Одним словом, они ничего достойного не выбрали, зато выпили кофе с рюмочкой вишневого ликера. Валя налегла своей квашней третьего размера на край стола и стала шептать Фае разные приятности, горячей и влажной скороговоркой... Они выпили еще, свет в комнате словно стал смягчаться, расплываться в одно сплошное пятно. "Наверно, мне хочется ещё ликера потому, что он красный, как кровь, - с внезапным ужасом подумала Фая. Может быть, хватит? Но если я не буду пить ликер, мне захочется чего-то другого..."
- Валя, ты знаешь... - вдруг решилась она, слегка дрожа. - Я была у врача... Ну, у того гомеопата, помнишь? Получены результаты анализов...
- Господи! - ахнула Валентина, отлипая от стола. - Что ты подцепила?!
- Ничего я не подцепила, - с некоторым раздражением от такой бестактности бросила Фая. - Просто у меня нашли редкую болезнь! Очень редкую и опасную...
- Гонорея? - недоверчиво спросила Валя. - Ты не думай, сейчас она сплошь и рядом, говорят, поражает женщин, которые...
- Да за кого ты меня держишь! - взорвалась Фаина. - У меня беда, а ты тут со своими приколами!
- Фаинька! - заплакала Валентина без разбегу, сразу. - Миленькая... Да я что... Я ведь конечно... Прости меня дуру... У тебя это?
- Не знаю, что такое это, но мне поставили кошмарный диагноз... Жуткий!
- Внематочная! - обмерла Валентина.
Фаина подумала, что на Валю нельзя обижаться ни при каких обстоятельствах. Иначе так до конца фразы и не дойдешь никогда.
Но Фаина, конечно, все-таки все рассказала, причем в подробностях. Описала, какой врач был растерянный, что на нем были дико мятые брюки и вообще, он явно ушел не так давно от жены и хотел бы вернуться, но обстоятельства, видимо, не позволяют.
Теперь Валентина ревела в полный голос, отчего гнусные соседи снизу принялись стучать в батарею центрального отопления. Конечно, уже половина двенадцатого, но им легко рассуждать, они не вампиры. На кровь их не тянет. Вместо крови спокойно и с достоинством пьют они водку и портвейн, а ночью запросто ложатся спать. Красота. Живи да радуйся. Им не понять загнанную в угол женщину с чудовищным приговором медиков.
Ладно, приглушили разговоры.
- Слушай, - шептала потрясенная Валька Локоть. - Но ведь теперь - как же тебе с мужиками-то быть, а? Надо искать как-то иначе. По периферии. Я слышала, в Братеево есть ассоциация самоубийц, может быть, там прощупать? Кто-нибудь наверняка клюнет. Или вот в Свиблово открылся нетрадиционный клуб - там просто мужики-мазохисты собираются, раздеваются, а потом секут друг друга, а девушки за этим смотрят... Так я в "Мелкополисе" прочитала. Но Катерина с нашего подъезда как-то со своим хахалем попала в аналогичный клуб, на Ленинском проспекте, и там оказалось, что сперва мужики друг друга шлепают, но такой, мягонькой штучкой и для отвода глаз, а потом подругам предлагают... Ну, она быстренько легла попой кверху, сама колготки вниз скатала, думала, все это просто сексуальная игра такая, а те вытащили откуда-то практически настоящий хлыстик и так её отстегали, что потом два дня сидеть толком не могла, до двадцати, говорит, хором считали и за ноги придерживали, лапали... А все удовольствие - за пару дней до того мужик её в казино сводил. Она там, правда, проиграла тысячи полторы долларов евойные, конечно, - но все равно, свинство так наказать девушку... В общем, Катерина уже готова была с ним порвать, но тут он как назло тур купил на двоих по Средиземному морю, и она плюнула и поехала. От попы, говорит, все равно никакой пользы, если её в аренду не сдавать, а вот на Мальту в бархатный сезон я могу никогда больше в своей жизни не попасть. И даже не узнать, где это есть такая Мальта. Представляешь? Господи, как я ей по-хорошему завидовала! И сейчас она...
- Валь, мне не до того! - оборвала её Фая, которая смотрела на все эти глупые житейские страдания чужих попок с высоты своей ужасной болезни. - И чего тут завидовать этой дуре? Тут у меня вопрос жизни или смерти, а ты...
- Прости! Вернемся к тебе. Получается, тебе нет смысла обращаться в агентство, ты ведь об этом подумала, да? Они, говорят, тщательно проверяют информацию о своих клиентах!
