Воскресенье . Веломарафон «Оседлав велосипед, ты заплатишь за обед», организованный велоклубом с целью поддержки лежачих больных.
Квиллер участвовал во многих из этих мероприятий, и не всегда добровольно. Без особого энтузиазма, но всё же он согласился написать статью об открытии кулинарных курсов. Ещё он был вынужден вместе с Милдред Райкер и шеф-поваром «Старой мельницы» судить конкурс на лучший пирог. Не без опасения Квиллер ожидал и аукциона знаменитостей, на котором ему была уготована роль потенциального сотрапезника неизвестно кого. Плюс ко всему на протяжении всей Вкуснотеки ему придется сочинять тексты – с обязательным кулинарным уклоном – для своей колонки «Из-под пера Квилла».
Жизнь Квиллера, однако, редко укладывалась в рамки строгого графика. В среду он пошёл завтракать в закусочную «У Луизы». По средам у неё всегда подавали индейку, и после таких завтраков журналист обычно возвращался с лакомством для своих любимцев. Подходя к закусочной, которая находилась на Пайн-стрит, неподалеку от Манежного ряда, Квиллер заметил толпу людей, выросшую у входа в кафе. Выглядело это сборище весьма недружелюбно. Журналист ускорил шаг.
Рабочие в комбинезонах и служащие в костюмах беспорядочно слонялись из стороны в сторону, размахивали руками и что-то яростно выкрикивали. Немногочисленные бизнес-леди и простые домохозяйки, вышедшие за покупками, тоже не скрывали своего возмущения.
Приблизившись к толпе, Квиллер поинтересовался:
– Что здесь стряслось? В чём дело?
В ответ раздался гул недовольных голосов. Затем он заметил надпись, наспех выведенную восковым мелком на окне: ЗАКРЫТО НАВСЕГДА. Возмущение в толпе всё возрастало.
– Где теперь мы будем есть яичницу с ветчиной? Нам больше негде завтракать!
– Уж и поесть нельзя!
– Открылась новая бульонная, но кому нужен суп каждый день?
– Да и пирожковая тоже открылась, но у меня пирогов и дома хватает!
– Где ещё нам приготовят такой яблочный пирог, которым нас угощала Луиза?
– А почему закусочная закрылась? Кто-нибудь знает? – спросил Квиллер у митингующих.
– Возможно, Луиза испугалась конкуренции, – предположил служащий мэрии.
– А по-моему, – вмешался продавец из магазина мужской одежды, – её вывело из себя то, что весь Манежный ряд приукрашен из кошелька Фонда К. А ей, чтобы отремонтировать собственную закусочную, приходилось просить о помощи своих же клиентов.
– Кто-то положил глаз на её заведение и хочет захапать это здание и снести его, – добавил стоящий рядом старик.
Здание действительно было ветхим. Чтобы помочь хозяйке закусочной приобрести краску для стен или дранку для крыши, Квиллер частенько опускал двадцатидолларовую банкноту в стеклянную банку из-под солёных огурцов, стоявшую возле кассы. По воскресеньям самые преданные из братства завсегдатаев с удовольствием предлагали Луизе свою помощь в ремонте. Им нравилось помогать ей. Многими такая работа воспринималась как рыцарское служение при дворе короля Артура. Между прочим, в закусочной имелся даже свой круглый стол, за которым встречалась поболтать и выпить кофе небольшая компания верных рыцарей. И вот, прокормив жителей Пикакса целых тридцать лет, хозяйка закрывает своё замечательное заведение! Это настоящая трагедия! Вторая по счету после взрыва в гостинице.
Квиллер отправился завтракать в «Старую мельницу». Он спросил у подошедшего к нему невероятно высокого официанта:
– Я слышал, ты записался на курсы ресторанного дела, Дерек?
– Да, Лиз уговорила меня пойти в колледж, – кивнул потомок Каттлбринков, – через два года получу диплом. Изучу всё по полной программе. Хозяин обещал составить для меня гибкий график работы.
– Я рад, что ты решил заняться этим делом всерьёз.
– Да, Лиз считает, что у меня кулинарный талант. А выступать на сцене, по её словам, я всегда смогу, ради удовольствия,
– Какое сегодня дежурное блюдо, Дерек?
– Карри из тушёной баранины.
– Это вкусно?
