Во время одного из путешествий по стране Ливингстон решил присмотреть подходящее место, где он мог бы создать новую миссионерскую и торговую станцию. Секелету вызвался сопровождать его в этой поездке и взял с собой свиту в 160 человек. Вначале путь шел вниз по течению Чобе до впадения ее в Замбези, которая здесь называется Лиамбай. В зависимости от того, на каком языке или диалекте говорят прибрежные жители, река носит различные названия: Луамбеджи, Луамбези, Амбези, Ойимбези, Лиамбай, Замбези. Однако все эти названия имеют одно и то же значение - большая река, главная река страны.
Местность всюду равнинная; то тут, то там возвышаются гигантские термитники, заросшие деревьями. Правый берег Чобе окаймляют непроходимые заросли тростника. Оглядывая караван, Ливингстон видит длинную цепь сопровождающих его людей. Она, как гигантская змея, извивается вдоль тропы. То и дело мелькнет или качнется на ветру фантастический головной убор макололо: страусовые перья, белые кончики бычьих хвостов или колпак из львиной гривы. На многих из них были красные куртки или пестрые куски ситца, купленного вождем у купца Флеминга, сопровождавшего когда-то Ливингстона в его путешествиях. Груз тащат темнокожие мужчины, представители подчиненных племен; у знатного, "истинного" макололо лишь палка в руке, и даже его щит несет иноплеменный слуга. Секелету находится в окружении своего рода личной гвардии - группы молодых людей его возраста; едет он верхом на одном из коней Ливингстона; сопровождающие, подражая ему, восседают на волах. Эта картина выглядит довольно забавно: у волов ни седел, ни уздечек, поэтому всадники то и дело сползают на землю.
В поселениях, встретившихся на пути, жители торопятся навстречу гостям, чтобы приветствовать своего вождя. "Да здравствует Великий Лев!", "Великий Вождь!" - несется со всех сторон. Эти почести Секелету принимает спокойно, с достоинством и тут же, собрав людей, велит сообщить ему новости. В заключение старейшина деревни, "чистокровный" макололо, приказывает принести пиво. Чаша, сделанная из бутылеобразной тыквы, наполняется до краев, и подношение быстро выпивается. Затем подают большие горшки, наполненные простоквашей, которую едят пригоршнями. Когда Ливингстон предложил им металлическую ложку, они доставали ею простоквашу из горшка, а затем стряхивали ее в горсть и ели, как у них принято. Скот для убоя Секелету брал из своих стад, разбросанных по стране, или принимал в качестве дани от старейшин деревень, по которым проходил.
Чтобы как-то пополнить рацион экспедиции, Ливингстон время от времени ходит на охоту. На травянистой равнине пасутся большие стада буйволов, зебр и антилоп - добыть мясо большого труда не составляет. Однако это занятие не приносит Ливингстону радости: "Даже в зимнее время солнце так печет, что удовольствие, доставляемое охотой, я с радостью передал бы кому-либо другому. Но макололо так плохо стреляют, что ради сбережения пороха я должен делать это сам".
Когда подошли к Замбези, Секелету впервые пришлось позаботиться о лодках. Собрав более тридцати штук и достаточное количество весел, путники начали свое плавание вверх по Замбези. Ливингстон выбрал себе лодку самую лучшую, хотя и не самую большую - тридцать четыре фута длиной. Шесть гребцов работали в лодке стоя; в зависимости от глубины они или гребли, или отталкивались шестами. Река в этих местах усеяна многочисленными островами, ширина ее местами превышает милю. По берегам зачастую тянутся дремучие леса, где обитают слоны и другие крупные животные. Кое-где над водой поднимаются скалистые утесы. "Для меня было истинным удовольствием видеть страну, которую еще ни один европеец не посетил".
Наконец река поворачивает на север, дно становится более скалистым, течение усиливается. Стремнины и водопады в рост человека мешают дальнейшему продвижению. Перед водопадом Гонье высотой около тридцати футов пришлось вытащить лодки на берег и волочить их более мили. Для этой работы макололо привлекли жителей большой деревни, лежащей вблизи водопада.
