Она нажала кнопку с соответствующей пиктограммой. Прямо перед Хейдвиг в сторону бесшумно отъехала дверь, зажегся мягкий свет галогенных ламп. Ванная комната была просторным помещением с ультрасовременным оборудованием. Хейдвиг открыла кран, чтобы набрать воды в ванну налила в нее ароматического масла – из первой попавшейся бутылки. Раздевшись, она погрузилась в теплую воду и включила гидромассаж. Вода расслабила ее тело. Ощущения менялись в зависимости от смены режима климат-контроль, с которым Хейдвиг начала играть, словно маленький ребенок, ведь в ее апартаментах горячей воды могло не быть месяцами, так что приходилось греть воду для мытья или договариваться с подругами, у которых горячее водоснабжение было не роскошью, а коммунальной услугой.
Через полчаса ванна отключилась, и Хейдвиг пожалела, что это удовольствие заняло всего минут двадцать, не больше. Надев свои вещи – футболку и джинсы, она снова взяла в руки записку. Слова о безукоризненном виде сбили ее с толку, потому что она никогда в жизни не носила изысканных вещей – лишь то, что она могла позволить себе купить или одолжить на короткое время. Воспользовавшись пультом, она нашла вместительный платяной шкаф – и ее разочарованию не было предела: все, что она увидела, оказалось платьями допотопного кроя и стиля к тому же они были похожи на те роскошные наряды, что надевают на дорогих фарфоровых кукол. И вообще, безукоризненность Хейдвиг понимала по-своему – современно, несколько эпатажно, сексапильно. Здесь не из чего было выбирать, но условия ставила не она, и потому пришлось подчиняться требованиям работодателя В. Наконец, после мук выбора, она глянула на себя в зеркало – и едва не рухнула без сознания. На нее смотрела огромная фарфоровая кукла с разукрашенным лицом, одетая в розовый прикид с кринолином, корсет которого еще не был зашнурован. Хейдвиг могла двигаться, но отражение в зеркале было застывшим, без каких-либо эмоций на лице. Ее охватил такой ужас, что пришлось срывать с себя весь этот ненормальный маскарад и искать что-нибудь более-менее адекватное ситуации. У Хейдвиг не проходило ощущение, что та кукла следит за ней с той стороны зеркала. Когда она оглянулась, в зеркале уже никого не было. Наконец, из всего того хлама – почему-то в этом шкафу все было розовым – она надела платье в зеленую клетку с огромными манжетами. Оно было закрытым и застегивалось под самым горлом. Хейдвиг было трудно дышать из-за того, что деним сжал ее тело, будто корсет, вместо отражения человека перед ней в зеркале возникла коричневая пасхальная крольчиха с громадной корзиной в лапах; на ней были надеты розовый ковбойский наряд и высокие сапоги. Это уже слишком! Над ней издеваются, наверное, еще с помощью скрытых камер наблюдают. Шкаф начал закрываться, и Хейдвиг ничего не оставалось, как выбежать в комнату в таком виде. Она провела рукой по голове и облегченно вздохнула. Нет, все это было зазеркальным бредом. Только бредом. Она осталась прежней.
Именно в этот миг истекло время, данное Хейдвиг на подготовку. Бесшумно открылись двери из комнаты, и ей пришлось выйти в коридор. Хейдвиг даже не успела обдумать возможные вопросы, которые ей будут задавать, как пол повез ее вперед. Медленный поворот за угол и вниз – и Хейдвиг ничему еще не успела удивиться, как оказалась в очень странном месте. Зал не зал, комната не комната… Но пол остановился, и Хейдвиг пришлось идти дальше самой. Полумрак был естественным явлением в этом доме, это она уже поняла, но дальше впечатляло само пространство. Все-таки это мог оказаться и зал, из тех, что во дворах или музеях. Более того, непониманию Хейдвиг не было предела: каким бы огромным ни был этот дом, ТАКОЕ помещение не могло никаким образом ВТИСНУТЬСЯ в него. Это противоречило всему, что она видела в реальной жизни, но здесь приходилось доверять своим собственным глазам. Хейдвиг медленно пошла вперед и начала рассматривать зал. Тяжелые бархатные шторы не давали свету проникнуть внутрь. Китайская резьба из черного дерева украшала стены, а светлые бежевые пятна – мебель в стиле рококо – смотрелись китчево. Понемногу глаза Хейдвиг привыкали к окружающей обстановке, и она отметила для себя, что хозяин дома не обременяет себя хоть каким-нибудь понятием о стиле или вкусе: зал мог быть складом или магазином антиквариата – никак не залом для приемов гостей или делегаций. Она растерялась и не знала чего ожидать дальше, потому что запуталась, куда идти. Словно в ответ на мысли Хейдвиг, в ее голове зазвучал тот самый баритон, который она слышала ночью.
