— Если бы ты спросил меня, то я бы ответил, что тебя ждет там то же самое. Такие ребята, как ты, чувствуют себя не в своей тарелке, если вокруг них нет людей, которыми они могли бы верховодить. Но ты настолько не уверен в себе, что тебе придется еще побегать и поискать таких. И это всегда одни и те же ребята, у которых головы забиты одними и теми же бредовыми идеями по поводу грядущего конца света. Это те же самые тронутые ребятишки, которые никак не могут повзрослеть.

— Для чего? — насмешливо спросил Сорон. — Чтобы обзавестись женой, тремя сопливыми детишками и домом в рассрочку?

— Что ж, возможно, некоторые и попадут в наезженную колею, — согласился я. — Но она, по крайней мере, более спокойна, чем та, в которой увяз ты.

Докурив самокрутку, Сорон бросил окурок на камень и раздавил каблуком.

— Какая безрассудная расточительность, — подколол я его. — Штук двадцать таких чинариков, и можно свернуть еще одну самокрутку.

Сорон только пожал плечами. Он не рассердился — в этом не было необходимости. Ведь я был для него обыкновенным законопослушным типом, ничего не смыслившим в подобных делах, так к чему реагировать на мои выпады?

Что до меня, то пускай убирается, куда ему заблагорассудится, и оставит в покое этих ребят — им без него будет только лучше. Однако оставалось кое-что еще, в чем я должен был разобраться.

— Но если ты обо всем догадался, когда нашли труп Крота, то почему удрал вместе с Големом?

— Он схватил меня и сказал: “Давай, уматываем”. Поэтому мне пришлось бежать. Если бы я этого не сделал, то он бы потребовал ответа — почему? А я не смог бы ему объяснить. Оставалось одно — бежать вместе и постараться как можно скорее отделаться от него.

— Но ведь Голем пытался убить тебя еще до того, как ты отвязался от него?

— Да, и у него это чуть не получилось. Мы добрались до старого дома — туда, где ты нашел его, — на машине, которую держали в гараже, в городе. Никто в племени — кроме, конечно, Крота, Бегущего Оленя и Земляники — не знал о ней. Мы пользовались машиной, только когда разъезжали по побережью. В общем, добрались мы до дома, но подходящей возможности улизнуть мне так и не представилось. И тут мы заговорили о происшедшем и всяком таком, а Голем все приставал да приставал с расспросами, кто, по моему мнению, прикончил ребят. Он знал, что рано или поздно я все равно обо всем догадаюсь, поэтому и старался выведать, что у меня на уме. В конце концов я сказал, что считаю убийцей его.

— И тогда он набросился на тебя?

— Примерно так. — Сорон щелкнул пальцами, в неподвижном воздухе этот звук прозвучал неожиданно громко. Ветра не было, а солнце уже скрылось за холмами. — Голем усмехнулся и достал из сумки уже заряженный шприц. Ну и мне не оставалось ничего другого, как дать деру. Но он догнал меня за домом, сбил с ног и нацелился иглой в мою руку. Все было кончено. Ему оставалось лишь всадить шприц. Но, наклоняясь, он оступился и промахнулся, а мне этого было достаточно, чтобы схватить подвернувшийся под руку камень и врезать ему по башке. А потом я убежал.

— А ты не боялся, что Голем погонится за тобой?

— Да нет. Он знал, что я замечу его издалека, — я забрался на этот холм. Из Голема хреновый индейский следопыт, и в лесу ему меня не найти.

— И тогда он поехал домой к родителям, чтобы с кем-то посоветоваться, — размышляя вслух, пробормотал я. — Там-то я и наткнулся на него.

— Слушай, уже темнеет, и мне надо двигать отсюда. Ты не против, если мы закруглимся?

— Почему бы и нет? Что еще нужно разузнать, кроме того, кто убил Голема?

— Ну, это уже не мои проблемы. С меня довольно, что он не гоняется за мной со шприцем.

— Он-то тебе не опасен, — согласился я. — Но почему ты так уверен, что убийца Голема ничего не знает о тебе? — Я пристально посмотрел на него.

— Что ты имеешь в виду? — с тревогой в голосе спросил он.