Квиллеру прекрасно понимал, что спрашивать бессмысленно. Что может сказать официант о блюде, приготовленном шеф-поваром? И всё же обедающая публика никогда не перестанет задавать этот вопрос.
– Его стоит заказать? – не унимался Квиллер.
– Видите ли, перед тем как приступить к работе, я снял с него пробу, – сообщил Дерек, – мне лично не понравилось. Советую лучше заказать бефстроганов.
Занятие по кулинарии должно было начаться в девятнадцать тридцать, но Квиллер пришёл в школу раньше в надежде побеседовать с великовозрастными учениками. На занятие явилось одиннадцать мужчин, некоторых из них он знал, его же знали все, или уж по крайней мере его усы. Курсами заинтересовались и новый банкир, и рыболов, и даже высокий официант из «Старой мельницы». У каждого имелась своя причина прийти сюда.
МЕХАНИК ИЗ ГАРАЖА ГИППЕЛА: Моя жена стала снова преподавать в школе и сказала, что теперь на мои плечи ложится часть заботы о домашнем хозяйстве. Если я люблю есть, то, возможно, мне не мешало бы научиться кой-чего стряпать.
ДЖЕЙ УИЛЛАРД КАРМАЙКЛ: На смену утренней пробежке пришло увлечение кулинарией! Кроме того, Даниэль отнюдь не мисс Кулинария, так что ей будет чему у меня поучиться.
ПРОДАВЕЦ СКОБЯНЫХ ТОВАРОВ: Я отец-одиночка с двумя детьми. Очень хочется их порадовать.
ДЕРЕК КАТТЛБРИНК: Лиз преподнесла мне билет на курсы в день рождения.
РЫБОЛОВ: Меня отправила сюда жена. Она попросила выяснить, как готовить рыбу, используя при этом минимум масла. Она недавно выписалась из больницы и теперь сидит на диете.
Квиллер чуть было не заявил, что у него имеется отличный рецепт диетического печенья, но вместо этого сказал:
– Вы, должно быть, один из братьев Обри. Во вчерашней газете опубликована моя статья о его пчёлах.
– Да! Да! Мы все её прочли. В нашей семье очень довольны, что на него обратили внимание. Вы ведь заметили, какой он застенчивый. Большую часть времени проводит в одиночестве. Но на самом деле он очень талантливый малый.
В классной комнате витал ни с чем не сравнимый аромат обеда в честь Дня благодарения. Квиллер решил, что в Милдред заговорил умелый психолог, потому что ей сразу же удалось погрузить своих учеников в благостное гастрономическое настроение. Ровно в девятнадцать тридцать учительница, в глухом белом переднике, облегающем её внушительных размеров фигуру, появилась перед своими учениками. На её седеющей голове красовалась белая шапочка со свисающими полями. Залихватский вид этой шляпки немедленно сообщил аудитории беззаботное настроение.
После короткого приветствия Милдред перешла к делу:
– Не за горами День благодарения, и некоторые из вас при записи на этот курс изъявили желание научиться готовить индейку. Итак, сегодня нам предстоит сорвать покров таинственности с этого блюда, а затем в мгновение ока превратиться в настоящих экспертов в области зажаривания этой важной птицы. Зажаривание длится несколько часов, и, дабы ускорить ход событий, на сегодняшнем уроке мы будем использовать двух птиц. Птица номер один находится в духовке с шестнадцати часов и подоспеет как раз к концу урока для демонстрации правильного её разрезания и последующей дегустации.
У Квиллера возрос интерес к происходящему, его осенило, что к котам он сможет вернуться не с пустыми руками. Когда в класс вошла Шарон Хенстейбл с подносом в руках, на котором распростерлась синеватая, ощипанная, обезглавленная и неразделанная птица номер два, Квиллер щёлкнул своим фотоаппаратом. Молодая женщина в переднике и шапочке была точной копией своей матери, но только помоложе да постройнее. Ей удалось унаследовать красоту и редкое обаяние Милдред. Светясь счастливой улыбкой и обмениваясь шутками с учениками, Шарон раздала всем присутствующим блокноты, карандаши и брошюры с описанием процесса жарки и рецептами фарша.
Милдред продолжала:
– Этот очаровательный индюк весом добрых двенадцать фунтов прибыл к нам в замороженном состоянии с индюшачьей фермы несколько дней назад. И с тех пор два дня размораживался в холодильнике. Прошу всех повторить за мной хором: Я никогда в жизни не стану размораживать индейку при комнатной температуре!
