– О Квилл, ты просто невыносим! – возмутилась Розмари.

– О чем же вы, эмансипированные женщины, беседовали, пока я прогуливался?

– О тебе. Тётя Фанни считает тебя необыкновенно талантливым, исключительно искренним, добрым и чувствительным. Ей даже нравится твоя оранжевая кепка. Она говорит, что в ней ты выглядишь очень импозантно.

– Ты сказала ей про исчезнувший топор?

– Да. Она объяснила пропажу. Оказывается, Историческое общество попросило топор для своего музеи, и Том забрал его.

– Могла бы и мне сказать. А как насчёт этих исследователей подводного царства?

– Они обратились в мусвиллскую риэлторскую фирму и попросили снять им дом на лето. Но оказались на редкость беспокойными жильцами. Особенно их девицы. Я даже не хочу повторять то слово, которым она их обозвала.

– Ну что ты, скажи!

– Нет.

– Ну хотя бы первую букву.

– Ни за что. Ты нарочно меня дразнишь.

Квиллер хмыкнул. Ему очень нравилось поддразнивать Розмари. Она была живым воплощением настоящей леди образца 1902 года.

– Мне ещё много нужно рассказать тебе, – продолжала Розмари, – но лучше не здесь.

Они продолжили путь домой, и он вернулся к разговору:

– Ну, рассказывай! Кажется, вы с Фанни нашли общий язык.

– Она считает, что мы с тобой помолвлены; и я не стала её разубеждать, потому что хотела заставить её разговориться. Мне польстило, что она отнеслась ко мне с таким доверием.

– Молодец! И что же она тебе поведала?

– Способ, каким добивается своего. Она манипулирует людьми, давая щедрые обещания одним и запугивая других. Каждый к чему-то стремится или что-то скрывает, говорит она. Весь фокус в том чтобы найти у человека его слабое место. Мне кажется, у неё это своего рода хобби.

– Вот старая негодница! Значит, политика кнута и пряника!

– Конечно, эта политика работает лучше, если у тебя денег куры не клюют.

– Ещё бы! А какая не работает?

– Она показала мне золотой пистолетик, который носит с собой, чтобы при случае пугнуть кого надо. Как бы в шутку.

– Своеобразное чувство юмора. А что она говорит об убийстве Данфилда?

– О господи! Она яростно его ненавидела. Так разошлась, что я испугалась, как бы её не хватил удар.

– Бак оказался единственным, кем она не смогла манипулировать.

Розмари хмыкнула:

– Он обвинил её в том, что она выращивает у себя во дворе марихуану. Представляешь?

– Вполне.

– А об убийстве она сказала: тот, кто играет с огнём, рискует обжечься, а потом употребила очень грубое выражение. Я пришла в ужас.

Квиллер улыбнулся в усы. Он вспомнил, что Розмари очень легко «приходит в ужас».

– Такая милая старая дама, – продолжала Розмари. – Где она набралась подобных слов?

– Вероятно, в Нью-Джерси.

Рассказывать можно было ещё о многом: библиотека из четырёх тысяч переплетенных в кожу и непрочитанных томов; четыре шкафа с экзотическими нарядами тети Фанни; коллекция стаффордширской керамики в комнате для завтрака, предмет зависти трех крупнейших музеев; старинное серебро в столовой…

– Стоп! – воскликнула Розмари, когда они подъехали к индюшачьей ферме, – Пойду посмотрю, нет ли у них разделанной индейки. Тогда я тебе приготовлю её перед отъездом.

Квиллер въехал во двор, остановил машину рядом с неизбежным синим грузовиком.

– Только побыстрей. Уже скоро семь.

Возле рядов птичьих клеток стоял металлический сарай с табличкой на дверях: «Оптовая и розничная продажа». Внутри кто-то ходил.

Розмари влетела в сарай и ровно через две минуты выскочила обратно с объёмистым пакетом в пластиковом мешке. На ней, что называется, лица не было.

– Увези меня отсюда, пока меня не вырвало, – потребовала Розмари; бросив пакет на заднее сиденье, – Вонь там невероятная!

– А почему на индюшачьей ферме должно пахнуть как в розарии?

– Можешь не рассказывать мне о птичниках, – возмутилась Розмари. – Я выросла на ферме. Это что-то совсем другое.

До самого дома она была необычно молчалива.

– Я хочу переодеться до их приезда, – сказала она. – Такое ощущение, что на мне надето что-то красное.

Квиллер протянул ей ключ:

– Иди в дом и переодевайся. Я принесу птицу. Надеюсь, она влезет в холодильник.

