Анджела. Пошутил - хорошо. Урок мне на всю жизнь. Но что же мне дальше-то делать? Зачем он мне, твой урок?
Солдат. Не знаю.
Анджела. А так был уверен - что все про меня знаешь. Ведь я же - самая милая, самая лучшая, другой ты такой не встречал. Говорил ты мне? Или все тоже была шутка?
Солдат. Какое теперь имеет значение?
Анджела. Любимая твоя присказка! А сказка - не получилась, миленький. Ведь ты все со мной мог бы сделать, веревки из меня вить. Только бы не спешил, послушался бы меня, понял, чем я живу!.. А ты - как ты со мной обращаешься! Ну что вот я стою, как столб? Обними меня. Чтоб хоть видимость была, что я тебе не чужая.
Солдат. Ну, пожалуйста...
Анджела. Господи! Нужен ты мне, дурак несчастный!
Возвращается патруль.
Капитан. Вам, Евсюков, я вижу, не все понятно.
Пограничник. Как в воду глядите, товарищ капитан.
Капитан. Вам же сказано - невесту обнимают. А невеста должна быть по всей форме. Значит, она сбегала, переоделась...
Пограничник. Волосы перекрасила...
Матрос. Туфельки сменила... Вместе с ножками.
Капитан. Так что пускай другая смена головы ломает. А мы службу несли, как положено.
Патруль снимает нарукавные повязки. Откозыряв друг другу, расходятся в разные стороны.
Анджела. Правду ты мне говорил? Что я самая-самая...
Солдат. Да. Все была правда. А потом ты сказала...
Анджела. Что потом было, я помню. Это мне вовек не простится. Никогда мне ничего не прощается. Но я уже как-то привыкла - за все расплачиваться.
Солдат. Что было потом, ты не знаешь. Выпустили меня в семь тридцать. Целый день впереди. Ну, я решил - ты еще спишь, воскресенье. Пошел к морю.
Анджела. И там встретил Надин.
Солдат. Она рассказала?
Анджела. Да. Хотелось бы соврать, но - да.
Солдат. А в котором часу, ты не помнишь?
Анджела. Ну... в двенадцать.
Солдат. Еще полдня впереди. На что может надеяться влюбленный дурак? Что женщина ради него от всего откажется. Все забудет - праздник, цветы, белое платье, шумное общество, все такое прочее. И это само по себе произойдет, не нужно и вмешиваться. Вот главное - ничему не мешать, ждать, что будет. И вот он шляется по всему городу, не вспомнит, где ел, где сидел на лавочке - курил. Только б дождаться вечера. А там уж она все решила, ждет его, одно окошко светится. Или она бродит в сумерках у калитки, тоже возможный вариант. И вот он подходит к ее дому. Все окна горят, музыка, там пьют, веселятся... Женщине - хорошо. Она ни от чего не отказалась!
Анджела. Я ведь не счеты пришла сводить. Если б ты только захотел...
Солдат. Все несчастье - что я уже ничего не хочу! (Оставил ее, ушел к ограде.) Ты на такси приехала?
Анджел а. Да... На такси.
Солдат. Понял он - куда ты едешь?
Анджела. Как тут не понять... И про вчерашнее - все я ему сказала.
Солдат. Зачем?
Анджела (застегивает пальто). Я, пожалуй, поеду, милый. Спасибо тебе за все.
Солдат. Ты прости.
Анджела. Что ты! Я спасибо тебе говорю.
Солдат. За что?
Анджела. Не понимаешь? За то, что ездил ко мне - из такого далека, смотрел на меня. За то, что робкий был. А потом - смелый. Все - вовремя! Слова мне говорил, каких я ни от кого не слышала. И вот даже сейчас признался, что все правда была. А я тебе - худом отплатила.
С о л д а т. Я только хорошее буду помнить.
Анджела. Вот это я и хотела услышать. Затем и ехала сюда. Значит, я что-то для тебя сделала. А ты для меня - больше. Ну, прощай, не сердись. (Уходит, кричит ему издалека.) Спасибо, милый!
Солдат закурил, вскарабкался на оградку.
Крестьянин (очнулся). Э, сломаешь вещь! Или же свалишься. Садись вот на кофер, коль те на лавке не сидится.
Солдат. Не продавлю?
Крестьянин. Продавишь - заплачем. Да не, кофер-то сильный, сам строил. Тоже тебе до Приморского ехать?
Солдат. Дальше еще. Там попутку буду ловить. А то так пехом...
Крестьянин. А тебе от станции - в левую сторону или в правую?
С о л д а т. В правую. Через лес.
Крестьянин. Ага... Ну, мне - в левую. До Мышакова.
