Линия буржуазно-революционного развития на пятнадцати лет прерывается реставрацией Бурбонов. Дальнейшие буржуазные революции - 1830, 1848 и 1870 гг. - отдельные этапы по пути победы буржуазного государства во Франции и в то же время - ступени восходящей линии в истории формирования нового класса - пролетариата.
Мы ограничимся здесь только этой общей наметкой классового анализа эпохи, отражающейся в литературных произведениях, входящих в состав "История молодого человека".
В каждом отдельном случае, на отдельных примерах мы будем тщательно следить за движением наших героев, представителей той или другой общественной группы, по восходящим и нисходящим линиям не только их линий судьбы, но и судьбы их класса. Французская революция с ее замыслами, осуществленными и неосуществленными, определяя собою начало нового культурного века, возникла не как что-то одинокое и незнакомое Европе. Буржуазной революции на континенте предшествовал промышленный переворот на Британских островах, начавшийся еще в XVII столетии. Длительный и упорный, этот переворот совсем иными путями, нежели во Франции, успел привести английскую буржуазию и дворянство к большим житейским победам раньше, чем во Франции успела разыграться битва между дворянством и буржуазией. Так или иначе, Англия конца XVIII века была более передовой страной, чем любая страна Европы. Ее "огороженные" поля, огромные животноводческие предприятия лордов, суконные фабрики ее горожан вызывали зависть европейских путешественников. Ее философы-материалисты, ее ученые, ее знаменитая "Энциклопедия Чемберса" - все это казалось каким-то недостижимым благополучием ближайшим соседям-французам.
Наоборот, англичане не без самодовольства подчеркивали свое отрицательное отношение к европейской отсталости. Они гордились своим богатством, хотя оно высчитывалось не по числу сытых и счастливых людей, а по весу золотых слитков в лондонском казначействе, качеству, обитателями земного шара. Они с удовольствием и удовлетворением подчеркивали отсталость своих соседей. Перед заключением с Францией нового торгового договора они обстоятельно знакомились со страной, они посылали людей науки, могущих дать точные сведения о Франции. В таких целях в конце столетия английский ученый агроном Артур Юнг предпринял путешествие по Франции. Небольшой парусник перекинул его через Ламанш. Он вышел ночью на пристани во французском городе Кале по скользким доскам, поддерживаемый двумя слугами, поднялся на крутой берег. Матросы снесли его вещи и погрузили в экипаж, запряженный четверкой. В этом старинном экипаже вместе с другими пассажирами Юнг попал во двор грязной гостиницы, где при свете смоляного факела едва не был убит тяжелым баулом, свалившимся с верхушки кареты. Он заснул в маленькой комнате, ворочаясь от постоянных укусов насекомых, а утром почтовая карета повезла его по дороге на Париж. Двое слуг зябли снаружи, привилегированные пассажиры грелись внутри меховыми муфтами и крепкими напитками. Была осень. Юнг ученый агроном, его интересует осенняя уборка, он спрашивает, слушает, смотрит по сторонам в окна кареты. Перед ним пробегают огромные поля сеньорий - дворянских имений, кое-где виднеются замки с башнями и бойницами, местечки, села и города. На полях самым первобытным способом работают крестьяне. Юнг спрашивает: "Чьи земли?" Ему отвечают: "Нет земель без сеньора". Он узнает, что крестьяне, "лично независимые", фактически являются рабами своего господина. Их сельской земли не хватает для прокормления семей. Когда-то отцы и деды французских крестьян арендовали вдобавок к своему скудному участку землю у "благородных сеньоров". "Но откуда у благородного сеньора земля? - Когда-то слуги королей, бароны, графы, виконты, маркизы получали за службу богатейшие земли Франции. - Откуда же идет власть королей? - Это от века установленный богом порядок. А так как ближайшие к богу люди, служители церкви - посредники между богом и землей, являются самой важной составной частью государства, то и они также владеют богатейшими землями Франции, виноградниками, садами, рыбными ловлями. Духовенство - первое сословие государства, - говорят Юнгу; дворянство второе сословие, опора и блеск трона. Но есть и третье".
