Думки девичьи горькия запуталась девка я Инна Фидянина-Зубкова © Инна Фидянина-Зубкова, 2016 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Когда совесть с планеты ушла Я проснулась и поняла: СОВЕСТЬ с планеты УШЛА Просто Совести больше нет — закрылась она на обед, в синем море купается, с людями она не знается в чаще сидит иль на небе? Пока все мысли о хлебе о домах, о яхтах богатых, Совесть ушла виновато и больше уже не вернётся а тех найдёт, кто не сдаётся где то в чужих мирах.. Вот я сижу на сносях: кто ж у меня родится, на без совести где пригодится, куда пойдёт и зачем: за золотом, в власть? «Почём нынче совесть?» – скажет, а если скажет – повяжут и кинут в темницу.. да, да! Ведь Совесть ушла навсегда и никогда не вернётся Ладно. Раз мать не сдается значит и ты расти, мой сынок, как в в поле бессовестный колосок: беги отыщи нашу Совесть! Тогда напишу ДРУГУЮ я повесть. Любовь на дне колодца На дне колодца лежала ЛЮБОВЬ Я ее вновь и вновь не поднимала — боялась вспугнуть, ведь немало ее от меня улетело.. Вокруг колодца несмело я кругами ходила, внутрь заглядывала, отходила. А дома уже подумала: «Какая ж я все таки умная — каждому Антошке досталось от меня понемножку!» * * * И вот последний Антошка не очень то и рассердился, когда от меня удалился. Я вздохнула свободно: вот она ваша любовь – ПРОХОДИТ! Проходящая любовь проходила я сама себе тихонько говорила: «Какая девочка я разумная — не прыгнула, как полоумная на дно непростого колодца!» Ну ПОЧЕМУ же прыгнуть так хотца? Плач девицы Ой одна я у маменьки, одна одинешенька я у папеньки, никто замуж меня не берёт — никто в наши ворота не пролезает! Папка сделал для кота. Ой одна я несчастная горемычная! Да кто это всё лезет – плакать мешает? Я соседей с малых лет не видала — маманя гулять не пускала. Страшной ты сам али нет? «Пригож собой, покашто не дед.» Ой жизнь моя нескладная, гори она неладная! Замуж то меня, Мишаня, возьмёшь? «Через забор ко мне сиганёшь?» А зачем мне через забор сигать? «По другому мне тебя не украсть!» Ой-о-ой ведь папанька будет ругатися, а маманька по полу кататися! Уходи подальше Михайло, мово деда не видел ты хайло! «Тьфу на тебя, дура деревенская!» Ой да несчастная я, честная! И зачем бог мучился: делал из меня мученицу? Пойду ка я да утоплюся в корыте.. – Голову свою не простудите! Кто ж опять мне плакать мешает? – Борька! – хряк с корыта вещает. Тьфу на тебя, Борька, сто раз тьфу!! – Доплюёшься – замуж не возьму! Устала я Ничего уже не свято, кроме этих островов. Я не клятаи не мята, а хватаюсь за перо: «Предпоследние денёчки между миром и войной. Напишу… одни лишь точки между мною и тобой. Вот хожу, считаю правду: сколько в мире было зла? Всё пусто, несправедливо. У меня болит спина.» * * * Ничего уже не свято, кроме этих островов. Я не клята и не мята, просто мало просто слов: «Между мною и тобой материк лишь небольшой и вода вода вода, а до смерти четыре шага: первый шаг – мой первый бой шаг второй – морской прибой, третий шаг – наша победа, а четвёртый – уж доеду может быть, когда нибудь до тебя. Ах, дай уснуть. Я не верю в наше счастье, у меня ведь нету платья, нету у меня и слёз, а БЕЗ СЛЁЗ ты не возьмёшь! Всё, прощай. Письмо помято. Я устала. Нет, не клята, я любила острова и немножечко тебя. А вблизи? Вблизи – не знаю, ведь пока не приласкаешь, ничего и не поймёшь. Дрожь по телу? Это ложь.» Просто Вовочке письмо. Не смотрите, что оно не любовно и не свято, так, в преддверии утраты. Я на Русь гляжу устало: стороной, войной? Немало ещё ворогов на нас… Ну что ж, а я рабочий класс! |
