Перенеся тяжелый удар, самый тяжелый в его жизни, Ливингстон продолжал работу в Шупанге. В июне "Пионер" доставил последнюю партию деталей судна "Леди Ньяса". После этого члены экспедиции приступили к выравниванию берега Замбези для спуска судна, рубили и обтесывали стволы пальм для стапелей, и 23 июня состоялся наконец спуск на воду "Леди Ньяса". Но пока грузили экспедиционное имущество, наступило сухое время года, и уровень воды в Замбези и Шире настолько упал, что нельзя уже было буксировать новое судно до самых порогов Мёрчисона, как предполагалось. К тому же португальцы стали требовать пошлину за проезд по Замбези.
Встретившись с таким препятствием, Ливингстон решил направиться на "Пионере" к реке Рувума, на которую у португальцев не было претензий. Но прежде надо было починить машины и руль "Пионера", и поэтому к устью Конгоне удалось отплыть только в начале сентября.
Непредвиденные дефекты судна, постоянно менявшийся уровень воды, быстрины и мелководье реки - все это привело к задержке экспедиции на многие месяцы. Пересекая несколько лет назад весь материк, Ливингстон собрал гораздо больше сведений, чем сейчас, хотя на этот раз в его распоряжении было намного больше денег и транспортных средств, чем тогда. Но, имея все это, он оказался в большой зависимости от многих внешних факторов, на которые при всей своей энергии и решительности он не мог оказать какое-либо влияние.
На "Пионере", имевшем слишком глубокую осадку, Ливингстон продвинулся еще меньше, чем два года назад. Правда, он предвидел это и решил плыть вверх по реке на двух судовых шлюпках. Но и это оказалось нелегко: при столь низкой воде река изобиловала песчаными отмелями. К тому же во многих местах образовались запруды из деревьев, принесенных в половодье.
Но Ливингстону не терпелось решить вопрос, соединяется ли Рувума в своем верхнем течении с озером Ньяса или нет, и если да, то можно ли использовать ее для прохода судов от океана до озера хотя бы на короткий период, во время высокой воды. Если это так, то тем самым для английских купцов и миссионеров был бы открыт доступ к озеру Ньяса, не контролируемый португальцами.
В первую неделю плавания почти никто не встретился путешественникам. Деревень здесь не было видно: они прятались в густых джунглях, что в какой-то мере спасало жителей от охотников за невольниками и грабителей. Да и в тех деревнях, где побывали путешественники в последующие недели, жители выглядели столь напуганными, что Ливингстону трудно было купить даже продукты, пока одна женщина не осмелилась продать им курицу. С ее легкой руки все стали предлагать кур, муку.
На левом берегу Рувумы, на плодородной равнине, стояли покинутые деревни. Обитатели же их ютились во временных хижинах на прибрежных низинах. Почти все свои пожитки и продовольственные запасы они оставили в деревнях: им было не до того, чтобы спасать вещи, хотя бы самим спастись. Невольничья дорога тянулась от озера Ньяса до гавани Килва, пересекая эту местность. В определенный сезон, когда по ней проходили работорговцы, опасно было оставаться в деревнях.
Однажды путешественники заметили, что за ними вдоль берега следует группа воинов, вооруженных луками и кремневыми ружьями. Они явно намеревались напасть на экспедицию, ибо на изгибе реки обогнали ее лодки. Вдруг над головами путешественников прожужжала стрела. Ливингстон приказал отойти как можно дальше от того берега, на котором находились воины, а одному из своих африканских спутников велел по мелководью выйти навстречу им и, как обычно, объяснить, что чужеземцы пришли сюда не ради войны, а лишь для того, чтобы исследовать реку и наладить торговлю хлопком и слоновой костью.
