— И под конец приема появилась эта удивительная девушка по имени Дикси. Сбросила с себя всю одежду и закружилась в бешеном языческом танце, — проговорил он, закатив глаза.

— Похоже, вечеринка удалась, — заметил я с вежливой улыбкой.

— После этого я просто обязан был с нею познакомиться, — продолжал Роберт Джайлс роскошным баритоном английского актера, прошедшего школу театра “Олд Вик”. — Не часто случается встретить в Голливуде искреннюю душу, не так ли? Но, насколько помню, прежде чем я подошел и представился, у меня достало такта подождать, пока девчонка оденется.

Широким актерским жестом англичанин провел ладонью по своей густой черной шевелюре, затем криво усмехнулся:

— Видите, Холман, я всегда остаюсь джентльменом!

— Наверное, ты был ужасно пьян, ты ведь уже здорово надрался. — Эдвин Боллард улыбнулась, демонстрируя свои белые зубы.

— Я всегда надираюсь на приемах, — проворчал англичанин. — В том и состоит неповторимость индивидуальности Роберта Джайлса. — Словно в подтверждение своих слов, он сделал очередной глоток из бокала, на две трети наполненного отличным коньяком. — Не пытайся смутить меня, милая, это может стать дурной привычкой.

— Как скажешь, Робби, — ответила Эдвина притворно покорным голосом, но ледяной взгляд ее бледно-голубых глаз выражал что угодно, только не покорность. — По-моему, девушка — всего лишь твоя фантазия.

— Миллионный раз повторяю, — проревел Джайлс, — это не фантазия! Говорю тебе: все произошло на самом деле! Дикси — живой человек из плоти и крови, — чего я не могу сказать о многих знакомых женщинах. — Несколько секунд он смотрел на нее испепеляющим взглядом.

Эдвина пожала плечами. Покосившись на меня, она сказала:

— Робби, дорогой, — в ее голосе появился холодок, — мы пригласили мистера Холмана не для того, чтобы он стал свидетелем нашей ссоры!

— Ладно! — буркнул он. — Тогда, будь любезна, помолчи хотя бы пять секунд. Я расскажу Холману то, что должен рассказать.

Эдвина Боллард повернула ко мне свою хорошенькую головку с аккуратным носиком и очаровательно улыбнулась.

— Видите, мистер Холман? Робби просто не может не играть английского джентльмена.

Я неопределенно улыбнулся в ответ — она была так чертовски изящна. Элегантно одетая холеная блондинка — “акула на каникулах”, — подумалось мне. Я знал, что в настоящее время она отдыхает между браками: месяцев шесть назад Эдвина развелась со своим третьим мужем, итальянским графом, питавшим фатальную слабость к грудастым девицам из кабаре. Похоже, леди готовила английского актера на роль своего четвертого мужа. Но я сомневался, что он был в восторге от этой идеи.

— Итак, вы представились девушке по имени Дикси, как только она оделась, — напомнил я Джайлсу.

— В ней было столько жизни! — воскликнул актер. — Казалось, она вся вибрировала, словно барабан бонго. Мы славно поладили и...

— Робби всегда вибрирует, когда перед ним раздеваются девушки, — с милой улыбкой заметила Эдвина. — Я видела, как он обливался потом на пошлом балаганном представлении, где телеса девиц напоминали куски говядины.

Роберт Джайлс сардонически усмехнулся.

— Предупреждаю последний раз, милая. Заткнись, а не то, — он сбился на чистейший кокни[1], — врежу по сопатке!

Увидев, как Эдвина поморщилась, я подумал, что сейчас она взорвется, как вулкан, но в последний момент ей удалось обуздать “стихию”.

— Девушку звали Дикси, — заявил Джайлс с детским упрямством. — Фантастическая блондинка с пышными формами. Как у обнаженных моделей на картинах старика Ренуара, только упругая! То есть нигде ничего не свисает, просто загляденье! — Он вздохнул. — Черные глаза светились — глаза, в которых ее предки-цыгане зажгли огонь! И один только их взгляд пробуждал чувство, словно твой голос начнет ломаться во второй раз, если вы понимаете, что я имею в виду...

