-- Ах, до чего ж прекрасно быть шахтером!
-- Ах, какие счастливые шахтеры, которые имеют возможность каждый день к этому спорту прибегать!
* * *
Выше, как вы, может быть заметили, я упомянул об одном из непонятных шахтерских терминов -- "штрек".
Слово "штрек", очевидно, происходит от украинского глагола "штрикать" (колоть, ковырять).
Хотя в штреках никто никого и не "штрикает", но какое до этого дело такой науке, как филология?
Штрек -- большой под землею коридор, такого приблизительно типа, как в гостинице "Спартак", только значительно более чистый... Он -горизонтальный.
В штрек ведет штольня -- вертикальная.
По штольне ходит клеть, а клеть возит в шахту либо людей, либо пустые вагонетки, а из шахты тянет эти вагонетки, наполненные великолепной железной рудой.
Как спускаться в шахту?
А так. Становитесь в клеть, и она везет вас вглубь.
Страшно?
Мне не было страшно, так как из меня еще не вышел тот страх, когда я в прошлом году, возвращаясь аэропланом из Баку, влетел из-за какого-то там "лопа" в какой-то там трубке прямо в рожь. Вот тогда я натерпелся страха...
Опускают в шахту, как нам говорили, иногда "с ветерком".
Что это значит, не могу вам сказать, потому что нас опускали без "ветерка". Пожалели, должно быть, клеть, иначе когда ж ты ее отмоешь, если она беспрестанно днем и ночью курсирует в шахту и из шахты?
* * *
Штрек.
Огромный коридор с рельсами для вагонеток. Называется еще продольной.
А мы встали, покурили,
По продольной разошлись,
По продольной разошлись,
За работу принялись.
Шахтерская песня "довоенного качества".
От продольной вправо и влево -- разветвления.
А над продольной -- люки.
У разветвлений этих и в люках -- забои.
"Забой" -- литературная на Донбассе организация, которая входит в состав ВУСППа.
Это в литературе.
А забой в шахте -- это уже совершенно другое.
Ни стихов, ни рассказов там не пишут. Там забойщики добывают гордость криворожскую -- прекрасную железную руду.
Забойщики -- прекрасные рыжие люди. Всё у них рыжее, рыжая одежда, рыжие сапоги, рыжие руки, рыжее лицо...
И только ослепительно белые зубы у них и блестящие глаза.
Возле забойщиков -- лопаточники-откатчики.
Забойщики "забивают". Откатчики "откатывают".
Поняли?
Нет? Ну, давайте подробнее.
Забойщик с забурником в руках и с пневматическим молотком бурит породу. Потом приходят бурщики, закладывают в пробуравленные отверстия бурку (динамит -- вот что такое бурка!).
А когда полетят по шахте сигнальные свистки, начинают "рвать" руду. Зажигают бикфордов шнур, и тогда под землею гремит гром и валится в забоях руда...
Откатчики накидывают эту руду в вагонетки и откатывают в продольную, а там уже цепляет их коногон и гонит в штольню.
А там в клеть и -- вверх.
А там -- в вагоны... А из вагонов в домны, а из домен в бессемеровы печи, а из бессемеровых печей на завод, а из завода в трест, а из треста в Вукоопсоюз, а из Вукоопсоюза в райсоюз, а из райсоюза в "потребиловку".
А там уже:
-- Дайте мне гвоздей полфунта!
Одним словом, если вы когда-нибудь загоните в ногу гвоздь, вспомните хоть тогда прекрасного человека в рыжей спецовке, в рыжих сапогах, с рыжими руками, с рыжим лицом и ослепительно белыми зубами и блестящими глазами.
Вспомните криворожского забойщика с его верным сотружеником лопаточником-откатчиком.
Шахтерское житье-бытье.
Это именно то, о чем "довоенное качество" под гармонь пело:
Эх, и распроклятая
Жисть шахтерская
Кто не знает -- тот идьёт,
Кто не знает, тот идьет.
За собой народ ведьет!
Или еще так:
Ен да шахтер Пашеньки не пашеть,
Косы в руки не береть...
Шахтер курить, шахтер пьеть...
Шахтер с музыкой идеть...
Про такую "жисть" шахтерскую рассказывала песня "довоенного качества".
А какова нынче жизнь шахтерская?
