По дороге в Петербург Молчановы остановились в Томске, где по просьбе Сергея Григорьевича навестили декабриста Гавриила Степановича Батенкова.
Совсем особенная судьба этого замечательного человека. Заключенный в Петропавловскую крепость, он был забыт и только потому, что начальник III отделения, граф Орлов, знавший его лично, осведомился о нем в 1846 году, о нем вспомнили. Думают, что в крепости его держали в связи с распространившимся слухом о его умопомешательстве. Между тем умопомешательство, если и было, то кратковременное, а вследствие тягостного одиночного заключения он потерял способность речи; это и подало повод к недоразумению. Как бы то ни было, 20 лет он просидел в крепости; для того, чтобы не сойти с ума, он заставлял себя переводить библию каждый день на другой язык. Во рву крепости, где ему разрешено было работать, он посадил яблоню, - с этой яблони он ел яблоки ...
Наконец, последовало распоряжение о переводе его в Томск. С первого же свидания с Еленой Сергеевной Батенков проникся к ней чувством нежной отеческой привязанности. Трогательны письма старика: не знаешь, что трогательнее, - нежность или уважение. Он был возвращен из ссылки, как и прочие оставшиеся в живых декабристы, и дожил свой век в Калуге. Здесь Елена Сергеевна его посетила незадолго до смерти. До конца дней своих хранил он память о ней.
Может быть, в каком-нибудь иллюстрированном издании вам попался портрет Батенкова: он сидит у стола и на столе повернутый к нему женский портрет - Елена Сергеевна.
(Дополнение ldn-knigi:
БАТЕНЬКОВ Гавриил Степанович
(25.3.1793 - 29.10.1863).
Подполковник корпуса инженеров путей сообщения. Из дворян Тобольской губернии. Отец - обер-офицер Степан Батеньков (ок. 1733 - не позднее 1810), мать - Урванцева. Воспитывался в Тобольском военно-сиротском отделении, а также в народном училище и гимназии, с 1810 или 1811 в Дворянском полку при 2 кадетском корпусе в Петербурге, откуда выпущен прапорщиком в 13 артиллерийскую бригаду - 21.5.1812, участник Отечественной войны 1812 и заграничных походов, за отличие произведен в подпоручики - 17.12.1813, за отличие в бою при селении Ларотьер награжден орденом Владимира 4 ст. с бантом - 20.1.1814, раненный 30.1.1814 в сражении при Монмирале (10 штыковых ран), попал в плен, в котором находился до 10.2.1814; по переименовании бригады поступил в 27 артиллерийскую бригаду - 23.9 1814, переведен в 14 батарейную роту 7 бригады - 11.1.1816, за ранами уволен от службы - 7.5.1816, по сдаче экзамена в институте корпуса инженеров путей сообщения определен инженером 3 класса по корпусу инженеров путей сообщения с назначением в Х (Сибирский) округ - 5.10.1816, утвержден в чине поручика со старшинством с 17.12.1813 - 2.2.1817, с апреля 1817 занимался работами по устройству
г. Томска. Сблизившись во время службы своей в Сибири со Сперанским, он в 1819 был откомандирован в непосредственное его ведение, капитан 17.4.1819, майор - 20.6.1821, указом 28.7.1821 назначен для производства дел в Особом сибирском комитете с переводом в Петербург, по высочайшему повелению 29.1.1823 назначен по особым поручениям по части военных поселений, а затем членом Совета главного над военными поселениями начальника с производством в подполковники - 25.1.1824, назначен старшим членом Комитета по отделениям военных кантонистов - 10.7.1824. Масон, член ложи "Избранного Михаила" в Петербурге (1816) и "Восточного светила" в Томске (1818).
Член Северного общества с 19 ноября 1825 года, т.е. со дня смерти императора Александра I. Таким образом, он был в обществе один из немногих, кто участвовал непосредственно в войне 1812 года, он был боевой офицер, и, возможно, именно это определило его поведение 14 числа. Следствием было выяснено, что Батеньков знал о существовании общества и в целом разделял убеждение, что монархия должна быть ограничена, что России необходимы Конституция и парламент. По запискам правителя дел Следственного комитета Боровкова, все знавшего о следствии, "в совещаниях пред 14 декабря участвовал и подавал мнения, хотя и клонившиеся к достижению цели общества, однако более умеренные и ограничивающиеся одним стремлением ко введению конституционного правления, стараясь, впрочем, оградить во время переворота общее спокойствие и удалить всякую возможность от грабежа и буйства. Когда при нем сказано было, что можно забраться и во дворец, то он возразил: "Дворец должен быть священное место, если солдат до него коснётся, то уже ни от чёго удержать его будет невозможно".
