Она глянула на дверь. Удалось ли Ананде и Сакре освободить императора? И где сейчас Калами? Что делает и что говорит? Что он намерен сделать с ней? И как ей спастись от его мести?
"Я могу помочь тебе".
Бриджит насторожилась.
"Я могу помочь тебе. Я могу защитить тебя".
- Жар-птица, - прошептала Бриджит, и ее пальцы сжали подлокотник кресла.
"Помоги мне, и я спасу тебя", - шепотом произнес голос в ее голове.
Сердце Бриджит подпрыгнуло в груди. Теперь голос был слышен совершенно отчетливо, намного яснее, чем в ту ночь, когда она отправилась разыскивать его источник. Казалось, служанки тоже должны были его услышать, но в шуме, доносившемся из-за ширмы, можно было разобрать только высокомерный голос Гали: "Э нет, милочка. Эта - моя. Вот следующая будет ваша".
- Каким образом ты можешь спасти меня? - прошептала Бриджит, ни секунды не сомневаясь, что Жар-птица ее услышит.
"Здесь он найдет тебя. Ты должна спуститься ко мне".
Бриджит вскочила. Сердце тяжело стучало, как будто за дверью уже слышались шаги Калами.
Но она осадила себя: "Постой, успокойся..." Бриджит обошла очаг. "Сейчас он не здесь, а у императрицы. Кое-чего я уже добилась. Его допрашивают. Сегодня он ничего не сможет сделать".
"Да? - сама себе возразила Бриджит с иронией. - Ты уверена? Ты забыла, что Калами и императрица - одна шайка-лейка? Кое-чего ты добилась. Раньше у тебя был один враг - Калами, да и то он не знал об этом. Теперь у тебе два врага - он и Медеан, два самых влиятельных здесь человека!"
Ричика сейчас мечется в лихорадке, если она вообще жива, а Калами к ней даже не притронулся. К тому же Ричика была сего лишь сторонним наблюдателем, который по незнанию сделал неверный шаг. Что же тогда будет с нею самой?
Бриджит презирала себя за трусость, но страх от этого не уменьшался. Это чувство не было похоже на страх перед штормом, туманом, болезнью отца или даже перед присяжными во время следствия. Все это можно было вытерпеть. Всем этим страхам можно было противопоставить обязанности, которые необходимо выполнять, или позу, которую надо принять - если речь шла всего лишь о том, чтобы сохранить чувство собственного достоинства. Теперь же Бриджит охватил страх перед силой, противостоять которой она не умела.
"Иди ко мне, - звала Жар-птица. - Позволь мне помочь тебе".
Бриджит уже знала, какую цену птица запросит взамен. Ей нужна свобода. Клетка сводит ее с ума - вот уже почти тридцать лет. Бриджит не могла забыть картины пожаров и разрушений, которые так ясно видела во сне. Но можно ли доверять видению, которое было всего лишь сном?
Окажись она перед клеткой Жар-птицы, что бы она там увидела? Правду об Изавальте. Неважно, откуда взялась у нее эта новая способность, Бриджит знала, что ей можно доверять. Если она встанет перед клеткой Жар-птицы и пристально всмотрится в нее, быть может, ей станет ясно, что нужно делать. Да, тогда она сможет принять решение.
К тому же она надежно спрячется, по крайней мере на время.
- Как я смогу тебя найти?
"Ты знаешь, как, - ответила птица так, что Бриджит моментально вспомнила свою дикую пляску на полу в доме Сакры и свою безумную радость при этом. - Думай обо мне, - произнесла Жар-птица. - Огонь укажет тебе дорогу".
Это, конечно, не самая лучшая идея, но других не было. Предыдущая попытка закончилась тем, что Бриджит заблудилась и ею завладели лисы. Но тогда она не знала, куда идти. На этот раз в ее распоряжении было видение и голос самой Жар-птицы в качестве путеводной звезды. Она не станет дожидаться следующего шага Калами. Она не станет больше говорить себе, что она слаба и не знает, что делать. Все это ложь, в которую Калами хотел заставить ее поверить. В этом-то и заключалась настоящая ловушка. Если хочешь быть свободной, нужно принять себя такой, какая ты есть.
Бриджит сделала глубокий вдох и представила Жар-птицу в золотой клетке, как она сидит там - одна, в окружении темноты и собственного жара. И закружилась в танце.
Сакра в облике Ананды сообщил фрейлинам, что собирается еще немного посидеть у очага и чтобы они ложились спать без него. Кирити и Беюль испросили позволения остаться с госпожой, и Сакра с готовностью согласился, поскольку знал, что так поступила бы Ананда. Остальные девушки разбрелись по комнате и с помощью девочек-пажей принялись расстилать свои постели и готовиться ко сну.
Вдруг одна из них истошно завопила, указывая на Сакру пальцем. Тот вскочил на ноги и бросил взгляд на свои ладони - широкие и смуглые, без малейшего следа маскировки.
- Агнидх Сакра! - воскликнула Кирити. Судя по ее интонациям, она еще не решила, какому чувству отдать предпочтение - страху или возмущению. - Что происходит?!
- Я и сам хотел бы это знать, милая девушка, - ответил он как можно спокойнее.
Ясно одно: Ананда сняла амулет или же его сняли с нее, и цепь магических иллюзий разрушилась. К Хранителю Бакхару, спящему сейчас на своем скромном ложе, вернулся его обычный облик, так же как и к Сакре, и где-то в закоулках дворцовых коридоров Ананда тоже стала самой собой. Сакра нахмурился и взглянул на дверь с безумной мыслью: вот если бы он мог видеть сквозь стены, как это умеет Бриджит Ледерли...
- Ему нельзя здесь находиться! - пискнула какая-то фрейлина, судя по выговору - уроженка Изавальты.
- Тише, сестра, - послышался спокойный голос Беюль. - Это не нашего ума дело.
- Как будто для одного вечера приключений недостаточно, - проворчала другая служанка. - И что это сегодня на них нашло?
- А вот это, - твердо заявила Кирити, - уж точно нас не касается.
Амулет не был разорван, Сакра почувствовал бы это. Его просто сняли. Значит, надежда еще есть. Ананда могла сделать это сама, чтобы Микель увидел ее истинный облик. Возможно, как раз сейчас она стоит перед мужем, снимая с него чары, наложенные императрицей...
- Агнидх?
Кирити поклонилась и прижала руку к груди в жесте доверия. Только сейчас Сакра заметил, что кулаки его крепко сжаты. Мысли его неохотно вернулись к окружающей действительности. Фрейлины, словно стайка сверкающих пташек, вертя головами, разглядывали Сакру. И во всех взглядах, только в разной степени, читалось опасение. Даже Беюль казалась обеспокоенной. Что ж, нельзя их в этом винить. Мощные, глубокие подводные течения царствовали этой ночью во дворце, и после происшедшего в Большом зале всем, даже самому распоследнему лакею, было ясно, что грядут большие перемены.