Ах, да не знаю же я, какова она, товарищи мои дорогие!
Неделю ведь только привелось побывать на рудниках, с шахты на шахту перескакивая...
Да разве ж можно за неделю? Да еще о жизни, да еще и о шахтерской!?
Я не слышал, чтобы кто-либо из шахтеров говорил или пел:
Эх, и распроклятая
Жисть шахтерская!
Я не видел ни одного шахтера пьяного...
Но я видел симпатичного забойщика из марганцевых рудников Марка Фоковича Шпиндю.
Ехал он поездом, возвращаясь с окружного производственного совещания.
И говорил мне Марко Фокович:
-- Три дня не работал, три дня не был в забое, и мне уже вроде бы чего-то не хватает... Скучно...
-- Как живете?
-- Ничего живем Работа, правда, не из легких, а все же ничего. Приезжайте ко мне, сами поглядите. Людьми живем. И квартира хорошая, и чистота, и жена с ребенком у меня -- люди... От нас самих зависит, как живем. А жить можно по-людски...
И рассказал мне Марко Фокович про работу в забое, Про свои рудники, про днепровские плавни неподалеку от рудников, рассказал о реке, о рыбе, утках, о своей бабке, что жила сто семь лет и помнила еще запорожца, о куропатках, об охоте
Марко Фокович и в забое работает и на производственные совещания ездит...
Он и рудники свои хорошо знает и любит, любит и то, что окружает рудники...
Марко Фокович и шахтер, и забойщик, и хозяин своих шахт, и гражданин, и охотник, и человек...
Все ли шахтеры таковы, как Марко Фокович?
А если и не все?
Важно то, что такие забойщики, такие шахтеры существуют!
А были ли они в те давние времена?
* * *
Воскресенье. Близится вечер...
Невольно прислушиваешься, не резанет ли где лихая гармошка:
Шахтер курить, шахтер пьеть,
Шахтер с музыкой идеть...
Не слышно ничего такого.
Зато в дверь: стук-стук.
-- Пожалуйста!
-- Здесь товарищи писатели?
-- Здесь.
Перед нами немолодой уже рабочий.
-- Я вам письмо принес.
Читаем:
"Рабочие рудника им Дзержинской группы желают видеть уважаемых питателей. Просим прибыть в зал казармы No 8, поделиться кое-чем научным...
18/III--28 г.
Рабочие".
Вечер оказался свободным от выступлений, и мы с радостью откликнулись на приглашение.
Небольшая зала. Столы кумачом покрыты. Сидят рабочие, играют в шахматы, в шашки, домино.
Здороваемся.
-- Что будем делать? -- спрашиваем.
-- Расскажите нам про литературу, расскажите о писателях, а то многие из нас не смогут быть на завтрашнем вашем вечере -- смена в шахтах...
Мы пришли к ним в шесть вечера и рассказывали и читали до двенадцати...
Вот как нынче...
А раньше:
Шахтер курить, шахтер пьёть...
А теперь, товарищи, у меня вопрос. Спокойно!
Кто сказал, что рабочие не понимают украинской литературы?
Кто сказал, что рабочие не интересуются украинской культурой?
Я говорю о рабочих с Криворожских рудников.
С таких: "Коминтерн" (марганцевый рудник), Ленинский рудник, Октябрьский, им. Либкнехта, им. Артема, им. Дзержинского.
Кто это сказал? Прошу встать...
Ага... вы сказали...
А позвольте тогда вас спросить:
1) Чем объяснить, что на всех этих рудниках толпы рабочих забили до отказа клубы и театры, где выступали украинские писатели?
2) Чем объяснить, что украинских писателей на всех рудниках рабочие встречали музыкой?
3) Чем объяснить, что на всех рудниках украинских писателей встречали плакаты: "Да здравствует украинская пролетарская культура!", "Да здравствует украинская пролетарская литература!", "Привет украинским писателям!"?
4) Чем объяснить, что рабочие полуторачасовой доклад об украинской литературе выслушивали с удивительным вниманием?
5) Чем объяснить ту тьму-тьмущую вопросов и записок, которые получали украинские писатели, выступая перед рабочими Криворожских рудников? И записки эти были совершенно разного толка и затрагивали тончайшие "нюансы" украинской литературной жизни.