Готовясь к участию в предприятии общества, которое, как он показал, для достижения своей цели считало необходимым принести на жертву ныне царствующего императора, он питал честолюбивые виды быть членом Временного правления и надеялся в виде регентства управлять государством... Наконец, раскаявшись в преступлении своем, он дал присягу ныне царствующему императору и в возмущении 14 декабря никакого участия не принимал". Вот еще один пример разного отношения следствия к высокородным и простым дворянам на следствии. В данном случае будь Батеньков не худородным сиротой, а князем из Рюриковичей, участь его, вероятно, была бы иной.
Арестован 28.12.1825 в Петербурге и помещен на городском карауле, доставлен в Петропавловскую крепость в №2 Никольской куртины - 29.12.1825 ("присылаемого при сем Батенькова содержать строжайше, дав писать, что хочет; так как он больной и раненый, то облегчить его положение по возможности"), по письму на высочайшее имя и по двум его запискам к коменданту Сукину от 29.3.1826 высочайше повелено 4.4.1826 объявить Батенькову, что ему не воспрещается писать все, что ему угодно (письмо Дибича Сукину от 4.4, №26).
Осужден по III разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорен в каторжную работу на 20 лет. Отправлен в Свартгольмскую крепость 25.7.1826, срок сокращен до 15 лет - 22.8.1826, по особому высочайшему повелению в июне 1827 перевезен в Петербург (приметы: рост 2 аршина 8 вершков, "лицом смугл, с рябиною и долголиц, волосы на голове и бровях темнорусые, глаза черные, близорук, нос посредственный, острый") и заключен в Алексеевский равелин (камера №5).
"Причины, по которым Батеньков не был отправлен в Сибирь и заключен в крепость, III отделению неизвестны. В 1828 г. Батеньков намерен был голодом и бессонницею лишить себя жизни и показывал признаки сумасшествия, а в 1835 два раза представлял через коменданта запечатанные пакеты на высочайшее имя, в коих оказались записки его бессвязного и запутанного содержания, обнаруживающие в нем явное помешательство ума". На всеподданнейшем докладе гр. Орлова от 22.1.1846 об облегчении участи Батенькова Николаем I положена резолюция: "Согласен, но он содержится только от того, что был доказан в лишении рассудка, надо его переосвидетельствовать и тогда представить, как далее с ним поступить можно". Согласно заключению коменданта, генерал от инфантерии Скобелева, 31.1.1846 последовало высочайшее повеление отправить его на жительство в Томск с учреждением за ним там строгого наблюдения и с применением к нему всех правил, изданных о государственных преступниках, находящихся на поселении в Сибири. Отправлен - 14.2.1846, прибыл в Томск 9.3.1846.
Можно предположить, что Батенькова продолжали содержать в крепости, а не отправили сразу в Сибирь или в какой-нибудь острог, заключается в том, что вскоре после окончания основного следствия, и приговора, и казни пятерых декабристов, был поднят вопрос об участии во всем этом деле масонов, о руке, тянущейся откуда-то с Запада. Ряд декабристов был допрошен в связи с таким поворотом дела, но это ничего дало. Возможно, Батеньков, будучи масоном, что-то сказал лишнее по недомыслию - стремление к управлению государством после переворота, возможно, говорит о том, что сумасшествие, зафиксированное уже в тридцатых годах, стало проявляться значительно раньше...
После амнистии 26.8.1856, по которой Батенькову возвращены права потомственного дворянства, вернулся в Европейскую Россию и поселился у Евдокии Петровны Елагиной в с. Петрищеве Белевского уезда Тульской губернии; разрешено временно приезжать в Москву - 14.4.1857, осенью 1857 переселился в Калугу, где и умер; похоронен в Петрищеве. Писал стихи.
