на аэродромах противника уничтожен 381 немецкий самолет. Наши потери за то же время - 134 самолета. На отдельных участках шли бои местного значения.

Бои местного значения, - думаю я про себя. Мы, фронтовики, знаем, что это за бои - гибель людей, кровь. В тылу не все понимают их смысл, считают, что они ничего не значат, если нет освобожденных городов и сел. Бои местного значения - по существу основные подступы к освобождению родной земли от фашизма...

Утомленный операцией, раздумьями после письма, читкой газеты, стараюсь заснуть, чтобы отвлечься от переживаний...

* * *

В открытые форточки струится свежий утренний воздух. За окнами воркуют голуби.

Наша палата, как и другие, выглядит празднично. Новые скатерти, салфетки на столиках, новые шторы на окнах. Цветы, чистота. По радио музыка. Первомайский праздник в дни войны... Передается приказ Верховного Главнокомандующего с поздравлением Красной Армии и советского народа с праздником Первого мая.

Врачебный обход. Сегодня он несколько необычен. Вместе с врачами приходят шефы. Поздравляют раненых с праздником, вручают подарки. Вслед за ними по палатам растекаются посетители - родные, знакомые, товарищи по работе, по фронту.

После операции я вновь осваивал костыли. Скачу по коридору. С лестничной площадки третьего этажа заглядываю вниз. Хмурым возвращаюсь в палату. Приставляю костыли к кровати, сбрасываю халат, забираюсь в постель, давая отдых ноге.

К Кузнецову пришли мать и сестренка-школьница в сопровождении Сивницкого. Сам Сивницкий никого не ожидал. В роли разводящего с особым настроением направлял посетителей к другим раненым. Рад бы и он встретить жену, но она живет не в Москве. Приходится довольствоваться письмами. Надеется навестить семью сам, как только поправится. Зато внимателен к другим, подбадривает.

- Ничего, капитан, не волнуйся! Кого-нибудь разыщу и для тебя.

Николай, не вставая с постели, оживленно беседует с родными. Напротив, у другой стены, стоят две свободные кровати. Двух больных эвакуировали для лечения в Куйбышев. Перелистывая сборник стихов Лермонтова, посматриваю на светлые с матовым стеклом двери, за которыми с шумом проходили гости. Но вот открывается наша дверь. Сивницкий, придерживая ее, пропускает группу людей. Вглядываюсь в осторожно входящих в палату и узнаю: это мои друзья по учебе и фронту. Крепкие объятия, поцелуи. Кто в кресле, кто по двое на одном стуле рассаживаются вокруг меня. Вот на край постели присел, опираясь на госпитальную палку с резиновым наконечником, Листратов.

С ним мы уходили в ополчение. После ранения под Смоленском осенью сорок первого года Николай вышел на инвалидность. Сейчас он работает референтом в НКПС. И вот первая встреча в госпитале. Его жена бережно держит букет цветов, не зная, куда его поставить. И вдруг из букета извлекается бутылка кагора.

- Вот, - говорит Вера. - Мне, как не вызывающей подозрения, поручили пронести это. У вас сегодня в проходной очень строго.

- Спасибо вам за то, что вы навестили меня, за ваши подарки. В проделке с цветами, конечно, не обошлось без участия Виктора Иванова? - Я смотрю на коренастого художника. С Ивановым мы вместе учились в Ленинграде, вместе работали на студии, В начале войны его взяли в армию, направили на работу по плакату. Около него художник Маша Жукова. С ней также вместе учились, работали на студии. Она немного с грустью смотрит на меня, лежащего в постели с загипсованной ногой.

Тут же и мой старший товарищ по фронту, бывший командир батальона связи капитан Иван Сергеевич Жучков. Теперь он служит в армейском отделе связи. В Москву прибыл с поручением. Разыскал меня.

- Ну, что ж, друзья! - обратился Листратов к собравшимся. - Поздравим нашего друга?

Приковылял Сивницкий. Присоединился к нашей компании. Скрытно от медицинского надзора подняли тост за первомайскую встречу... Из черного диска репродуктора лилась музыка военного мая...

Деревья одеваются нежной зеленью.

У раскрытого окна мы сидим за столом, накрытым белой скатертью с голубыми цветами. Играем в домино. Идет жестокая борьба. Наши противники сильно нажимают. Мы с Сивницким боимся проиграть с сухим счетом. Правдой и неправдой стараемся размочить. В разгар игры в палату врывается сестра.

- Товарищ капитан! Вас просят к телефону. Оставляю поле битвы. Прыгаю на костылях по коридору. Торопливо беру трубку:

- Алло! Алло! Я у телефона.

Слышу мягкий взволнованный голос:

- Это я Лена. Здравствуй!

- Ка-ак, ты? Здравствуй! Откуда говоришь? - не верю я еще своему счастью, услышав голос жены.

- Из дома. Вчера приехали.

- Наконец-то. Очень рад. Как самочувствие, как дочурки?