Руднев поднял полог палатки и зашел в штаб.

Базыма понимающе кивнул мне и отошел с картой в глубь леса.

- Знаешь? - спросил он многозначительно.

- Догадываюсь...

- Ковпак прямо рвется в бой. Все ту войну вспоминает.

- Пусть! Ему везет на войне. Если дедово счастье - дойдем. А как Семен Васильевич?

- Он тоже говорит - дойдем. Только нервничает немного.

- По семье скучает. А я и писем не привез.

- Эх ты! Он, когда маршрут обсуждали, сказал: "Дойти - дойдем". А потом добавил: "Прежде чем войти в эту обитель, подумай, как из нее выйти".

Базыма говорил это, улыбаясь, гордясь своими командирами.

- А где товарищ Демьян?

- Вчера проводил нас и отбыл к Сабурову. Прощались, как с родным человеком. Не так много времени - два месяца, а привыкли. И он тоже. Даже прослезился. Тебя хотел видеть. С комиссаром что-то они говорили о тебе.

- Значит, не встретимся мы с ним больше?

- С кем?

- С товарищем Демьяном. Хотелось поговорить.

- Из рейда вернешься - поговоришь. Тогда все будет по-другому.

Мы замолчали, задумавшись каждый о своем.

- А знаешь, он сказал нам, штабистам, на прощанье: "Берегите командиров. Увлекаются. Не думайте, что вы уже так непобедимы: просто немцы ни разу не поколотили вас как следует".

Я улыбнулся. Так живо напомнил мне Базыма этого человека, за короткий срок своего пребывания научившего нас многому.

Начинался новый рейд отрядов Ковпака, необычайный, опасный и поэтому увлекательный и заманчивый.

Я попросил у Базымы дать мне рекомендацию в партию. Он утвердительно кивнул головой и продолжал, задумчиво вытягивая нить мысли:

- Да, может, ты прав был, дед-бородед! О киевском рейде. Как это у тебя? "Стратегической смелости не хватало". Но теперь, брат, этого не скажешь.

"Не об этом ли говорил товарищ Демьян с генералами?" - подумал я.

Базыма продолжал:

- Теперь, брат, этого не скажешь, нет!

- Вот именно. Это и есть стратегическая смелость, если уж хочешь знать мое мнение.

- Или безрассудство? - хитро глянул он поверх очков.

- Так они же - родные сестры.

- Ну, если так: безумству храбрых поем мы славу. - Глаза у Базымы блестели дерзостью юнца. - Пошли, дед-бородед! Напишу поручительство.

Вечерело.

Люди отдохнули за день. Ездовые выкупали коней в реке, помылись сами и сейчас копошились у возов.

Строились роты, шныряли связные.

- Взвод маяков, в голову колонны! - командовал Горкунов.

Быстрым шагом прошли маяки. Лесные дорожки и просеки в крупном сосняке кишели народом. Из ручейков выстраивалась огромная извилистая река колонны и, дойдя к шляху, замирала. Ветер команды колыхнул ее, и в последних лучах солнца она зарябила зыбью шапок, головами коней и тусклым блеском вороненой стали.

Руднев весело, походным маршем, шел впереди с разведротой. Побритый, подтянутый, в новой гимнастерке с генеральскими погонами, он был красив. Рядом шел Карпенко, как всегда, положив обе руки на трофейный автомат, свешивающийся на грудь. Именно тогда, глядя на комиссара, идущего во главе разведчиков и автоматчиков третьей роты, я вспомнил горьковского Данко.

"Нет, пока с нами он, мы не заблудимся и пойдем хоть к черту на рога", - казалось, говорили гордые лица этих отчаянных ребят.

Далеко на востоке, под Орлом, Курском и Белгородом, в тех краях, откуда десять месяцев назад вышли мы в рейд, заканчивалась подготовка гигантских армий к битве.

А мы шли наперерез венам и артериям врага, чтобы всеми силами помочь Красной Армии в ее титанической борьбе. Вслед за нами и другие соединения украинских партизан должны были выступить на юг.

Начался рейд украинских партизан в Карпаты. Он начался летом, во время затишья на фронте за месяц до битвы на Курской дуге.

* Книга вторая. Карпатский рейд *

* Часть первая *

1

Двенадцатого июня 1943 года партизаны под командованием генерала Ковпака выступили в новый рейд.

Получив оружие и боеприпасы с Большой земли, хорошо экипированные наши отряды стремительно двигались к границам партизанского края.

Командование сразу взяло курс на юго-запад.

Я прилетел из Москвы, когда отряд уже снялся с места, и догнал его на марше.

Мой начальник дал нам в Москве отдельный самолет. Огромная транспортная машина мчалась на бреющем из Москвы в Калугу. Там заправились и сразу набрали высоту. Фронт прошли без происшествий. На рассвете выгрузились во вражеском тылу. Со взводом Гапоненко мы проехали владения Сабурова и на вторые сутки догнали своих.

Первой заботой было распределить груз или хотя бы ту его часть, которая состояла из папирос, табака и махорки, предназначенных для разведчиков.

Второй день, шагая пешком по партизанской земле, я все еще был под впечатлением от посещения Большой земли.

В Центральном штабе партизанского движения шла в те дни напряженная работа. По заданию Ставки готовились крупные партизанские операции.

Строго ограниченный круг лиц знал об этих замыслах Верховного Главнокомандования. Их проводил в жизнь, обеспечивал всеми необходимыми материалами, оружием, взрывчаткой, связью Центральный штаб партизанского движения.

Гитлеровцы тоже готовились к лету 1943 года. Они уже осознали силу и значение партизанского движения, организованного и руководимого большевиками.

Я вспоминал, как в Москве начальник Центрального штаба партизан, один из видных деятелей партии, сказал командирам, бывшим у него на приеме:

- Хотите знать, как вас оценил немецкий генеральный штаб? Послушайте.

Переводчик прочел нам недавно захваченный в Белоруссии документ. Он гласил:

"Верховное командование

вооруженными силами

Э 12(6) 42

Оперативный отдел

Главная ставка

11/XI 42 г.

Боевое наставление по борьбе

с партизанами

1. Партизаны есть готовое к борьбе, организованное,

созданное в военное время, но не учтенное нами оружие

противника.

2. Молодежь могла быть выгодно использована нами в

качестве агентов германской разведки во многих странах

Европы, но в Советской России к ней следует подходить весьма

осторожно, так как она в подавляющем большинстве своем

фанатически предана большевизму..."