— Именно то, о чем ты думаешь. Голем собирался убрать тебя, но у него это не получилось. Если ты ударишься в бега, то не слишком встревожишь того, кто всадил Голему героин. Вряд ли ты побежишь в полицию, поэтому у них будет время разыскать тебя. Но его должен беспокоить я. Первым делом я сообщу обо всем копам, и когда он об этом узнает, то у него останется только один способ обезопасить себя. Голем уже не заговорит. Но мы с тобой можем...

— И что с того? — нетерпеливо нахмурился Сорон. — Мы знаем только Голема — но не его босса.

— Может, и нет. Но он-то в этом не уверен. Ты участвовал в деле, выполнял часть операции. Откуда ему знать, что ты наговоришь, когда очутишься в лапах полиции?

В задумчивых глазах Сорона мелькнуло беспокойство: переваривая мои слова, он холодно смотрел на меня.

— Может, ты и прав, но что я могу сделать?

— Кое-что можешь, — быстро возразил я. — Сделай это, и я обещаю, что сегодня же вечером найду убийцу, а ты избавишься от беспокойства и с полными карманами “травки” можешь прожить столько, что тебе наверняка захочется завести тот самый дом в рассрочку.

— Ну, столько я не проживу, — ответил он. — Но объясни, чего ты хочешь? Если после этого я избавлюсь от страха за свою жизнь, то я согласен.

— Тебе нужно всего лишь позвонить. Согласен? Сорон удивленно посмотрел на меня.

— Конечно. Но кому?

— Сесилу Холлоуэю.

— Отцу Голема? — Он с удивлением посмотрел на меня. — И что я скажу?

— Что тебе известно все о сети распространения наркотиков и что ты знаешь, кто убил Голема. Больше ничего не говори, а потребуй у него пять тысяч долларов за молчание.

— Все ясно; ты будешь рядом и понаблюдаешь за его реакцией. Господи, неужели ты считаешь, что Голема пришил его собственный отец?

— Ты только позвони, а выводы предоставь делать мне. Если Холлоуэй клюнет, назначь ему встречу в старом доме. И больше ни слова — , просто повесь трубку.

— Ну ладно, адвокат. Может, от этого и будет какая-то польза. Только мне нужно время, чтобы добраться до телефона — на деревьях они не растут.

— Я подброшу тебя до ближайшего бара на шоссе. Поторчи там до девяти часов. И только потом позвони — но не раньше.

— Из бара? Но я ведь не пью.

— Ты прав, если у тебя появится такая дурная привычка, то меня потом совесть замучит, — насмешливо сказал я, — Тогда я подброшу тебя до закусочной. А пока ты будешь ждать, можешь запереться в туалете и накуриться до одури.

До моей машины мы добрались за полчаса, и через две мили в сторону Форествилла я высадил Сорона у заправочной станции с заведением, где кормили гамбургерами. Он сказал, что пока поваляется под открытым небом и настроится на Вселенную, но при этом не забудет следить за временем.

Мы не стали обмениваться рукопожатиями, но когда Сорон легким шагом отошел от машины со своим черным балахоном, свисающим с дорожной сумки, в которой уместились все его пожитки, мне показалось, что он не такой уж плохой человек, как я решил вначале. На самом деле он был довольно симпатичным малым, одержимым бредовой идеей и не слишком-то вписывавшимся в обычную жизнь. Но если бы он был чуть менее замкнутым и чуть более самоуверенным, из него вышел бы неплохой политик.

Добравшись до Форествилла, я остановился, чтобы позвонить самому.

— Могу я поговорить с сержантом Брауном? — вежливо поинтересовался я у ответившего мне дежурного.

— А кто говорит?

— Скажите, что это тот хитрожопый адвокат, который желает поговорить с ним по поводу убийства.

— Подождите.

Что ж, можно и подождать. К тому времени, как они засекут, откуда звонили, меня здесь уже не будет. Через пару минут раздался голос Брауна:

— Кончайте, Роберте. Где вы находитесь и зачем вы это сделали?

— Что именно вы имеете в виду, сержант? — прикидываясь невинным младенцем, спросил я. — Не принимаете же вы меня за главу мощного наркосиндиката, прибывшего сюда, чтобы сотрудничать с вами в деле по ликвидации всех местных наркоманов?

— Очень смешно, — враждебно отозвался он. — Может, зайдете поговорить? Вдруг вам и удастся исправить то нелестное впечатление, которое сложилось у меня о вашей персоне?