За рекой, на высоком западном берегу, разбросаны хутора. Леса кончаются. Там, на западе, уже начинается холмистая Ровенщина.
Ленкин докладывает Базыме:
- Крупных сил немцев нигде не обнаружено. На хуторах наших разведчиков обстреляли.
Базыма встревожен.
- Потери есть?
- Царапнуло Костю Стрелюка...
- Куда?
- Содрало кожу со лба. Выше бровей, - показывает Ленкин.
Задумался начштаба.
Противник применял за Случью новую тактику мелких гарнизонов и лжепартизанских отрядов-провокаторов. По всему берегу реки во всех селах разбросаны мелкие гарнизончики - от отделения до взвода разных эрзац-батальонов - мадьяр, словаков, павельчевцев, бельгийцев, голендерцев, так называют голландцев перебежчики с того берега. Согнанная со всей Европы разная шваль, мусор народов, ошметки пятых колонн, они несут тут караульную службу вместе с местными полицаями. Падкие на украинскую пшеницу, сало и колбасу, они, давно потерявшие родину, продались фашистам. Но и служат они хозяину, как приблудные псы. Серьезного сопротивления даже одному отряду партизан они оказать не в состоянии. Но их присутствие было серьезной угрозой для небольших диверсионных групп и для наших разведчиков.
- Вот еще одна смерть прошла на сантиметр мимо. А сколько их беззубых - не промахнется? - ворчливо спрашивал начштаба Сашу Ленкина.
- Не знаю, - удивившись такому неделовому вопросу и поэтому усиленно откозыряв, ответил бравый комэск.
- До сих пор была у нас смерть разрывная - от арийской пули. Теперь добавляется ржавая от всякой мрази, - продолжает Базыма.
Ленкин пожимает плечами.
- Какие будут указания, товарищ начштаба?
- Указания? Вперед! Глазки вперед! Ушки на макушке. Навостриться всем и язычок прикусить... Понятно?
Ленкин шагом отъезжает.
Эскадрон, как по команде, поворачивает головы. Небывалое дело! Чтобы их командир чертом не отлетел от высшего командования? Чтоб еще большим чертом не подскочил к своему любимому эскадрону? Задумались хлопцы...
- Выговор получил?
- А за что? Брод нашли...
Ленкин, бросив повод на шею коня, задумчиво едет впереди. Затем, подобрав повод, приподнимается на стременах.
- Эскадрон, смирно-о! Слушай команду! Глазки вперед! За мной!
- Вот это совсем другое дело! - восхищенно поддакивает старшина Сашка Горобец...
- И язычок пр-р-рикусить... За мной!
Вслед эскадрону вздымается столб пыли.
Двигаться дальше мы решаем днем.
- С усиленным охранением! Колонну держать в руках! - Руднев верхом скачет вперед.
Вторая разведывательная группа под командованием Швайки еще не вернулась. А именно она должна была разведать намеченный нами маршрут.
Главные силы колонны подошли к реке. Лошади сбились в кучу. Ездовые не могли оторвать их от воды. В этот момент с хуторов раздались выстрелы. Конная разведка быстро разогнала стрелявших, но все же есть раненые.
Колонна не останавливается.
День ясный, безветренный. Лишь небольшие белые облака висят в голубом небе. Но вот им навстречу поднимаются облака черного дыма. Это сигнал немецких холуев на заставах. Они поджигают хутора, принадлежавшие когда-то полякам. Еще недавно те мирно жили здесь вперемешку с украинцами и русскими. Сейчас на польских хуторах нет никого. Население их либо вырезано, либо бежало на восток - под крыло советских партизан. Дым подымается толстыми смерчами в безветренное небо. Вверху он расползается черным грибом, плывет по холмам. К запаху степи присоединяется запах гари.
Рядом со мной шагал разведчик Костя Стрелюк. Голова у него забинтована: из-под витков марли выглядывает один глаз, делая его похожим на древнее изображение Иеговы. Костя пытался что-то втолковать мне о новой тактике врага, о нападениях из-за угла.
- Они засадами действуют. Это очень неприятная штука. Только теперь я понял, почему немцы так боятся засад... - сказал мне Костя.
- А, может быть, надо с ними бороться хитростью?
- Только мы в улицу въехали, из домов стреляют. А вдоль переулка пулемет режет... Вроде дзота у них там...
Не хотелось перебивать Костю. Пусть говорит. Он очень возбужден. Такая ли уж пустяковая у него рана?..
Костя, Костя... Высокий, еще по-юношески угловатый, семнадцатилетний парень из Воронежа. Бывший редактор пионерской газеты. Доброволец Отечественной войны. Красноармеец. К нему очень привязан капитан Бережной. Заядлый ругатель, он любит Костю именно за то, что тот краснеет, как девушка, когда слышит грубую брань... И за храбрость, конечно...
А Костя все говорит. Замечаю, как теряет он нить мысли. Ну, конечно, у него жар. Подзываю санитарку разведки Лиду.
- Костенька! Тебе надо на повозку. Обожди - в санчасти посадят...
- Нет! Я могу идти, товарищ подполковник. Зачем же?.. - И я вижу, как в его глазу блестит предательская слеза.
Только для того, чтобы скрыть ее, юноша согласился сесть в повозку. Выйдя из строя, он, пошатываясь, идет на обочину дороги и вдруг, как срезанный колос, падает лицом в цветущую рожь. Санитарка хлопочет над ним.
"Неужели не промахнулась и эта - ржавая?"
Выделив четырех бойцов на помощь Лиде, я шагаю вслед за эскадроном. Молча движемся около часа среди стеной стоящих хлебов. Мириады серо-зеленых колосьев тихо колышутся по сторонам. Переливаются волнами, перекатами. Прилив, отлив, прилив, отлив... До самого далекого горизонта. Кажется, что и небо полно колосьев...
Только небольшое зеленое пятно рощицы впереди радует и успокаивает глаз. Поворот дороги. У леска, в придорожной канаве, столпились эскадронцы. В канаве лежали двое убитых. Разведчики узнали в них бойцов третьего батальона из разведгруппы Швайки. Самого Швайки нет. Ленкин, привстав на стремени, острым взглядом окинул дорогу, лес, хлеба.
- Место для засады выбрали удачно, сволочи!
Дорога круто поворачивает влево. Метрах в двадцати от ее изгиба начинаются кусты. Оттуда Семенистый уже тащил гильзы и пулеметную ленту. Ленкин осмотрел их внимательно.
- Вс??
- Больше ничего не обнаружено, товарищ командир.
- Куда же все-таки делся Швайка? И его взвод?
Никто не может сказать нам этого. Ни колосья ржи, стоящие дружной стеной у шляха, ни мертвые товарищи. Колосья вокруг срезаны пулями. Они уткнулись своими мертвыми головками вниз, в серую землю...