Подобно долине Нила, долина Бароце длиной около ста миль, по которой течет Лиамбай (Замбези), ежегодно затопляется. Поэтому поселения располагаются на холмах. Почва очень плодородная, можно выращивать два урожая в год, но во времена Ливингстона обрабатывалась едва ли десятая часть площади. На травянистых просторах паслись многочисленные стада крупного рогатого скота, дающего в изобилии молоко; однако и в качестве пастбищ эти земли использовались далеко не полностью. К несчастью, здесь свирепствовала болотная лихорадка.
Однако Ливингстон все же намерен проследить долину Бароце в северо-западном направлении вплоть до ее верховья и после этого принять окончательное решение о дальнейших планах исследования. Секелету тем временем решил остаться в Нальеле - "столице" страны бароце - и ждать его возвращения.
Долина все время отклоняется на север. И после многих дней пути Ливингстон нашел место, где в реку Лиамбай вливается с северо-востока не менее крупная река, которую местные жители называют Кабомпо. Здесь и кончается долина Бароце и вместе с ней владения Секелету. Ливингстону так и не удалось найти здоровую, не пораженную малярией местность, пригодную для поселения европейцев.
"Но я... решил во что бы то ни стало осуществить хотя бы вторую часть моих планов, поскольку первая цель не была достигнута". Эта вторая часть его планов состояла в том, чтобы отыскать пути, которые обеспечили бы стране макололо надежную связь с морем.
Последствия такого решения он едва ли мог предвидеть в то время. Это был окончательный отказ и от планов создания новой миссионерской станции, и от надежды на воссоединение с семьей. Значит, дети будут расти без отца. Опустошенный бурами домик в Колобенге - единственное, чем он еще владел. Разлука с Мэри и детьми болью отдавалась в его сердце; из далекой Африки к ним в Англию идут одно за другим нежные, полные тоски письма. Однако дело, которому он хотел посвятить всего себя, не оставляло места для каких-либо колебаний. В Англии с его профессией работы не найдешь, в Африке же совесть не позволяла ему вести спокойную жизнь оседлого миссионера. Все это сулило ему судьбу человека, лишенного родины и семьи. Одержимый честолюбием, с характером первопроходца и исследователя, он с легкостью шел навстречу своей нелегкой судьбе.
Прежде чем отправиться в далекое путешествие к западному побережью, Ливингстон снова возвращается в Нальеле и вместе с Секелету и его свитой еще раз едет в Линьянти.
На совете, созванном Секелету, обсуждается предстоящее путешествие Ливингстона{3}. Конечный его пункт - город Луанда в тогдашней португальской колонии Ангола. Один старик прорицатель предостерегает макололо от участия в нем. "Белый человек губит вас! - выкрикивает он как заклинание. - Ваши одежды уже пахнут кровью!" Но его никто не слушает, большинство против него, а Секелету просто высмеивает его. Отобраны двадцать семь человек, которые должны сопровождать Ливингстона. И это не какие-нибудь наемные кули, какие обычно сопровождают европейских исследователей или охотников. "Они... посланы, чтобы дать мне возможность выполнить предприятие, в котором я был заинтересован столько же, сколько сам вождь и большинство его людей. Они страстно желали наладить выгодную для них торговлю с белыми людьми".
Трое из Курумана, которые до сих пор сопровождали Ливингстона, стали так часто страдать от лихорадки, что из помощников превратились в обузу: много времени уходило на лечение и уход за ними. Поэтому он отправил их назад с купцом Флемингом, возвращавшимся домой. Из сопровождавших Ливингстона только двое - истинные макололо, остальные принадлежат к подвластным вождю племенам.
Ливингстон тоже обессилел от лихорадки. Стоит ему быстро поднять голову и взглянуть на небо, как у него начинает кружиться голова, приходится хвататься за что-либо, чтобы не упасть. Макололо часто обращаются к нему с вопросом: "Если ты умрешь, не будут ли белые укорять нас, что мы позволили тебе отправиться в эту неизведанную, вредную для здоровья и неприветливую страну?" И он отвечал, что его друзья не будут бранить их, потому что у Секелету он оставил на хранение книгу, в которой записано, как готовилась экспедиция; если судьбе будет угодно, чтобы он не вернулся, они должны отослать книгу Моффату. Это был его путевой дневник. И так как Ливингстон слишком замешкался с возвращением, Секелету передал книгу одному купцу с просьбой доставить ее в Куруман, но тот потерял бесценный документ; несмотря на все старания, Ливингстону так и не удалось его разыскать.