Фая молча кивнула, на глазах у неё больно прорезались слезы. Как никогда, она резко ощутила свою ущербность, инвалидность. На кого она может рассчитывать? Получается, что на каких-то сексуальных отщепенцев с плетками. А зачем они ей? Как же тяжело!
- Ну и черт с ними! Погоди! Мы в этой самой газете обязательно найдем что-нибудь! Ну, не в этом номере, так в следующем! Я видела, тут постоянно пишут чудные мужики - то гомики, то декларанты, то фетишисты, то логистики, то ещё какие-то нетрадиционные... Сейчас...
И Валя, поднывая сквозь слезы, набросилась на газету снова.
Вскоре раздался её торжествующий стон:
- Вот! - прошипела она таким громким шепотом, что у соседей за стенкой проснулась собака и загавкала. - Послушай: "Художник, 43 лет, шатен, с оригинальной бородкой и автомобилем, но без усов и вредных привычек, продвинутый, относительно обеспеченный, испытывает невероятный переизбыток жизненной энергии и хочет познакомиться с худенькой активной женщиной, которая бы относительно его понимала. Женщины-вамп приветствуются. Брак возможен. Ваш ребенок не будет помехой. Напишите мне, пожалуйста."
Фая не поверила и выхватила газету из рук подруги. Действительно, все верно... Прямо чудо из чудес.
- Валь, ты спасла мне жизнь! - просто сказала она.
И дело тут было вовсе не в том, что нашлось какое-то паршивое объявление. Нет, все глубже. Оказывается, и на женщин-вампирок есть спрос, причем какой! Настоящий художник, продвинутый и обеспеченный, и к тому же шатен в сорок три-то года! Значит, не совсем лысый и не полностью седой.
Валентина дала свои последние наставления, как и чего писать художнику, после чего, охая, влезла в свои хлюпающие туфли и собралась идти домой с сознанием недовыполненного подружеского долга. Правда, потом она ещё не поленилась вернуться с первого этажа, чтобы забрать забытый зонтик и лишний раз напомнить Фаине насчет письма к художнику.
На часах было уже двенадцать. А Валентина боится возвращаться домой посреди ночи - все-таки, такой случай пережила. Но для подруги готова на все. А Фаина не привыкла ложиться раньше часа ночи. Сейчас она в отпуске, тем более. Так-то на работу надо мчаться к десяти утра.
Спать не хотелось. А хотелось мечтать с немедленным воплощением мечты.
Поэтому Фая включила телевизор. Там умные бородатые дядьки в хороших дорогих галстуках объясняли друг другу, почему произошел финансовый кризис и как плохо теперь будет глупому народу.
На другом канале гладко бритые молодые люди в хороших дорогих галстуках беседовали о бедствиях, которые предстоят вкладчикам разных вещей в разные места, из-за финансового кризиса. На следующем канале старые лысые мужики без галстуков ругались матом насчет финансового кризиса. Их быстро прервали рекламой шоколадок. Дальше - молодые, с хорошей стрижкой дамочки судачили о том, как трудно придется женщинам с маленькими детьми в обстановке финансового кризиса. Сволочи все.
Музыкальный молодежный канал крутил клип группы "В горле першит", распущенные подростки гнусаво тянули: "Кри-и-зис, кри-и-зис, ещё не кли-и-макс, ещё не кли-и-макс, что ж ты не хотишь?.." Потом раскоряченная певичка нудила одну и ту же фразу на разные лады: "Этот шарф безобразный для тебя, мой заразный... Этот шарфик облезлый - для тебя, мой нетрезвый..."
Все это только добавляло Фаине внутреннего беспокойства, и она попросту выключила прибор фирмы "Сони". Какая печальная жизнь - японцы специально придумали прекрасный телевизор с плоским экраном, а наши по нему показывают всякую дрянь. Вот так любую хорошую вещь можно испоганить.
Ничего не оставалось делать. Фая выпила ещё рюмочку кроваво-багрового ликера, спрятала бутылку в холодильник и легла на диван. Бедро холодил влажный след от Валькиного зонтика. Вытащив из-под себя толстую глупую газету, она стала небрежно просматривать её дальше, но все равно снова и снова возвращалась к заветному объявлению художника. Даже по тому, как были набраны эти несколько строчек волшебного объявления, заметна была какая-то старомодная скромность человека, который не умеет писать о себе слишком хорошо. А в то же время он явно хорош. Привлекателен.