Розмари поспешила к дому и вошла на веранду. Через мгновение раздался её отчаянный крик.

– Розмари! Что случилось? – бросился за ней Квиллер»

– Смотри! – показала она на запертую дверь.

С балки веранды свисала веревка, на которой болталось повешенное за шею маленькое животное…

– О боже! – простонал Квиллер. Он почувствовал приступ тошноты. – Это же дикий кролик! – изумлённо произнес он.

– Я сначала подумала, это Юм-Юм.

– Я тоже.

Кто-то застрелил маленького коричневого зверька, из тех, что грызли сосновые шишки около сарая, и сунул в петлю.

– Пройдись по пляжу и успокойся, Розмари, – велел Квиллер. – Я уберу его сам.

«Что это? Угроза? Предупреждение? – размышлял он. – Или просто чья-то дурацкая выходка?» Кто-то, пройдя лесом, поднялся на дюну и вышел на то место, за которым все время наблюдают кошки. Любой, кто захочет тайком подобраться к дому, изберёт именно этот путь.

Он оставил жалкий комочек меха висеть и вошёл в дом с другой стороны. Коко и Юм-Юм в чрезвычайном возбуждении выскочили ему навстречу, Коко рычал, Юм-Юм взвизгивала. Они видели злоумышленника со своего любимого подоконника. Слышали выстрел. Чувствовали присутствие мертвого животного.

– Если бы ты мог говорить! – воскликнул Квиллер, обращаясь к Коко.

Послышался шум приближающегося автомобиля, и Квиллер вышел встречать гостей. Выражение его лица было так серьёзно, что весёлая улыбка Ника тут же исчезла.

– Что-то случилось, мистер Квиллер? – Позвольте Показать вам кое-что, скажу прямо, весьма неприятное.

– Фу! Какая гадкая шутка! – воскликнул Ник. – Лори, иди сюда, посмотри!

Она ахнула:

– Бедный хвостишка! На мгновение мне показалось, что это одна из ваших кошек, мистер Квиллер.

Ник посоветовал позвонить шерифу.

– Где у вас телефон? Я позвоню ему сам. Не трогайте вещественное доказательство.

Пока Ник звонил. Лори, опустившись на четвереньки, мурлыкала над взволнованными сиамцами. Постепенно они стали откликаться на её успокаивающий голос и даже играть золотистыми волосами, которые она носила заплетёнными в две длинные косы и перевязывала синими ленточками.

Розмари подала на стол сырые овощи и йогурт, а Квиллер занялся напитками. Лори предпочла выпить виски.

– Осторожнее, малыш, – предупредил её муж, прикрыв рукой телефонную трубку. – Помни, что сказал тебе доктор.

– Я пытаюсь забеременеть, – объяснила она, – но пока у нас есть только котята.

Ник убрал телефон в кухонный шкаф.

– Всё в порядке. Шериф приедет. А я выпью бурбона, мистер Квиллер.

– Зовите меня Квилл.

Они сидели на веранде, наслаждаясь видом спокойного голубого озера. Коко, который вовсе не был склонен сидеть на руках, забрался к Лори на колени и уснул.

– После такой истории мне вовсе не хочется оставаться в Мусвилле, – вдруг заявил Квиллер. – Если я уйду из дома, а кошки останутся сидеть на окне, что помешает этому маньяку выстрелить через стекло? Случившееся может быть предупреждением. А вдруг он снова вернется?

– Или она, – тихо произнесла Лори,

Три удивлённых лица повернулись в её сторону, а Квиллер спросил:

– У вас есть какие-то основания заменить «он» на «она»?

– Я просто пытаюсь сообразить, кто это мог бы быть.

– Вы, вероятно, знаете всех в клубе «Дюны»?

– Моя жена знает всех клиентов своего почтового отделения, – гордо объявил Ник, – а также сколько марок они покупают и кто и откуда получает посылки.

– Я знаком с Хенстейблами и Данфилдами. А кто остальные?

Лори принялась считать по пальцам:

– Три пожилые пары. Адвокат из Центра. Дантист из Пикакса. Не ходите к нему: настоящий мясник. Два коттеджа продаются. Они стоят пустые. Ещё один сняли двое очень красивых мужчин. – Она бросила лукавый взгляд на мужа. – Кажется, это какие-то профессора, занимающиеся затонувшими кораблями. В доме, крытом кровельной дранкой, живёт школьный инспектор из Пикакса, а в том, что похож на лодку, – антиквар.