– Я проведу тебя к столу. Надеюсь, тебе завтрак понравится. Главное: не показывай никакого удивления по поводу того, что увидела или услышала. Даже не думай выдать себя движением или выражением лица. Тут за всеми следят.
Хейдвиг хотела о многом расспросить, но последние слова заставили ее изменить ход мыслей. Сейчас не она ставит условия, а неизвестно кто. Кстати, она уже начала подозревать, что Макс не имеет отношения ко всему этому. Если бы не его голос в трубке, она никогда бы не согласилась на это предложение. Сейчас уже ничего нельзя было изменить, и она должна была строго придерживаться указаний незнакомца. Он взял ее за руку, но с большим почтением, чем ночью и повел ее за собой. Хейдвиг уже заметила, что он старался быть в тени, чтобы она не рассмотрела его внешность. Он шел быстро, а она старалась идти как можно медленнее: она чувствовала, что платье так и хочет ее раздавить, а сапожки, стучащие по полу, жали и натирали ноги, похлеще, чем туфельки для китайской принцессы.
Зал казался бесконечным и пустым. Нагромождение антикварных вещей разных эпох не делали его менее мрачным, и под давлением всего этого у Хейдвиг началось удушье. Никто ее не подхватил, только тянули за собой, словно куклу, а она шла вперед, будто бы под действием какого-то наркотика. Перед ее глазами все начало сливаться в одну красно-коричневую массу, но вдруг на нее обрушился такой яркий свет, что ей пришлось сильно зажмуриться. Когда Хейдвиг их снова открыла, она оказалась в другом окружении. Нет, зал каким был мрачным, таким и остался. Но кое-что изменилось. Во-первых, Хейдвиг уже не стояла, а сидела на деревянном стуле с высокой спинкой. Во-вторых, она сидела за необтесанным столом, на котором ничего не было. И, в-третьих, пространство вокруг изменилось: стол находился на плоской вершине каменной пирамиды, над которой дул прохладный ветерок. Дальше Хейдвиг заметила вот что: на противоположном конце стола возвышалось черное кресло, а слева от нее стоял точно такой же стул, на котором сидела она сама, только пустой.
Прошло несколько минут, и Хейдвиг снова увидела, до какой степени обманчив облик любой вещи в этом месте. Крышка стола раскрылась и перевернулась. Вместо досок оказался мрамор. После того, как снизу появились сервированные подносы с едой на тарелках из саксонского фарфора, половинки крышки сомкнулись. Подносов только два, один из них подъехал к Хейдвиг, а второй – по направлению к пустующему стулу. На тарелке у Хейдвиг было два больших горячих тоста с сыром и кофе со сливками, и она, не заставляя себя ждать, начала есть. Это не напоминало по вкусу привычный ей джанк, которым она питалась последние месяцы, тусуясь по разным забегаловкам или покупая еду с рук на улице. От желания съесть все за один миг сдерживало платье. Не успела Хейдвиг схватить тост руками и откусить от него большой кусок, как платье сжало ее со всех сторон – так тесно, что ей пришлось выплюнуть еду на тарелку. Платье ослабило свои тесные объятья только после того, как Хейдвиг взяла вилку и нож, и начала нарезать тосты маленькими кусочками. Не лучше вышло и с кофе. Сливки были в отдельной посудине. Дрожащими пальцами Хейдвиг взяла ее и пролила на платье одну каплю. От этого одежда, вероятно, взбесилась, потому что Хейдвиг едва не задохнулась. После этого Хейдвиг совсем расхотелось сливок, и она медленно, помня свой недавний опыт с тостами, допила кофе.
– А ты начинаешь делать успехи, мне нравится, как ты это делаешь. Интересно наблюдать за тобой, – заговорил уже знакомый голос. – Я начал было думать, что твой работодатель ошибся, когда выбрал тебя по рекомендации Макса, а сейчас я уже имею другое мнение насчет тебя. Ты и впрямь похожа на самку кроля в платье.
