Когда Мирко уснул, Лени накрыла его еще и своим плащом и, ежась, подсела к самой печке. Мышонок сидел там же, нахохлившись, уткнувшись лбом в стенку. Лени обняла его, подсев сзади. Мышонок глубоко вздохнул и уткнулся сестре в плечо. По его вздрагивающим плечам Лени поняла, что братишка борется со слезами.

– Спорим, что Нейви уже нашел помощь? – сказала Лени. – Он ведь нигде не потеряется, он умный. Они сейчас уже точно на пути к нам. Им совсем немного осталось ехать… Мирко выздоровеет… Скоро все пойдет хорошо.

…На рассвете за мельничным ручьем захрапели кони, небольшой разъезд переехал через ручей по деревянному мостику. Хозяйка Кейли выглянула на двор:

– Глядите-ка, Нейви вернулся!

Нейви спрыгнул с коня – его подвез позади седла один из дружинников.

Нейвил торопился утешить Лени, обрадовать хозяйку Кейли, обнадежить Мирко. В отряде был лекарь. Радош распорядился, чтобы варили кашу. Вокруг мельницы сразу стало шумно, несколько дружинников побежали к ручью за водой, запахло дымом костров.

Сразу после лекаря к Мирко заглянул Радош. Они поговорили наедине, а потом Радош сказал своим, что должен сейчас же везти весть в Даргород. Он назначил начальника вместо себя и выехал в тот же день после обеда.

Кейли со всеми ее спутниками и с небольшим сопровождением отправили до ближайшего даргородского села. Там им дали широкие сани, на которые, хорошенько укрыв тулупами, уложили Мирко, усадили Лени с Мышонком и с самой приболевшей от мытарств хозяйкой.

Вблизи Даргорода до Радоша дошла тревожная молва. Князь Яромир тяжело ранен. Это было как гром среди ясного неба. Как так? В мирные-то дни? Говорили, какой-то вард ударил его кинжалом. Ходили слухи, что Яромир умрет. Он и нынче-то жив только благодаря своей жене-небожительнице. «Неправда! – говорили другие. – Яромир будет здоров. В этой войне многие пролили кровь. Вот и он тоже. Дайте князю набраться сил, пускай отдохнет до весны, залечит рану». Радош тоже поддержал: «Вы не знаете Девонну. Как бы худо ни было Яромиру, она поставит его на ноги!» Но путь в Даргород он продолжал с тяжелым сердцем, сменяя коней в деревнях, где нарочно были устроены казенные конюшни.

По приезде Радош хотел увидеть Яромира, хоть подойти к постели. Воевода Колояр сказал:

– Незачем.

– Что ж, он без памяти? – спросил Радош.

– Нет… – обронил Колояр. – Но и не в разуме. Что ты там привез? Говори со мной.

Воевода Колояр не жил нигде, а ночевал в дружинном доме. Чтобы поговорить, они пошли в трактир, где поселился князь Кресислав. Крес давно уже у себя не был: он ездил окрест, гонял разбойников и следил за порядком в деревнях. Трактирщица наконец прибралась в пустом покое: при Кресиславе это ей никак не удавалось сделать, потому что и в городе князь постоянно принимал у себя людей: ходоков из деревень или ремесленников и мелких торговцев. Трактирщик отпер Колояру дверь и обещал прислать воеводе пива. Но тот велел только присмотреть за дверьми: нам-де с глазу на глаз поговорить надо. Радош сел напротив воеводы за стол и начал рассказывать.

Звониград загородил собой дорогу союзникам короля Неэра – совернским князьям. Влашко держал осаду, пока его друг Яромир бился на западной границе. Но под натиском объединенных войск из Оргонто, Флагарно и Селлы город наконец пал.

Однако он был построен на горе, и из горы когда-то брали камень для строительства. Под Звониградом образовались обширные катакомбы. Когда князь Влашко увидел, что город ему не отстоять, увел людей туда. Теперь звониградцы держат оборону под городом. Враг найдет и заложит десяток ходов, а у осажденных в запасе еще дюжина. Внутри горы лабиринт, есть, где спрятаться. Обороняться звониградцам удобно. Чужаки сунутся под землю – местные всегда найдут, куда их заманить да как обойти сзади. Вот потому-то южный рубеж еще и держится. Совернские князья отказались идти на помощь королю Неэру, пока за спиной у них войско «разбойника Влашко». Только одна беда. Вода в катакомбах есть – подземный источник, – а продовольствия и оружия больше нет. Князь Влашко послал гонца, чтобы тот попросил подмоги у Даргорода, провел бы обозы. Мирко знает ходы, которые с морского скалистого побережья ведут прямо под город. А если князь Яромир может дать не только продовольствие, но и сотни три-четыре опытных воинов, то Влашко обещает разбить врага и снять с города осаду.

