- Петрович! Кажется, раскусил я эту премудрость... А?
Словарь был латино-русский.
- У местного попа одолжил. Говорит - слово это происхождения греческого, а, скорее, на латынь смахивает. В этих краях немцы больше на папу римского упор делают... Вот оно, словечко мудреное... А теперь давай думать, к чему бы оно галицийскому дядьке...
В словаре значилось: distracto - разъединяю.
- Отсюда, не иначе, пошел этот самый дистрикт. Там политика кнута, а здесь пряника. И все для того, чтобы властвовать над хлебом и салом Украины, - закончил Вася свои исследования.
Я согласился с Войцеховичем и на время выкинул из головы эту "проблему".
И снова - стоянка, довольно безмятежная, без особых угроз со стороны врага. На заставах кое-где попадались заблудившиеся жандармы. Ребята подобрали одну грузовую автомашину с несколькими жандармами.
Большинство из нас в этих краях впервые. Кое-кому довелось побывать тут в тридцать девятом, когда воссоединена была Западная Украина с Советским Союзом; были и такие, которые прошли эти места с конницей Буденного еще в гражданскую; несколько стариков, и Ковпак в том числе, прошли здесь еще в первую мировую войну.
Впереди - особо интересующий нас объект - дорога Львов - Тернополь - Жмеринка. Она пересекает извилистую глубокую реку. По обе стороны моста прилепилось два небольших местечка - Волочиск и Подволочиск.
Вынув свою "стратегическую", по черной нитке железной дороги пробираюсь взглядом на восток, к фронту: туда бегут поезда - через Проскуров и Жмеринку с развилкой на Фастов и на Одессу; и дальше - под самый Курск (через Киев - Бахмач - Ворожбу) - тянется эта стальная магистраль.
Но мысль почему-то отрывается от черной нити на карте и перескакивает к далеким детским воспоминаниям. Еще в восемнадцатом году приходилось мне, мальчишке, ездить по этой дороге от Вапнярки, через Жмеринку, на Проскуров, на Дунаевцы, под Каменец-Подольск и Волочиск. Украина тогда тоже была в руках немецко-австрийских оккупантов. Помню, под Дунаевцами немцы в касках сняли нас, мирных жителей, с поезда. Двое суток держали в подвале. Тогда впервые, от немецкого часового, я услыхал непонятное слово "партизаны".
- Ферфлюхтер партизан! - бормотал кайзеровский часовой, широким штыком поддевая кофточку у женщины с ребенком на руках.
Она стояла перед ним, дрожа, как осиновый лист.
Не зная немецкого языка, я все же понял. Партизаны - это, наверное, мы - русские и украинцы; понял, что одного этого слова боится вооруженный до зубов враг. И слово это врезалось в детскую память на всю жизнь.
На Тернополь-Волочиский участок дороги я выслал несколько разведывательных групп. Конечно, в первую очередь нам требовалось лучшее место для перехода железной дороги на юг. Но партизан, кроме разведки на себя, всегда обязан вести разведку в интересах действующей армии. Поэтому интересовало меня также и то, как работает дорога. Каждому из разведчиков я ставил задачу добыть "языка".
- И не обязательно немца! Берите по возможности железнодорожников!
То ли разведчики постарались на совесть, то ли неожиданно подвезло, но уже к середине дня у штаба сидела солидная группа железнодорожников. Их было двадцать два человека. Их форменные мундиры чернели под зеленой листвой. Ковпак, проходя мимо, неодобрительно кивнул головой. Затем остановился, подозвал меня и, закуривая, спросил:
- Та куды их столько? На дьявола они здалысь? Расстреливать их не будешь. Вроде наши люди. А отпустишь - наболтают...
- Да я сам не ожидал... Наволокли хлопцы. Перестарались, товарищ командир... - оправдывался я.
- Перестарались? А не знаешь хиба? Недосол на столе, а пересол... добродушно журил меня командир, скручивая цигарку.
Я не знал, что ему ответить.
- Ну, давай, давай, допрашивай! Выпустишь их пораньше. Отправить километров за пяток на север. А там пускай добираются - кто как может.
Я вернулся к железнодорожникам. Опросив их бегло для того, чтобы выяснить, с кем имею дело, стал по одному, по два отзывать их в сторону.
Тут представлены были почти все виды железнодорожных профессий: и служба тяги, и служба пути, и служба движения. Под кустами сидели: два начальника станции, пятеро или шестеро будочников, три стрелочника и один машинист. Остальные - путевые рабочие. По национальности большинство поляки, а часть - западные украинцы. Говорили они на том западном украинском наречии, которого не только Володе Лапину, ивановскому ткачу, но, пожалуй, и многим украинцам не понять. Не понял бы и я, если бы не увлекался когда-то чтением Ивана Франко, Стефаника и Кобылянской.
Время близилось к вечеру, а допросу конца не видно. Убедившись в том, что мне не удастся допросить каждого в отдельности (да и факты стали повторяться), я созвал моих "языков" в кучу.
Теперь это был уже не разведывательный допрос, а скорее производственное совещание железнодорожников. Только тут, во время "совещания", и выяснились многие неизвестные нам вопросы.
Дело в том, что, уже начиная с весны 1943 года, на севере, в партизанском крае, приходилось от многих диверсантов слышать странные вещи, да и самим встречаться с непонятными фактами. Уже полгода среди пущенных под откос эшелонов не было ни одного ни с военной техникой, ни с боеприпасами. Очень редко перевозились на север и войска. Что ни поезд, пущенный партизанами под откос, то либо железный лом, либо доски, сено, захудалый скот.
- Да что он, дровами воюет? - удивлялись диверсанты Сабурова, Мельникова и другие.
Почти такая же картина была и у партизан Одухи на Шепетовской дороге. Только на этом странном совещании железнодорожников мы поняли наконец хитроумную и в то же время простую тактику врага. Имея три дороги - Ковельскую, Шепетовскую и Тернопольскую, противник две из них - подверженные ударам партизан - перевел на перевозку второстепенных грузов.
Это разъяснила пустячная реплика начальника станции, щупленького, худощавого поляка в каком-то странном кепи на голове. Он на мои вопросы отвечал:
- Проше пана товажиша, наша дорога - першей клясы.
Вместе с Базымой и Рудневым мы уцепились за этот "первый класс" и все выпытали. Это значило, что артиллерию, танки и другие военные грузы немцы гонят только по Тернопольской дороге. Из сорока пар поездов, проходящих здесь ежесуточно, ни один состав не возил ни угля, ни дров, ни досок.