Когда-то в очень старые времена взаимных распрей отдельных сеньоров, князей, графов, замки мелких и крупных владельцев подвергались нападениям. В годы этих войн замки выдерживали немалую осаду. Многочисленные слуги и крестьянство соседних деревень сбегались за крепостные рвы и валы сеньориальных владений. Там в пору отсидки не пахали, не сеяли, но ковали оружие, делали седла, обувь, одежду из скопленных сеньором запасов. Шли месяцы, иногда годы. Осаду снимали, часть крестьян возвращалась на поля, а часть, привыкнув к новым занятиям, к ремеслам, оставалась в пределах огороженного бурга - в пределах крепостного вала или в пределах тех укреплений, которые вырастали около крепостного вала. Отсюда и название бурга - города - огороженное место и прозвище населения этих бургов буржуа, горожане.
Вот эта самая буржуазия, занимавшаяся ремеслами и торговлей в городах из века в век, возрастала числом и укрепляла свое денежное влияние. В выросших французских городах она сделалась ко времени поездки нашего путешественника многочисленным третьим сословием Франции.
Границы между сословиями были очень тверды. Крестьянину все труднее и труднее становилось выбиться из крестьянской нищеты и стать горожанином. Еще труднее для буржуа сделаться дворянином. Можно сделаться попом, но священник из крестьян или из торговцев никогда не мог получить высших должностей церкви. Крестьянин, задолжав в тяжелую годину сеньору и не успев выплатить в срок, закабалял не только себя, но и своих детей. Не было крестьянской семьи, которая не платила бы помещику меньше половины своего чистого дохода. Большинство крестьян давно уже перешло на положение вечных должников, не имеющих права ухода с земли до полной расплаты. И не только крестьянин-арендатор, но и крестьянин-собственник, уплативший в удачливый год помещику денежный и натуральный чинш "шампар", то есть часть жатвы, не мог рассчитывать на прочность своего владения. Любой сеньор в любое время маг уплатить любому собственнику-крестьянину стоимость земли и согнать его с насиженного места по любому поводу, хотя бы, например, потому, что крестьянин из бережливости не захотел печь хлеб в господской печи, выжимать сок из винограда в господском сарае или не смолол своего хлеба на мельнице сеньора. Юнг слушает все это и записывает.
Предлагая вопросы обиняком, он не без труда узнает эти подробности французского строя. Его принимают хорошо - он гость из богатой страны. На крутом повороте дороги, когда тяжелая карета сломалась и пассажиры вышли, ему пришлось самому увидеть, как живет французский крестьянин. Он вошел в хижину с земляным полом, заметил двери, примыкающие к маленькому хлеву, умирающего старика на лиственной постели. Прошлогодние листья превратились в труху, и маленькие дети ползают по земляному полу около вороха листьев. Юнг с трудом достал козьего молока, но не решился выпить его из грязной посуды, поданной крестьянином. Он присел у выхода к полю на груды хвороста и бесплодных виноградных лоз и наблюдал, как по бедным трехпольным крестьянским нивам несутся на белых лошадях красивые, нарядно одетые всадники. Это охотился благородный сеньор. Собаки бежали через огороды, лихие наездники, ломая изгороди, скакали по грядкам, и вскоре вся бешеная гонка охоты вихрем понеслась по деревне с топотом, звуками труб, разрушением, разгоном домашней птицы, а тяжелые плети всадников-доезжачих ложились на плечи неповоротливых крестьян. Графская охота была беспощадна. "Сами крестьяне не имеют права охотиться ни на волков, ни на лисиц, ни на мелких хищников, уничтожающих их поля. Право охоты принадлежит сеньору", записал Юнг.
Пока собирали для доставки на помещичью кузницу поломанную карету. Юнг был свидетелем сбора яиц по крестьянским дворам в пользу благородного сеньора, выдающего замуж младшую дочь.
