Стол был накрыт скромный, но все оказалось очень вкусным: цахтон отварная баранина в сметане с чесноком, олибах - еще горячие, тающие во рту лепешки с сыром, и много-много зелени. Под эту вкусную и плотную еду Ребров выпил три рюмки водки, однако после болезни и этого было достаточно, чтобы его немного разморило.

Устроившись в углу дивана, он рассказывал о делах в редакции. Но вдруг поймал себя на мысли, что все нюансы взаимоотношений членов редколлегии, все их дворцовые интриги выглядят здесь, за тысячи километров от Москвы, чем-то бессмысленным и бесконечно скучным.

Положение Казбека Кадзати и его симпатичной жены нисколько не зависело от того, кто приближался к Михаилу Семипалатинскому или отдалялся от него и насколько прочными были позиции самого главного редактора "Трибуны". И наоборот, никто из сотрудников газеты в Москве не претендовал на место собкора во Владикавказе. В регионе постоянно шла война, а писать из "горячих" точек, лезть в пекло, как это делал Кадзати, несмотря на молодую жену и маленькую дочь, мечтали не многие.

В половине третьего они вышли на улицу, опять сели в редакционную "Волгу" и поехали из города на запад. Виктор впервые был во Владикавказе, но практически ничего не замечал вокруг. Ему все еще не верилось, что встреча с бывшим вице-президентом "Русской нефти" состоится, и он вновь и вновь спрашивал себя: почему Георгий Дзгоев захотел его увидеть? В конце концов Виктор спросил об этом Кадзати.

Казбек, чрезвычайно серьезно относившийся к любому вопросу, надолго задумался, а потом сказал, не отрывая глаз от дороги:

- Значит, ему это очень надо...

За городом их уже ждали. У дорожного знака с надписью "Владикавказ" стоял громадный черный джип с затемненными стеклами - любимая машина "новых русских" времен экономических реформ, которая создавала иллюзию защиты и безопасности. Но Ребров сразу вспомнил, что именно такая была у повелителя куриных окорочков Медведева, когда его расстреляли по дороге на дачу.

Из джипа вышли двое мужчин: один лет тридцати, другой - лет на пять постарше. На мужчинах были похожие черные куртки из толстого сукна, а на голове - большие, плоские фуражки. Они обменялись рукопожатием с Ребровым и Кадзати, потом перебросились с Казбеком тремя-четырьмя фразами на осетинском языке.

- Они отвезут тебя на встречу с Дзгоевым, - сказал Кадзати. - А в восемь часов вечера я заберу тебя здесь же.

Ребров попытался улыбнуться хмурым незнакомцам, но у него получилось это как-то не очень убедительно. В последнее время людей на Северном Кавказе похищали сотнями, позднее они, как правило, оказывались в Чечне, и за них требовали сумасшедший выкуп. Сейчас это был самый ходовой бизнес в регионе. И если даже деньги отдавали, не было никакой гарантии, что человек вернется домой живым и невредимым, а не исчезнет навсегда. Буквально на днях по всем газетам прошла фотография пяти отрезанных голов сотрудников какой-то международной миссии, которые были похищены недалеко от этих мест.

Казбек, видимо, понял его настроение.

- Это люди надежные, - шепнул он на ухо Виктору. - В восемь часов вечера ты будешь здесь...

3

Уже около получаса они ехали от Владикавказа на запад. На землю начали опускаться ранние декабрьские сумерки, но слева на фоне светлого неба еще четко просматривались силуэты гор. Тяжелая машина шла плавно, практически не реагируя на неровности дорожного покрытия, и эта монотонность движения слегка укачивала Реброва.

Он сидел на заднем сиденье джипа, пытаясь мысленно составить перечень вопросов, которые ему нужно будет обязательно задать бывшему вице-президенту "Русской нефти". Хотя, конечно, у Георгия Дзгоева наверняка были какие-то свои планы, и разговор он, конечно, построит так, как это надо ему самому.

Спутники Виктора разместились впереди, за руль сел младший. Практически всю дорогу они молчали, лишь изредка перебрасывались короткими фразами на своем языке. Но, видимо, водителю это показалось неудобным. Посматривая на Реброва через закрепленное над передним стеклом зеркало, он спросил:

- В Москве сейчас, наверное, холодно? - и после того, как Виктор подтвердил это кивком, добавил: - У меня там брат живет.

