- Здравствуйте, эстет-энтомолог Алексан Бугой, - проговорил он бесцветным голосом. - Узнали?
- Узнал, - ответил я, и по спине у меня пробежали мурашки. На ногах Тхэна были бригомейские кроссовки. Точно такие же, как стоявшие у борта перевернутой лодки. А точнее, не такие, а те же, только из другого среза времени.
- На вас нет сетки психозащиты мозга. Боитесь?
- Нет. Уже нет. Чего тебя бояться? Ты лишь фантом моей памяти, хотя сейчас и облачен в плоть и кровь.
Мозг работал быстро и четко. Ничего со мной на Сивилле произойти не могло, это я уяснил давно. Но методика постановки эксперимента надо мной мне не нравилась.
- Напрасно... - протянул млечник. - Напрасно не боитесь. - Не отходя от реалий десятилетней давности, он по-прежнему величал меня на "вы". Млечник помолчал, покачиваясь, затем сказал: - Я сяду.
Его колени начали медленно сгибаться, но вдруг подкосились, и тело рухнуло на землю. С минуту млечник тяжело барахтался в пыли, затем все-таки сел, подтянув под себя колени и охватив их руками. Кожа на левой голени лопнула, из-под обрывков выглядывала белая кость. Насчет "плоти и крови" я оказался прав только частично. Крови в этом теле уже давно не было. Свернулась.
Внезапно лицо мертвеца задергалось, губы раздвинулись, и послышались странные кашляющие звуки. Млечник смеялся. Вот уж никогда бы не подумал, что он умеет это делать! Страх, ярость - это мне довелось наблюдать в его поведении воочию, но вот смех...
- И что смешного ты увидел? - индифферентно поинтересовался я.
Кашляющие звуки оборвались.
- Положение, в котором вы сейчас находитесь, - ответил он, и в его тоне проскользнули нотки торжества. Еще одно ранее не замеченное мною проявление чувств млечника. Хотя в реальной ситуации на Пирене, когда млечник ощущал себя загнанным в клетку, трудно было ожидать от него смеха и тем более торжества.
- Думаешь, если на моей голове нет сетки психозащиты, то ты легко можешь овладеть моим сознанием?
Я старался говорить спокойно, однако по спине бегали мурашки. Хотелось верить, что сивиллянки в своем овеществленном эксперименте не допустят абсолютного натурализма, но опасения все же имелись.
- Что вы! - снисходительно пожурил меня млечник. - Здесь находится только калька моего сознания, неспособная на энергетическую атаку и захват вашей нервной системы. Поговорить с вами могу, а вот скушать - увы...
Словно камень отлег от сердца. "Скушанным" быть не хотелось.
- В таком случае смеяться над ситуацией надо мне, а не тебе! съязвил я. Млечник снова растянул губы.
- Вы в этом так уверены?
На этот раз я промолчал. Пусть говорит, послушаю и сделаю свои выводы. Если сивиллянки предполагали, что из-за трагической судьбы консула меня должны мучить угрызения совести, тогда что, по их мнению, я должен испытывать к судьбе млечника, ставшего экспонатом моей коллекции?
- А смеюсь я потому, - не дождавшись ответа, начал млечник, - что сейчас вы находитесь в том же положении, в котором был я десять лет назад на Пирене.
Я упорно молчал.
- Для моей поимки вы использовали одно из основных качеств моей натуры - чувство самосохранения. Вы оказались совершенно правы, я охотился в первую очередь на тех, кто в какой-то степени приближался к разгадке тайны моего существования. Туманно намекнув, что вам кое-что известно обо мне, вы заманили меня на Пирену. - Млечник сделал паузу, а затем медленно, с расстановкой, явно подражая моей интонации во время реального разговора на Пирене, произнес: - А как по-вашему, на какую наживку можно поймать эстет-энтомолога?
"На уникальный эстет-вид Papilionidae", - ответил я про себя, и вселенский холод начал обволакивать сознание.
- Ты хочешь сказать, - одними губами проговорил я, - что ты и сивиллянки - одна цивилизация?
- Зачем же так... - закашлял смехом млечник. - Вселенная многообразна, и ничего общего между мной и сивиллянками нет. Гораздо больше общего у сивиллянок с вами. И вы, и они - коллекционеры. Только они коллекционируют уникальные, с их точки зрения, личности гуманоидов, и поэтому известный всей Галактике эстет-энтомолог Алексан
Бугой уже сутки как помещен в их коллекцию и пришпилен булавкой к черному бархату. А лично вы... Вы всего лишь его копия, которая вернется в свой мир и будет влачить там жалкое существование вместо настоящего Алексана Бугоя.
- Почему - жалкое?
- Потому что уникальным качеством личности для сивиллянок является целеустремленность индивидуума. Именно на нее они охотятся и именно ее не могут воссоздать в копии, поскольку их цивилизация давно утратила это качество.
На такие заявления не отвечают. Их обдумывают. Что я и стал делать. Действительно, мое желание поймать Moirai reqia потускнело и отодвинулось на второй план из-за отсутствия ловчих снастей. Но оно отнюдь не исчезло, я по-прежнему хотел иметь в своей коллекции уникального экзопарусника. Явно лукавил млечник, пытаясь доказать, что я как копия напрочь потерял целеустремленность. Ну а что касается дилеммы - копия я или оригинал Алексана Бугоя... Сообщение, что я всего лишь копия, вначале шокировало. Косвенным подтверждением моей искусственной аутентичности биологическому оригиналу вроде являлось исчезновение из организма биочипов, экранирующей сетки с введенными в мозг электродами, восстановление костного сустава стопы, снятие блокады с участка памяти... Однако по здравом рассуждении я пришел к выводу, что для меня, вот такого вот, нет никакой разницы, копия я или нет. Если все это не мстительная выдумка млечника или психологический тест сивиллянок и мой оригинал, по образному выражению млечника, действительно "пришпилен булавкой к черному бархату", то это его проблемы, а не мои. Я не миелосенсорик, поэтому к своим фотографиям, даже если они представлены в виде идеальных материальных копий в единстве тела и сознания, отношусь прагматически. Пусть себе существуют, лишь бы не пытались конфликтовать со мной и не стремились занять мое место. Ибо я и только я есть настоящий оригинал эстет-энтомолога Алексана Бугоя и никогда, ни при каких обстоятельствах не соглашусь занять место копии, даже если в действительности ею и являюсь.