Солдат. Спал, что ли, отец?
Крестьянин. Так... кемарил. Да не, не слышно было. Бу-бу-бу... Ну, представляю, об чем с невестой можно.
Солдат. Она - не моя невеста.
Крестьянин. Это я понял, что не твоя. Со своей бы ты сейчас в доме пьянствовал. Ну, смела королева! Ейному мужу не позавидую - ведь он ее вожжой не приноровит.
Солдат. Это кажется, отец.
Крестьянин. Хорош "кажется"! Через весь город из-под венца к тебе сиганула. Хуже, чем нагишом. Значит, любит тебя, прощелыгу. Ты не обидься, а кто ты есть - солдат. Это для государства ты первый человек, а для бабы ты последний. Тебя еще жди, покамест ты из этой хаки вылупишься. Не-ет, великая девка!.. Ну, однако, я вижу - тебя этот разговор колет. А до Мышакова теперь автобусы, наверно, идут? Дорогу-то заасфальтировали аль нет?
Солдат. При мне там всегда асфальт был.
Крестьянин. А при мне - не было. Я в этих местах три года не появлялся. А родные мне места.
Солдат. Ты откуда едешь, отец?
Крестьянин. Я-то? Так ведь, это... из России в Россию.
Солдат. Счастья на стороне искал?
Крестьянин. Э, какой ты молодой! Разве оно на стороне валяется? Его в своем дворе поищи, а нету - так и нигде нету.
Солдат. Значит, не по своей воле странствовал?
Крестьянин. Ну, как считать... Своя вина во всем сыщется. Значит, не уберегся.
С о л д а т. За что же это тебя - на три года?
Крестьянин. Да яж говорю - не уберегся. А на горячем месте сидел - в совхозе материально ответственным лицом. По-русски сказать - кладовщик. Вина-то моя еще раньше была - как меня на это место сагитировали, а я согласие дал. Ну, дак по моим годам возвышения хочется, не все ж навоз вывозить. Тут я его и увидел, возвышение! Мне уж потом следователь всю картинку нарисовал... Хороший он, грамотный человек. Вишь, говорит, как они тебя заморочили. В солидарность вовлекли, да тем и запутали, а сами-то из этой солидарности как-то выпали.
Солдат. Ты теперь с этими людьми встретишься. И что сделаешь?
Крестьянин.А кепочку сниму, поздороваюсь. А ты б чего сделал?
Солдат. Не знаю. Убил бы.
Крестьянин. То же и мне хотелось. По первому году. А после поостыл. Ведь они ж не со зла, интересу такого ни у кого не было - под монастырь меня подвести. Интерес у них другой был...
Солдат. Вот за это и надо убивать.
Крестьянин. Ну, однако, не будем про это. Что болячку-то ковырять... А дай-ка я у тебя спрошу. Видел я, как ваши сполохи попыхивают. Как раз где наши поля кончались. Страшная сила, а? Страшней нету?
Солдат. Как тебе сказать. Холера - не страшно? Или - чума?
Крестьянин. Холера-то, видишь, ей люди не управляют. Страшная, да не злая. Али я не то сказал?
С о л д а т. То самое.
Крестьянин. Они ошибиться могут сгоряча. А назад-то ее не загонишь, как начнет всех убивать.
Солдат. Ужас не в том, что она убивает. А что она не разбирает, кого убить.
Крестьянин. Убить... Ну, а ты людей-то, через свои очки, видишь?
Солдат. Иногда - нет. Сплошное серое что-то...
Крестьянин. Вот они какие - разбираться будут... Молодой еще, а злопамятный!..
Солдат. Если наш мир все-таки не погибнет - его спасут злопамятные люди. Которые не прощают зла.
Крестьянин. Может, и так... Ну, однако, поживешь с мое - переменишься. Слышь-ка? У тебя настроение, у меня настроение. Это я к чему веду?
Солдат. Буфет не закрыт еще.
Крестьянин. Так, взаимопонимание. Но видишь, какая проблема: четвертинку взять - это мы не расчувствуем, а бутылку - многовато на двоих...
С о л д а т. Что тут думать, третьего найдем.
Крестьянин. Ты скажешь! "Думать не надо"! Это проблема главнейшая третьего найти. Ведь это - чтоб свой человек оказался. А то еще не родной попадется, при нем не побеседуешь. (Смотрит на проходящих.) Этого, что ли? Озабоченный слишком. У нас и своих забот навалом. Этот спешит - куда, и сам не знает. Торопливых не надо нам, верно? А этот вроде бы подошел, но - с бабой. Разве ж она позволит? А может, этого? Взгляд какой-то непрямой, сглазит он нам это дело... Да и посадку, поди, сейчас объявят.
