4 марта 1945 года бригада получила задачу - выйти в район Бунцлау, занять рубеж обороны и составлять резерв командующего фронтом. Задачи выполнять только по письменному или устному приказу, никаких других распоряжений не выполнять. Бригада временно выходила из подчинения командира 10-го гвардейского танкового корпуса.
На маршруте следования бригады в назначенный район нас встретил командующий бронетанковыми войсками фронта генерал-полковник В. В. Новиков. Он уточнил мне задачу, еще раз разъяснил, что, заняв указанный рубеж обороны, мы должны его удерживать во что бы то ни стало, и подчеркнул, что я должен выполнять только приказы командующего фронтом, отданные им устно или письменно. Во второй половине дня бригада вышла в назначенный район и приступила к организации обороны. Я поехал представиться и доложить о прибытии бригады командующему 52-й армии, в полосе которой мы находились. Командарм генерал К. А. Коротеев, выслушав мой доклад, приказал установить телефонную связь между командными пунктами армии и нашей бригады.
Между тем обстановка в полосе действий 52-й армии с каждым часом усложнялась. 4 марта противник, наступая в направлении Бунцлау, потеснил части 52-й армии. В ночь на 5 марта генерал К. А. Коротеев вызвал меня и поставил боевую задачу бригаде. Я попросил предъявить письменный приказ командующего фронтом. Командарм вспылил и приказал покинуть его командный пункт. В течение ночи противник продолжал наступать и требования командарма о введении в бой нашей бригады становились все категоричнее. Чувствуя, что не устою перед напором генерала К. А. Коротеева, отправил шифротелеграмму о создавшейся обстановке командующему 4-й танковой армии генерал-полковнику Д. Д. Лелюшенко.
Утром 5 марта в бригаду прилетел член Военного совета 4-й танковой армии генерал-майор В. Г. Гуляев, подтвердивший командующему 52-й армии, что ввести в бой нашу бригаду можно только с разрешения маршала И. С. Конева. Но к этому времени 52-я армия своими силами отбросила противника и восстановила положение в своей полосе, и вопрос решился сам собой. Бригада получила приказ вернуться в прежний район дислокации, чтобы действовать снова в составе 10-го гвардейского танкового корпуса.
Перед тем как выполнить этот приказ, группа воинов бригады посетила расположенный в нескольких километрах от наших позиций город Бунцлау и побывала в небольшом двухэтажном домике, где 28 апреля 1813 года скончался великий русский полководец Михаил Илларионович Кутузов. Перед домом установлен памятник полководцу, на котором высечена надпись: "До сих мест полководец Кутузов довел победные войска Российские, но здесь смерть положила предел славным делам его. Он спас Отечество свое и открыл путь освобождения Европы. Да будет благословенна память Героя". В нескольких километрах юго-западнее Бунцлау, на Саксонской дороге, захоронено сердце фельдмаршала. Это место ограждено чугунной оградой. Воины бригады почтили память полководца и возложили цветы к памятнику и месту захоронения сердца героя. Между прочим, момент посещения и возложения венков запечатлен фронтовыми кинооператорами.
Верхне-Силезская операция началась 15 марта 1945 года. Главные силы 4-й танковой и 21-й армий после сорокаминутной артиллерийской подготовки перешли в наступление. Преодолевая упорное сопротивление врага и отражая его контратаки, 10-й гвардейский танковый корпус, наступавший в первом эшелоне, медленно продвигался вперед.
Замедленный темп наступления обусловливался тем, что плотные боевые порядки противника опирались на часто расположенные населенные пункты с многочисленными инженерными сооружениями и укрепленными районами, а противотанковая оборона была густо насыщена фаустпатронами и 'к тому же недостаточно подавлена артиллерией. Осложняла положение и весенняя распутица, сделавшая дороги труднопроходимыми. Все это привело к тому, что каждый шаг вперед не обходился без значительных потерь.
Наша бригада составляла второй эшелон корпуса и следовала рывками на некотором расстоянии за 62-й гвардейской танковой бригадой.
