- Так это ты наш Режиссер? - спросил прокурор, повернув свое непроницаемое лицо к Блеклому Джеку.
- Я перед тобою.
- Слышишь, как много обвинений выдвигают против тебя?
Блеклый Джек молчал. Священники продолжали настаивать на том, что пророка следует наказать. Прокурор задал ему еще несколько вопросов, которые, впрочем, остались без ответа.
Повернувшись к открытому окну, юрист задумался. Наконец он обратился к собравшимся в кабинете, заявив бесцветным тоном:
- Не нахожу я на человеке этом никакой вины. Но, согласно вашему требованию, я его арестую.
Потом он вызвал карабинеров и приказал очистить коридор.
С Райяном Эльсантосом в Пиал Эдин мне связаться так и не удалось. Макет вагоноремонтной фабрики казался настоящим производством разве что со стороны линии метро, отстоящей от него в километре пути. Своим видом она могла обмануть разве что пассажиров проезжающего поезда - и только в этом ее задача и состояла. К окну цеха, в котором я работал с Райяном, мне удалось прокрасться со стороны озера, откуда легко было распознать всю эту мистификацию. На площадке рядами стояли силуэты "готовых" железнодорожных вагонов. Все макеты были отштампованы из тонкой жести, а точнее - только их боковые стенки. За фасадом цеха группы манекенов изображали работы по монтажу. Кто-то из них - чтобы наделать побольше шума - били молотами по пустым наковальням, другие протоптанными тропинками - будто громадные заводные куклы - переносили с места на место одни и те же макеты вагонных частей, вырезанные из картона.
С самого начала существования этой фабрики на ней ничего не было произведено, и то, что многие годы я сам, вместе с другими статистами второго и третьего плана принимал участие в этом идиотизме, совершенно не укладывалось у меня в голове.
Эльсантоса я через окно не заметил, а к другим рабочим у меня не было доверия.
В девять часов я поехал в Таведу, находящуюся в паре километров от Пиал Эдин. Лишь на пятый день непрерывного бродяжничества по городу у меня появилась возможность взглянуть на собственный дом. Он стоял в той части микрорайона, которая на моей карте входила в зону неподдельных объектов.
Когда я ехал вдоль железнодорожной линии, то не видел никаких декораций. В Таведе я проехал мимо неподдельной станции метро и свернул на улицу, ведущую далее, через короткий мост, на остров Рефф. Перед въездом на мост я проехал мимо собственного дома. Снаружи он выглядел солидно, как и все остальные дома по обеим сторонам улицы. Моя квартира на девятом этаже наверняка находилась под наблюдением. Вполне возможно, что там меня ожидала засада в лице вооруженного карабинера, поэтому я даже не отважился выходить из машины.
И вдруг - уже третий раз в жизни - я увидал "Кройвенский Маяк". Он появился из-за угла возле станции метро, проплыл мимо моей машины и углубился в гущу деревьев, которые росли на острове. Яркий отблеск сопровождал едущий автобус, и светлее всего было у него в салоне.
Когда я увидал этот необыкновенный "юпитер", я снова разволновался и немедленно поехал за автобусом. Я проехал за ним через весь остров и второй мост, соединявший его с восточным берегом озера. По сторонам расстилался неподдельный пейзаж. На остановке в Лесайоле из автобуса вышла Мюриэль.
Селение Лесайола находилось километрах в двадцати от центра Кройвена. Актриса побежала в направлении комплекса кемпиноговых домиков, расставленных вдоль линии пляжа и вошла в павильон-ресторан. Я подъехал под самую стеклянную стену домика. В летнем ресторанчике сидело всего лишь несколько отдыхающих. На многих были только купальные костюмы. Актриса заняла место в конце зала, неподалеку от бара.
Я вошел в ресторанчик и сел за столик у окна. По сравнению с яркостью света, залившего небольшой зал и его ближайшие окрестности, солнце на безоблачном небе светило ненамного сильнее полной луны. Но вся эта лавина света действовала мне на глаза совершенно незначительно, а остальные живые люди, пришедшие сюда после купания, казалось, вообще ее не замечали. Кто-то бросил монетку в щель музыкального автомата. Зазвучала музыка. Мюриэль что-то писала на листке бумаги, а я издалека присматривался к ней. Я чувствовал, что когда увидал ее, в мою душу вернулось все то, что я пережил пару дней назад.