Эти слова вызвали недовольство второго мужчины, который не только по возрасту, но и по положению был, очевидно, здесь старшим. Он что-то резко сказал по-осетински своему товарищу, но почувствовав неловкость, достал пачку сигарет и протянул ее Виктору:

- Закуривайте.

Они раскурили свои сигареты, словно трубку мира, и старший извиняющимся тоном произнес:

- Вам придется завязать глаза. Встреча состоится в доме одного совершенно постороннего человека, но лучше, если вы не будете знать где. Чтобы потом не отвечать на всякие дурацкие вопросы. Меньше знаешь - крепче спишь, - рассмеялся он своей бородатой шутке.

А еще через пару минут он протянул Реброву повязку и тот послушно завязал себе глаза. Вскоре Виктор почувствовал, как джип съехал с асфальта и запрыгал по грунтовой дороге. Скорость резко упала, и иногда водитель вообще чуть ли не останавливался, чтобы мягко переехать какую-то выбоину или кочку.

Вдруг послышался лай собаки, потом еще одной - очевидно, они заехали в селение. Машина сделала резкий поворот и замерла. Водитель открыл дверь и негромко крикнул что-то. В ответ раздался скрип открываемых ворот, джип проехал еще несколько метров и окончательно остановился.

Реброву сказали, что он может снять повязку и выйти из машины. Они находились во дворе какого-то большого двухэтажного дома, окруженного высоким деревянным забором. Уже стало совсем темно и трудно было разглядеть все подробно. К тому же Виктора ослепил яркий фонарь, висевший над входом в дом. Еще одна лампочка горела в углу двора под навесом, где парила недавно освежеванная баранья туша. Там же какой-то мужчина разводил огонь в мангале.

Человек, закрывавший за приехавшими ворота, не назвав себя, поздоровался со всеми и сказал Виктору:

- Проходите в дом.

Реброва провели в большую комнату на первом этаже, в которой имелось все, что в провинции могло считаться символом благополучия. В двух сервантах напоказ были выставлены столовые и чайные сервизы, чуть ли не до пола свисала громадная хрустальная люстра, а еще здесь было по меньшей мере штук десять ковров - они лежали на полу, висели на стенах, покрывали диваны и кресла.

На какое-то время Виктора оставили одного, но ждать пришлось совсем не долго.

4

Вскоре в коридоре раздались энергичные шаги, дверь распахнулась, и в комнату вошел Георгий Дзгоев в сопровождении того, кто закрывал за джипом ворота. Дзгоев подошел к Реброву, поздоровался за руку и, видимо, продолжая начатый еще за дверью разговор, сказал своему спутнику:

- Минут через пятнадцать можно начинать готовить шашлык, - потом спросил у Виктора: - Полчаса нам хватит для беседы? Впрочем, если что, продолжим за ужином.

Ребров слегка смутился:

- Так это ради меня зарезали барана?

- Кавказское гостеприимство! - пародируя местный акцент, произнес Дзгоев, садясь на диван напротив Виктора, и уже нормальным голосом добавил: - Я подумал, не дело побеседовать где-то в темном углу и разбежаться. Лучше устроить дружеский ужин. Кстати, этот баран мне обошелся раз в десять дешевле, чем если бы я пригласил вас в Москве пообедать где-нибудь в "Балчуге" или в "Национале".

Несколько секунд они внимательно рассматривали друг друга. Ребров встречался с Дзгоевым всего один раз, да и разговор был коротким, но он хорошо запомнил этого щеголеватого человека примерно одних с ним лет. И сейчас бывший вице-президент "Русской нефти" выглядел отлично: модная и совсем недавно сделанная стрижка, дорогой темный костюм. Единственной неряшливой деталью оказались забрызганные грязью носки туфель.

Перехватив взгляд Реброва, Дзгоев хмыкнул:

- Не столица. Бороться с грязной обувью здесь совершенно невозможно. Тем более зимой.

- Вы помните нашу встречу в Москве? - спросил Виктор, чтобы перевести разговор на другую тему.