В течение 15 и 16 марта первый эшелон корпуса развивал наступление в направлении Ротхаус, форсировал реку Нейсе и захватил плацдарм на ее восточном берегу. К утру 17 марта через реку Нейсе в районе Ротхаус навели понтонный мост. Наша бригада получила задачу переправиться по этому месту через Нейсе, стремительным ударом к исходу дня овладеть городом Нойштадт и удерживать его до подхода частей 7-го гвардейского механизированного корпуса. Здесь предполагалось замкнуть кольцо окружения оппельнской группировки противника.
Поручив начальнику штаба гвардии подполковнику Беклемешеву вести бригаду, я вместе с начальником разведки гвардии майором Рязанцевым выехал вперед, к переправе, для уточнения обстановки на месте. У переправы встретил командующего армией генерал-полковника Д. Д. Лелюшенко. Он выяснил состояние бригады и потребовал переправиться через Нейсе в быстром темпе в таком порядке: первый танк выходит к противоположному (восточному) берегу, второй на средине моста, и третий входит на мост, то есть чтобы по мосту постоянно шли три танка. Я поставил задачу комбатам, те довели ее до личного состава. Мы стояли с 'командующим у моста до переправы последнего танка. Он остался доволен организацией переправы, точным соблюдением его требований и пожелал нам успешно прорваться через оборону противника и совершить марш-бросок на Нойштадт.
На плацдарме вели бой с противником 62-я гвардейская танковая и 29-я мотострелковая бригады. Здесь, в одном километре севернее Ротхаус, в бою погиб командир нашего корпуса полковник Нил Данилович Чупров, прошедший славный боевой путь с начала Великой Отечественной войны до Нейсе. В командование корпусом вновь вступил генерал-майор танковых войск Е. Е. Белов - заместитель командующего 4-й танковой армией.
Наша бригада, выполняя боевую задачу, при помощи разведки нащупала поблизости к берегу реки уязвимое место в обороне противника и, протаранив ее, вышла во вражеский тыл. Впереди в быстром темпе двигался 3-й танковый батальон гвардии капитана Маркова. За ним в колонне следовали 1-й танковый батальон Гребнева, штаб, реактивный дивизион, батарея и минометная рота батальона автоматчиков. Замыкал боевой порядок 2-й танковый батальон гвардии капитана Моськина. Личный состав батальона автоматчиков, как обычно, располагался десантом поротно на танках.
Противник никак не ожидал, что вдоль реки устремится наша танковая колонна. Пока он опомнился и стал принимать меры, мы оказались в его тылу, пулеметно-пушечным огнем согнали с шоссе его обозы. Вначале мы пытались давить их танками. Но громоздкие повозки, запряженные парой больших битюгов, стали солидным противотанковым препятствием и замедлили бы наше движение. Так мы и двигались: наша танковая колонна с максимально возможной скоростью по шоссе, а обозы противника параллельно - по целине. Вдогонку нам противник бросил свои танки, но, потеряв от огня нашего тылового охранения три из них, прекратил преследование. Мы в тыловом охранении потеряли один танк.
Наступил вечер, когда бригада подошла к Нойштадту. Мы стояли на высоте, откуда город был виден как на ладони. Вот железнодорожный вокзал, у его перрона поезд, пассажиры прогуливаются в ожидании отправления. Около меня командиры батальонов в ожидании боевой задачи. По всем признакам противник не подозревал, что мы стоим у ворот города. Сначала созрело решение после залпа реактивного дивизиона ворваться в город и занять его. Но разведчики доложили, что на железнодорожной станции стоит состав с химическими отравляющими веществами. Пришлось отказаться от применения реактивного дивизиона и наметить другой план овладения городом.
В новом решении танковым батальоном ставились самостоятельные задачи по овладению всеми четырьмя окраинами города и организации после этого круговой обороны в готовности выдержать после этого натиск выходящих из окружения частей противника. Поздно вечером батальоны, не открывая огня, приступили к выполнению своих задач. Трудно представить изумление, испуг и панику, которые охватили фашистов, когда наши танки пронеслись через весь город и вышли в назначенные районы. Ошеломленный противник практически не успел оказать сопротивление. Любопытно, что часовой, стоявший на посту у немецкой комендатуры, с перепуга стал требовать от наших автоматчиков пропуск.