— В общем, просто куколка, — пробормотал я. — Вы пригласили меня, чтобы рассказать о ее внешности, мистер Джайлс?

— Это необходимо для понимания ситуации, Холман, — медленно проговорил он. — То есть я хочу сказать, что не сумел бы придумать такую девушку. Просто потому, что не обладаю воображением, увы! Во всяком случае, мы запылали, словно дом в огне — два дома в огне! И через какое-то время она предложила: может, свалим с приема и поедем на пляж? Освежимся в соленой водичке и так далее, в таком же духе... Я ответил, что пойду куда угодно и сделаю все, что она пожелает, а она... — Актер мечтательно улыбнулся. — Впрочем, не важно. Забрались мы, значит, к ней в машину и...

— Марка автомобиля? — спросил я.

— Аллах ее знает! — Он пожал плечами. — Помню только, что прогулочный.

— Он имеет в виду кабриолет, — со вздохом объяснила Эдвина.

— Ветер в лицо и луна на небе, — повествовал актер. — А потом — море... Вода холодная, как могила девственницы! Затем был домик, и я спросил Дикси, не принадлежит ли он ей. Она сказала, что нет, но не стоит волноваться, потому что хозяин никогда не приезжает сюда летом. Потом она открыла хранилище для спиртного — погребок по-вашему? — и нашла бутылку кальвадоса. Пили из горлышка, потому что все стаканы были в пыли и мы боялись микробов... — Его голос дрогнул. — Здесь я приближаюсь к.., очень трудной части, так как смутно помню, что именно происходило. Не очень твердо помню и последовательность событий.

— Чистейший бред! И мне нравится его слушать, мой милый, — с ехидным смешком заметила Эдвина. — Словно вернулись старые добрые времена и я сижу в “Олд Вик” в первом ряду и любуюсь на тебя — замечательного, в меру пьяного и непрерывно импровизирующего на тему современного Гамлета. И ты играл великолепно, даже если Бер-тон все еще считается лучшим исполнителем роли несчастного принца!..

Роберт Джайлс не обращал на Эдвину ни малейшего внимания. Взглянув на его лицо, я усомнился, что он слышал свою подругу.

— Должно быть, от кальвадоса я на время отключился, — медленно продолжал он, — а потом вдруг понял, что вижу на полу и чувствую, что в комнате что-то не так, — отчетливо чувствую! — Актер заговорил трагическим шепотом. — Лунный свет все еще лился в окна, но падал под другим углом, и стулья отбрасывали на пол длинные тени. Снаружи по-прежнему шумел прибой, но теперь в домике чувствовалось.., присутствие смерти.

Джайлс повернул голову, взглянул на меня в упор, и я увидел ужас, застывший в его глазах.

— Я встал, — с мрачным видом продолжал он, — и случайно задел ногой пустую бутылку. Она покатилась по полу и обо что-то ударилась. При этом раздался... ужасный звук. Знаете, иногда бывает так, что звук невозможно спутать ни с каким другим. — Мускулы на мощной шее актера напряглись; он медленно поворачивал свою массивную, львиную голову. — Я услышал самый отвратительный звук из всех возможных, звук, леденящий кровь. То был удар стекла о человеческую кость!

Джайлс порывистым движением поднес бокал к губам и выпил его содержимое залпом.

— И на полу лежала Дикси, понимаете? — с трудом выговорил он. — Лежала уткнувшись лицом в пол, а бутылка ударилась о ее голову. — Актер для наглядности постучал указательным пальцем по виску. — Я опустился возле нее на колени и угодил рукой в лужу крови, теплой и липкой. Кровь была повсюду, словно девушку с головы до ног искромсали ножом! Вернее, вспороли огромным тесаком...

— Робби, пожалуйста!.. — Эдвина элегантно поежилась. — Ты просто великолепен в жанре ужасов, но к чему такие подробности?

— Так я узнал, что она мертва, — прохрипел актер. — Я испугался и выбежал из домика. Выбежал на пустынный берег. — Он сокрушенно покачал головой. — И тьма.., и кошмар... Пока я не открыл глаза и не увидел, как льются на газон солнечные лучи, и не почувствовал, как меня терзает проклятая собака Эдвины.