– Влашко у них храбрый князь! – с уважением сказал Колояр. – Надо выручать его. Надо, чтобы у него все было.

Вместе с Радошем они пошли к Брославу: у писаря был свой покой, и бумаги, которые там хранились, считались секретными. В этих бумагах были описи имущества даргородского войска, книги приходов и расходов. Воевода велел, чтобы писарь с помощниками подсчитал, какую помощь можно послать в Звониград.

Брослав прикинул уме:

– Заранее говорю: придется пускать шапку по кругу. У нас кое-что есть, увидишь. Но чтобы поддержать звониградцев, нужно не пару мешков муки. Ведь целый город! Надо разослать посыльных по деревням. И кузнецам дополнительную работу давать.

– Да я хоть сам в молотобойцы пойду! – сжал кулак Твердислав.

Кулак у бывшего каменщика был точь-в-точь боек с кузнечной балды.

– Дай время до вечера, скажу, сколько и чего у нас есть, – с хозяйственным видом обещал Брослав. – К тому же сроку и воззвания напишу, чтобы рассыльные на улицах почитали.

– Смотри, всю правду-то не пиши, – нахмурился Колояр. – Тайное же дело. Напиши, что весной, когда дороги подсохнут, пойдем большим войском на помощь Звониграду снимать осаду. А сами выйдем сейчас же, ты нам продовольствие давай, а недостачу понемногу соберешь.

– Ну, понял, – кивнул Брослав. – Поднимай людей, сколько тебе надо, а обозы я вам снаряжу, пока ты управишься – у меня будет готово.

Передав весть от Мирко и убедившись, что дело начато, Радош остался рассказать Брославу о необычной встрече: «Знаешь, кого я видал? Помнишь, ты раненого варда нашему языку учил?» Брослав изумился: «Неужто? Стихотворец? Жив?!» Он вспомнил, что Нейви тогда сочинял стихи и пытался переводить на язык вардов песни, которые слыхал на заставе.

Брослав обещал Радошу встретить семью хозяйки Кейли, когда они приедут в Даргород, и помочь им устроиться. Потом Радош, который несколько дней скакал без отдыха, отправился наконец в дружинный дом спать. Он с трудом стащил с себя сапоги, рухнул на лавку и уснул, напоследок поймав себя на грустной мысли: что с князем Яромиром, что значит «не в разуме»?

Большой купеческий дом в Даргороде был отдан под больницу. У дома было много пристроек. В одном крыле нашлось место для семейства Кейли. Брослав сам проводил хозяйку туда. Он рад был повстречать Нейвила, но на этот раз в помощники к себе его не звал из-за тайной подготовки помощи Звониграду.

Кейли сказала, что присмотрит за Мирко сама: «Пусть поживет с семьей, ему только покой сейчас и нужен». Мирко сам был не прочь «пожить с семьей», хоть это и была семья славной хозяйки Кейли. Как будто после всего пережитого эти люди еще могли быть ему чужими!

Девонна с сыном жила в соседнем крыле. У них был теплый покойчик совсем недалеко до больницы, и маленькая каморка для ее ступок, зельниц и высушенных трав. Старый пес Шалый жил в покойчике у Девонны: ей жалко было выгонять его на улицу, на мороз. Вдобавок Шалый, к ее удивлению, научился помогать приглядывать за маленьким Кресиславом. Крес охотно оставался с собакой, не боялся, не плакал, если мать уходила надолго.

Мирко уже слышал, что Яромир был ранен во время переговоров. Ему сказала лекарка Ликсена. Она передала гонцу, что к нему под вечер зайдет воевода. Мирко догадался: поговорить о подмоге для князя Влашко.

Но еще раньше проведать Мирко заглянула сама Девонна. Парень услышал из сеней сперва хозяйку Кейли, которая звала кого-то войти. А потом – усталый голос молодой женщины:

– Мне рассказали, что это вы спасли Мирко. Я к нему пришла. Спасибо вам! Я Девонна, жена Яромира.