«Чтоб ей пусто было, – подумала Элистэ. – Ну и дрянь!»

– Все в порядке, и нечего на меня злиться!

– Не моего гнева бойся, юница Аврелия, но гнева кавалера. Глупое твое безрассудство подставило нас всех под удар, и если он не захочет теперь прийти нам на помощь, я полностью его оправдаю.

– Вы прекрасно знаете, графиня, что я не могу ни в чем вам отказать,

– ответствовал кавалер во Мерей, выступив из тени. Было ясно, что он давно прислушивался к разговору.

Элистэ вздрогнула: она не заметила, как он подошел. Мерой поклонился с врожденной грацией, которую не могли притупить ни годы, ни обстоятельства этой встречи, и выпрямился во весь рост, превратившись в того высокого мужчину, каким она его помнила, ясноглазого и убеленного благородными сединами.

– Вы по-прежнему возникаете, как призрак. Мерой, – невозмутимо заметила Цераленн.

– Нам всем следует превратиться в призраков, мадам, чтобы преуспеть в задуманном. А теперь – к делу. – Во Мерей окинул взглядом улицы, оценивая длину кварталов. – Тут юный Клариво сможет помочь: мы разделимся на две группы, чтобы большая компания не привлекла внимания. Графиня и Возвышенная дева во Дерриваль пойдут со мной, Клариво будет сопровождать Возвышенную деву во Рувиньяк и горничную.

«Ну вот, видите?!» – выражал торжествующий взгляд Аврелии.

– Сначала уйдем мы трое. Выждите минут пять и идите следом, – распорядился во Мерей.

– Куда? – выказывая знание дела, тихо спросил Байель.

Элистэ вспомнила, с каким самообладанием он держался в тот день, когда толпа растерзала мадам во Бельсандр. Воистину она, ее родичи и служанка оказались под надежной защитой. На таких мужчин можно положиться без оглядки. Она уже готова была идти за ними и нетерпеливо постукивала по мостовой каблучком.

Во Мерей подробно объяснил, куда и как сворачивать. Им требовалось дойти до разоренной табачной лавки в пятидесяти шагах от южной городской стены, которая в этом месте проходила по внутреннему берегу реки Вир. Большие ворота, ведущие к пристани, тщательно охранялись, соседние же кривые проулки, закоулки и лавчонки, которыми за многие столетия успела обрасти городская стена, не привлекали внимания властей. Подземный ход начинался из подвала некоего склада, расположенного в одном из таких проулков.

Байель внимательно выслушал и кивнул. Он хорошо запомнил маршрут. Да, они подождут пять минут и лишь тогда последуют за кавалером, сохраняя положенную дистанцию.

Итак, первая группа тронулась в путь. Элистэ, прижимая к себе саквояж, едва не падала, скользя по обледенелой мостовой. Мерей, против обыкновения, не обращал внимания на злоключения милых дам. Обеими руками он крепко вцепился в пистолеты под плащом и все время оборачивался, приглядываясь к пустынной улице, особенно к выходящим в нее проулкам, затененным навесами парадных. Но им везло – на своем пути они не встретили ни патруля, ни случайных пешеходов. Похоже, сам мороз пришел им на помощь. Пробирающий до костей ледяной ветер прогнал шерринцев с улиц. Но не всех. Вот слева, в тупичке, маленькая группа бродяг сгрудилась у кучи тлеющих отбросов. «Ну, этих-то не стоит бояться», – подумала Элистэ, и сердце ее дрогнуло от жалости. В такую-то ночь остаться без крова! И как они умудряются дойти до такого?

Они шли уже минут десять, и Элистэ оглянулась. Никого и ничего. Не видно ни Байеля, ни его спутниц. Пустая тихая улица. Еще десять минут ходьбы по выщербленным полутемным улочкам, навстречу ледяному ветру, который обжигал кожу, и наконец они очутились перед заброшенной лавкой; над дверями, запертыми на большой висячий замок, скрипуче покачивалась на ветру выцветшая вывеска с рисунком табачных листьев. Окна были заколочены досками, на которых красовался знакомый знак – печать конфискации по приказу Конгресса. Элистэ вопросительно посмотрела на кавалера. Во Мерей невозмутимо извлек ключ, отпер замок, впустил их в лавку и закрыл дверь на засов.

Внутри было темно и холодно, словно в леднике, но все же хоть какая-то защита от ветра. Элистэ остановилась, ожидая, что кавалер зажжет свечу, но он этого не сделал. Да и не мог, сообразила она, – риск слишком велик: лавочка считалась заброшенной. Через несколько секунд она, впрочем, освоилась и начала воспринимать слабый свет, просачивающийся в щели (специально оставленные, чтобы вести наблюдение?) между досками, которыми забили окна, и сквозь зарешеченное слуховое оконце. С большим трудом Элистэ различала черные силуэты своих спутников. Комнату она совсем не видела, но каким-то шестым чувством поняла, что та пустая и маленькая.

– Как вам удалось обнаружить это место. Мерей? – осведомилась Цераленн с мимолетным интересом путешественницы, взирающей на местные достопримечательности.

– Отнюдь не благодаря случаю, мадам, – ответил он так тихо, что женщинам пришлось скинуть капюшоны, чтобы расслышать. – Мне довелось как-то прочесть о тоннеле – он считался образцом строительного искусства,

– который контрабандисты проложили под стенами Шеррина и вывели в подвал частного особняка за городом; в прошлом веке особняк действительно существовал. Посвятив розыскам несколько месяцев, я вышел на эту лавку, которую и перекупил – само собой разумеется, на чужое имя. Теперь она принадлежит мне. Кстати, печать Конгресса на окнах – подделка; их расписал мой сообщник, не лишенный художественной жилки.

– Удачная мысль.

– Отпугивает не в меру любопытных. Что до тайного хода, то он не обманул. Вот уже много месяцев он служит мне верой и правдой; будем надеяться, послужит и впредь.

– Превосходно, кавалер.

«Так ли дорога во Мерею похвала Цераленн, как ей? – подумала Элистэ.

– Пожалуй, да».

В дверь едва слышно поскреблись. Мерей глянул в щель, отодвинул засов и приоткрыл дверь, чтобы впустить Байеля, Аврелию и Кэрт. Аврелия висела на руке у Байеля, а Кэрт тащила два саквояжа.

– О Чары! Ну и темнотища! – воскликнула Аврелия.

– Тихо! – приказала Цераленн.

– Но я ничего не вижу – ничегошеньки!

– Держите меня за руку, Возвышенная дева, и я вас поведу, – тихим голосом предложил во Мерей. – Когда сойдем вниз, у нас будет свет. А пока что постарайтесь успокоиться.