Он натянул поводья, конь завертелся под ним.

Ковен заметался глазами, но до эфеса шпаги и не дотронулся. Наконец он проговорил севшим голосом:

– Вот потому, что я человек благородный, я и не могу скрестить свою шпагу с твоей, и потому требую пропустить меня.

– Ты еще хорохоришься? Ты просто боишься обнажить свою шпагу! Трус и подонок! Что же ты не оскорбляешься на мои слова! Боишься? Где же твоя дворянская гордость и честь? Слиплась от страха?! Тогда мне придется объяснить тебе все по-народному, раз шпага твоя слишком чиста для моей! - и с этими словами он толкнул лошадь шенкелями. Та тут же оказалась рядом с Ковеном.

Тот не успел никак отреагировать, когда кулак Эжена смачно врезался в выхоленные губы юноши. Что-то нечленораздельное сорвалось с губ Ковена, он откачнулся назад, а кровяные струи стали сбегать на подбородок.

– Как вы смеете, сударь! - раздался испуганный и негодующий голос юнца.

– Не мешай, мальчик, - огрызнулся Эжен и тут же повторил удар.

После второго удара Ковен сполз с седла, оказался на земле и стал медленно копошиться в пыли, размазывая по лицу кровь.

Эжен спрыгнул на землю, подскочил к врагу и с наслаждением ударил Ковена носком башмака в ребра. Глухой звук отозвался восторгом в душе Эжена, а Ковен взвыл тонким голосом. Он скорчился на земле, всхлипывал и вопил.

– Эй вы! Прекратите немедленно, иначе получите шпагой! - голос Жюльена заставил Эжена повернуть голову в его сторону. Юноша криво улыбнулся в ответ.

Лошадь Жюльена двинулась на него, Эжен приподнялся, выпрямился и с силой ударил кулаком в мягкие губы коня. Тот вскинул голову, прыгнул с неожиданной резвостью, а Жюльен оказался на земле. Конь отбежал в сторону и испуганно прядал ушами, раздувая ноздри.

Эжен повернулся к Колену, схватил его за волосы, приподнял голову и заглянул в полные ужаса глаза. Потом процедил сквозь зубы:

– Ну как? Так вы меня отделывали, мой дорогой друг? Похоже? Но это еще не все. - С этими словами Эжен так толкнул его голову вниз, что послышался хруст зубов, рвущих губы несчастного юноши.

– Сударь, вы разбойник с большой дороги! - голос Жюльена звенел от волнения. В руке он держал обнаженную шпагу, губы дрожали, лицо дергалось и было бледно.

– Что вы хотите, месье? - почти спокойно спросил Эжен. - Я же к вам никаких претензий не имею. Вы свободны, молодой господин. А с Ковеном уже все позади. Скоро он очухается, и его можно будет отправлять домой.

Эжен поднялся с колена, отряхивая штанину, демонстративно не замечая шпаги в руке надоедливого юнца.

– Вы, вы… негодяй, сударь! Защищайтесь! Вы избили моего друга…

– Да бросьте вы насчет друга! Это подонок, а не друг. Он предаст любого, если не из трусости, то от желания поглядеть на унижение и страдание другого, - казалось, Эжена больше беспокоил его наряд, чем разговор.

– Как: как вы смеете? Защищайтесь, сударь, если у вас, простолюдина, имеется честь!

– Видит Бог, я не хотел вам зла! Но раз вы того требуете… - вздохнул Эжен и обнажил шпагу, став в позицию.

С первых же выпадов он понял, что противник совсем еще новичок. Волна ярости отхлынула, наступила разрядка, и Эжену уже не хотелось причинять неприятности этому храброму мальчишке.

– Мой юный противник, - сказал Эжен, легко парируя удары Жюльена. - Мне неохота причинять вам неудобства, но фехтуете вы так неумело, что заколоть вас легче, чем слопать апельсин. Лучше я у вас выбью шпагу.

И не успел Жюльен опомниться, как его шпага со звоном покатилась по земле. Он проводил ее глазами, потом бросился поднимать.

– Не трудитесь, юноша. Это ни к чему не приведет. И не злите меня понапрасну. Лучше вложите оружие в ножны и, придя домой, поупражняйтесь в фехтовании, - Эжен эффектно взмахнул шпагой. - Не жалейте денег, наймите хорошего учителя, советую. Прощайте, юноша, мне приятно было с вами познакомиться. И окажите посильную помощь этому подонку и трусу. Он недостоин вашей дружбы, поверьте мне.

Эжен вложил шпагу в ножны, поймал повод коня и вскочил в седло. Поглядел, как ворочается на земле Ковен, пытаясь подняться, повернул голову коня и сжал его бока ногами. Обернулся, поднял в приветствии руку и поскакал в город. Настроение его было приподнятым, если не сказать - радостным. Он все-таки уделал этого подонка, этого наглого юнца!

Опасаясь мести со стороны родственников Ковена, Эжен сменил коня, переночевал на постоялом дворе и на рассвете отправился в поместье. Тридцать с лишним миль непросто проскакать за один день, но он надеялся на это.

В последний раз Эжен бросил тоскливый взгляд на дом Денизы, представляя, как та мучается и страдает от своей неудавшейся любви. Низетта, моя милая Низетта! Я вернусь сюда дворянином, а не просто богатым человеком, ты не пожалеешь! Я заставлю это спесивое семейство признать мою честь.

Уже в сумерках его уставший конь вошел в ворота усадьбы. Конюх принял коня, осуждающе покачал головой, сказал недовольно:

– Сударь, как же можно так истязать такого коня? Теперь ему две недели нужно отдыхать! Пожалели бы прекрасное животное, - он принялся оглаживать шею коня, продолжая недовольно бормотать.

Эжен ничего не ответил, прошел в комнаты, приказав приготовить еду и питье. Он чертовски устал и спешил отдохнуть и подкрепиться.

Утром, после завтрака, юноша отправился во флигель, где жил Фома, его наставник и друг. Фома был ровесником его отцу, отец даже что-то говорил, о том, что они с Фомой выросли вместе, но с его именем была связана какая-то неприятная история, о которой в семье не говорили. Мать его терпеть не могла, отец не хотел видеть, но Эжену было интересно с ним.

– Мой мальчик! - воскликнул Фома, встречая Эжена. - Приехал? Хорошо, что зашел к старику. Мне тоскливо здесь одному, но что поделаешь? Проходи, садись и рассказывай. Как провел время? Э, да ты, видать, неплохо поразвлекся! - Фома улыбнулся. - Синяки еще не полностью сошли, но это не беда. Злей будешь, мой мальчик.

Фома был давно парализован ниже пояса и ковылял на костылях, с которыми управлялся с большой сноровкой.

– Дядя Фома, ты мне друг, и я это знаю, - ответил Эжен, садясь в старое кресло на веранде дома. - Мне нужен совет, и я хочу с тобой серьезно поговорить. Я полюбил, но неудачно.