В то время как переводчик обращался к воинам, несколько их прыгнули с берега в воду, направляясь к лодкам; на ходу они натягивали тетиву и целились в сидящих в лодке. Стоявшие на берегу также держали наготове кремневые ружья и стрелы. Заросли за их спиной образовали хорошее прикрытие: выстрелив, они одним прыжком могли оказаться в укрытии и, будучи невидимыми, вновь зарядить ружья или вытащить новую стрелу из колчана. Так как смелость нападающих всегда возрастает, если им покажется, что противник плохо вооружен, Ливингстон велел переводчику сказать им, что он и его спутники вооружены лучше и боеприпасов у них достаточно. "Но мы, - продолжал Ливингстон, - не хотим проливать кровь детей того же "великого отца", которому принадлежим и мы, и, если вы вынудите нас драться, то вся вина падет на вас". Такое увещевание не являлось чем-то необычным: вступая в войну друг с другом, африканские племена, как правило, прибегали к таким словам. После длительных переговоров предводитель и его воины сложили оружие и ждали прибытия посланника.
Проплыв свыше полутораста миль, экспедиция встретила препятствие каменистые пороги с узким проходом, через который можно было пройти только на пироге. До исходного пункта работорговцев на восточном берегу озера Ньяса оставалось еще около пятнадцати дней пути. На западе, в направлении озера, над равниной возвышалась голубая цепь гор. Совершенно не верилось, чтобы мелкая Рувума выше стала более удобной, чем здесь для прохода шлюпок или даже для пароходов. Местные жители предупреждали еще об одном трудном участке в верхнем ее течении, где, говорят, однажды разбилась лодка с рабами. Многие жители и здесь утверждали, что Рувума вытекает из озера Ньяса, правда, в своем истоке она, мол, очень узкая. И все же, несмотря на пороги Мёрчисона, добраться до озера, по-видимому, легче по реке Шире, чем по Рувуме.
Ливингстон все же был доволен достигнутыми результатами и решил возвратиться, сожалея, правда, что ему так и не удалось найти истоки Рувумы. После месячного плавания на "Пионере" он со своими спутниками возвратился в Шупангу.
Глубокое разочарование и крушение планов
В январе 1863 года Ливингстон отправился в путь к озеру Ньяса. А до этого он предпринял поездку на остров Джоханна и в Келимане. На Замбези, у Шупанги, его ожидала уже готовая "Леди Ньяса". "Пионер" взял ее на буксир и, пользуясь благоприятным уровнем воды, направился вверх по Замбези, а затем по Шире к порогам Мёрчисона.
Перед первым порогом Мёрчисона судно вытащили на берег и разобрали на части. Ливингстон решил проложить дорогу длиной около сорока миль на участке, по которому намеревался перевезти судно в разобранном виде в обход порогов.
Когда участники экспедиции в первый раз тащили свое судно в обход порогов, жители толпами следовали за ними. Женщины предлагали купить муку, овощи, кур; молодые парни выполняли вспомогательные работы. Теперь в этой местности господствовала удручающая тишина. "Португальцы из Тете основательно поубавили наших помощников, нельзя было достать свежих продуктов, кроме дичи, даже для наших местных участников экспедиции продукты приходилось привозить с Замбези, за сто пятьдесят миль отсюда".
Скудное питание - соленое мясо без овощей, непривычные климатические условия, подавленное настроение способствовали заболеваниям. Доктор Кёрк и Чарлз Ливингстон так тяжело болели дизентерией, что руководитель экспедиции решил отправить их в Англию. Но и его самого дизентерия свалила на целый месяц. Когда он снова поднялся на ноги, то был таким худым, что напоминал скорее тень.
19 мая его брат и доктор Кёрк покинули экспедицию.
В начале июля, когда Ливингстон вернулся на "Пионер" из рекогносцировочного похода к верхним порогам, его ожидала депеша из Англии: на основе его отчетов британское правительство пришло к выводу о необходимости прекратить работу экспедиции и отозвать ее.
В его путевых записках нет ни слова разочарования или критики этой меры правительства, хотя она застигла его в такой момент, когда он решил нанести удар по работорговле. Он писал даже о "мудрости" правительственного решения, неизбежность которого подготовил своими отчетами. Решение правительства показалось ему обоснованным: впереди, между порогами Мёрчисона и озером Ньяса, неистовствовали ваяо; позади него Марианну сеял смерть и опустошение, а за спиной охотников за невольниками как зачинщики и подстрекатели стояли купцы, чиновники и офицеры, вплоть до самого губернатора. Пока сохранялись такие порядки, все попытки искоренить работорговлю в этой колонии и в прилегавших к ней местах были обречены на провал. И Ливингстон вынужден был признать это.
