Но распускаться нельзя. Она правит Изавальтой и будет править до тех пор, пока Бриджит Ледерли не снимет с нее это бремя, как это сделал когда-то ее отец. Но сначала Медеан должна избавиться от Ананды и передать трон своему сыну, и никому больше.

Голос становился все громче.

"Не удержишь меня! - шептал он. - Ты состарилась, смертная женщина, и ты не удержишь меня".

Медленно и осторожно Медеан опустилась на колени и откинула краешек ковра. Ноющими пальцами она принялась ощупывать каменные плиты пола, пока не нашла зарубку на одной из них. Под той плитой была круглая железная дверца. Медеан отперла ее ключом из своей связки. От этой дверцы вниз уходила деревянная лестница, ступени которой стерлись от времени. Эта лестница вела к другой лестнице, каменной, которая спускалась во мрак и холод подземелья.

Медеан нащупала фонарь, стоявший на верхней ступеньке, и коробочку с трутом и огнивом. Огниво несколько раз выпадало из ее неуклюжих рук, и Медеан приходилось становиться на колени и искать его снова. В конце концов ей удалось высечь огонь.

"Весь мир преклоняется передо мной, - подумала она, обращаясь к голосу, что-то шепчущему внизу, у подножия лестницы, - а перед тобой встаю на колени я".

- Выпусти меня, - сказал голос. - Выпусти меня!

Медеан зажала фонарь в руке устала осторожно спускаться по крутым ступенькам. Свободной рукой она придерживалась за каменную стену. Около дюжины рабочих - строителей, архитекторов, кузнецов и каменщиков трудились, чтобы построить и укрепить эту лестницу и комнату под ней. Все они потом исчезли.

Поначалу стена была такой холодной, что ломило пальцы. Но с каждым шагом камни становились чуть-чуть теплее. Пар собственного дыхания перестал застилать Медеан глаза, и она уже пожалела, что не сняла с себя теплый ночной халат.

У подножия лестницы путь Медеан преградила еще одна железная дверь. Металл был теплым на ощупь, а из щели внизу выбивалась полоска света.

Медеан поставила фонарь на пол и достала еще один ключ. Он был обмотан тусклыми серебряными проволочками, которые обожгли бы любую руку, кроме руки императрицы.

Медеан пришлось навалиться на дверь всем телом, чтобы преодолеть сопротивление проржавевших петель. Наконец дверь подалась, издав душераздирающий скрип несмазанного железа.

Свет и жар разлились вокруг Медеан, заставив ее сощуриться и заморгать. Лоб императрицы сразу покрылся потом. Ноги, состарившиеся и уставшие на много лет раньше положенного срока, не слушались ее, но все же Медеан держалась твердо, хотя и не могла пока ступить ни шагу. Существу, томившемуся в золотой клетке, и без того слишком многое известно о ее слабости. Не стоит подавать ему лишний повод для издевательств.

Клетка, свисавшая с потолка на толстой стальной цепи, была размером с туловище человека. Ее обуглившиеся прутья были выкованы из чистого золота, особым образом скрученного и согнутого. Руки Медеан до сих пор помнили эту работу и эту боль. Клетка стоила ей многих лет жизни, а еще - жизни человека, которому она могла абсолютно доверять. Но это было необходимо. Ничто, кроме этой клетки, не могло удержать Жар-птицу.

Жар-птица, Феникс, птица из живого пламени, сияла в центре клетки. Крылья и хвост пылали изменчивым узором из золотых, красных и оранжевых бликов. Острый клюв горел белым огнем. Синие отблески, какие бывают в самом центре пламени, мерцали в круглых глазах.

Увидев Медеан, птица издала истошный крик, пронзивший мозг императрицы острой болью. Птица забила расправленными крыльями по прутьям клетки, отчего воздух наполнился клубами дыма и запахом горелого мяса.

- Выпусти меня! - вопила она. - Выпусти!

Медеан собралась с силами и прошла мимо клетки. На первый взгляд казалось, что здесь, в подземелье, устроена мастерская. Возле стены стоял тигель, рядом с ним - верстак, на котором валялись куски руды и полоски металла, молотки и прочие инструменты. Медеан присела на корточки и занялась разведением огня под тиглем: вытащила золу, угли и подбросила туда несколько поленьев. Все это время она затылком чувствовала горящий взгляд Жар-птицы.

- Аваназий здесь, Медеан.

Императрица не оглянулась. Вообще-то для того, чтобы тигель как следует разогрелся, требовалось несколько часов, но сейчас на это не было времени. Медеан не мигая уставилась в огонь, заставляя самые глубинные пласты души подниматься на поверхность, растекаться по венам, наполнять руки и выплескиваться через кончики пальцев.

- Он стоит возле клетки, сотворенной его жизнью. Он говорит что ты должна освободить меня, иначе она отберет жизнь и у тебя. Она возьмет твою жизнь и твое царство!

Медеан стиснула зубы. Эта тварь лжет, лжет как всегда! Императрица закатала рукава и сунула голые руки в огонь. Языки пламени лизали ее кисти, но не обжигали - они были мягкими и послушными, как глина. Теперь пальцы Медеан, в которых сосредоточилась ее глубинная сущность, могли извлечь из пламени жар, направить его на тигель, чтобы раскалить этот тигель добела, расплавить металл и укрепить клетку. Ее руками, ее душой, ее волей, только ее одной.

- Твое сердце колотится, Медеан. Сердце сжимается, руки опускаются...

Но Медеан уже овладела пламенем. Она принялась водить руками по тиглю, распространяя жар и на ощупь определяя температуру. Сердце у нее действительно билось тяжело, но не от старости, а от усилий. Рано еще. Это лишь очередное вранье птицы, о котором не стоит и думать.

Медеан вынула руки из огня, встала во весь рост и повернулась к верстаку. Отобрав несколько кусков золотой руды, она бросила их в тигель. Среди инструментов на верстаке лежал и нож. Медеан взяла его и проколола острием подушечку пальца. Затем повернула пораненную руку ладонью вверх, чтобы дышать на нее. Капли крови стекали по пальцам Медеан, с шипением падали в тигель и, испаряясь, смешивались с ее дыханием.

- Выпусти меня, Медеан. Так советует тебе твой Аваназий. Обещаю не причинять вреда тебе и твоим близким.

- Лжешь, - сквозь зубы процедила Медеан. Она погрузила руку в тигель и вынула из него кусок руды. Под ее пальцами руда мгновенно плавилась, и Медеан скручивала ее, как ткачиха сучит нить, а потом сплетала эти нити в шнур. Только шнур этот был сделан из золота, крови и магии. Он будет вплетен в клетку и поможет Медеан удерживать Жар-птицу еще несколько дней.