Тут из служебного помещения вышел молодой официант. Он поцеловал актрису в губы и свободно уселся за ее столиком. Мюриэль передала ему листок. Несколько секунд актер всматривался в написанное, а потом что-то сказал, но музыка заглушила его слова. Мюриэль вырвала листок из рук официанта и подчеркнула на нем какое-то место, а потом что-то дописала. Я следил за ними в течение нескольких минут: он что-то говорил ей, а она жестикулировала или же отвечала письменно.
Официант разнес напитки, заказанные новыми посетителями, и вернулся к Мюриэль. В заведении стало еще светлее.
- Малькольм! - позвал какой-то мужчина у меня за спиной.
Официант перебрался за его столик. Мужчины переговаривались, снизив голоса. Красивая мелодия заглушала диалог актеров, играющих в фильме, в котором я всю свою жизнь был только статистом. В какой-то момент товарищ официанта обернулся. Мюриэль подняла руку и улыбнулась ему над моей головой. Я воспринял все это будто удар волны раскаленного воздуха, поскольку в какое-то мгновение во мне родилась безумная надежда, что этой улыбкой и жестом руки Мюриэль призывает меня к себе.
Музыка умолкла.
- Ты прав, - шепнул официант, когда его знакомый вновь наклонился над столиком. - Я сегодня же сплавлю ее.
- Старик, я же знал, что у тебя мозги варят, - отвечал ему другой. Завтра я познакомлю тебя с девчонками из нашего нового ансамбля. Там же есть что выбрать! У тебя, наконец-то будут развязаны руки, плюс приличные бабки за эту хату, а у нас появится своя репетиционная студия.
- Да я уже ношусь с этой идеей целую неделю, только вот Мюриэль некуда податься. За несчастный уголок в Лесайоле дерут половину моей зарплаты, а она зарабатывает гроши.
- Найдет себе что-нибудь подешевле в Таведе или Нижнем Ривазоле. Впрочем, какое тебе дело! Она тебе нужна?
- Да я уже целую неделю ищу какой-нибудь повод послать ее подальше.
- Вот ты его и нашел.
- Да, я вижу, что ты прав.
- Так что, договорились?
- Поговорю с ней вечером. В любом случае, утром я выматываюсь, потому что она чрезмерно впечатлительная, и в ней до черта амбиций. Завтра, самое позжее, вечером получишь ключ. Больше тянуть не стану. Она уже действует мне на нервы.
- Лады, старик, передо мной нечего объясняться. Скажи только, как до этого дошло?
- Обыкновенно. Она торчит у меня вот уже два месяца. А познакомились мы в "Глазе Циклона".
- Парень, я ведь не спрашиваю, сколько времени вы спите друг с другом, а только, когда выяснилось, что у нее рак горла?
- Его вырезали еще четыре года назад.
- И что, с тех пор она не сказала ни слова?
- Наверное, шепотом она бы могла говорить, но не хочет. После операции вообще хотела покончить с жизнью. А потом как-то взяла себя в руки и теперь считает, что все можно высказать на бумаге.
- Заливаешь.
- А чего, пишет она очень красиво.
- И разговаривает. Как-то я сам слыхал, как она разговаривала с тобой по телефону.
- А, ты это имеешь в виду. Мюриэль повсюду таскает с собой портативный магнитофончик. В самом начале пленки подружка записала ей нечто вроде пароля: "Это Мюриэль". Иногда она набирает мой номер и прикладывает магнитофон к трубке, а потом слушает, что я ей говорю, понятное дело, если мне есть что ей сказать.
- Ведь вы же могли бы устроить все это поинтересней: записать ряд готовых вопросов и ответов. Вот только может ли подобная игра тянуться всю жизнь. Это ее бюро услуг с громадной вывеской и одним клиентом в день просто обхохочешься...
- А я и не собирался связываться с ней надолго.
Сказав это, официант попрощался со своим знакомым и направился к клиентам, чтобы получить от них деньги. После этого он убрался в служебное помещение. Мюриэль поднялась из-за своего столика, держа в руках покрытую надписями салфетку. Какое-то время она глядела на дверь, за которой скрылся официант, как бы желая отдать листок ему, но потом раздумала и вышла из павильона.
